Монахиня Адель из Ада - Анита Фрэй

— Папа Юра, ты в порядке? — дёрнул Петровича за штанину джинсов Мася.

— Извини, задумался…

Философствующий князь — чистая экзотика. Князю — князево, философу — философово. После стольких лет, столетий, тысячелетий движения «куда попало», вдруг появится умный человек, из благородных, и научит всех, как надо жить! Мечтать не вредно…

Глава 15 У человека две руки

У человека две руки, но редко кому везёт, чтобы обе оказались лёгкими. Если вы, к примеру, можете кого-то с кем-то познакомить, да так, чтобы обоим было хорошо, тогда вперёд — оказывайте судьбоносные услуги, соединяйте пары, будьте свахой и, при желании, заводите брачное бюро! А если, уже в другом примере, у него характер золотой, а у неё вообще брильянтовый, но, тем не менее, после первой встречи, голубки ссорятся, чуть ли не дерутся… То, увы, брачный бизнес — не ваше дело, неминуемо обанкротитесь. Да ещё и побьют, и не очень лёгкими предметами — такими же тяжёлыми, как ваша бракодельная рука.

О том, что Юрик был прирождённой свахой, среди гидов целые легенды ходили — стольких переводчиц выдал замуж за своих туристов! А то, чего турколлеги не знали, вообще походило на сказку: однажды князю удалось соединить несоединимое, поженить гонористую японскую вицеконсульшу Риэ Хамагучи и чуток отмороженного английского фотографа. Говорят, оба счастливы по сей день!

Что касаемо второй руки — не сердечной, а сугубо деловой, то и здесь связываться с Юрой Лялиным вовсе не опасно, а, наоборот, желательно. Тут ему даже вникать в ситуацию не надо, а достаточно просто сказать: «Валяй туда, на той работе тебе будет хорошо!» И неважно, что всем остальным там было плохо, главное, что последнему кандидату на сомнительное место его, это место, сам светлейший посоветовал: и к языку не придерутся, и нелепый внешний вид расхвалят, и повадкам и умилятся, и станут раньше отпускать — хоть каждый день… Вот, какой добрый посыл у доброй руки. Кстати, обладателю лёгкой руки самому вовсе не обязательно добрым на свет рождаться. Главное — чтобы с соответствующей рукой. Бывает, явная сволочь такую вакансию присоветует, что потом всю жизнь судьбу свою благодарить будешь…

К чему такое долгое и подробное вступление? Всё просто: на берегах знаменитого Женевского озера, вот уже хрен его знает сколько лет, проживает Таня Тучкова, старая приятельница князя, которая, с его подачи, «удачно выбрала факультет», то бишь поступила в университет на иностранные языки.

— На дневной не суйся, там сорок процентов деревенских берут, а остальные — дети элиты. На вечёрку иди: и знания получишь, всё же не заочный, и мужа себе подберёшь среди переводчиков! В Африку поедете, валютки подмолотите на пару, однокомнатную хазу соорудите! — хихикал Юра в трубку телефона, когда Тучкова звонила посоветоваться.

Результат получился намного симпатичнее. Уже через два года, ещё будучи студенткой, взявшей для такого случая «академку», Таня поселилась в Швейцарии, и не в однокомнатном притоне, а в двухэтажном особняке. И даже, будто бы, совсем одна: не чьей-то там женой, а вполне самостоятельным «Штирлицем». В это никому не верилось, никомушеньки, однако… По прошествии какого-то времени, несусветная история ещё и правдой оказалось! Ни разу не бывавши до того ни за какой границей, ни в Польше, ни в ЧССР, даже на отдых в Крым ни разу не съездивши, дочка дворничихи сразу стала резидентом совразведки. Ужас! Мурашки по телу у тех, кто всю жизнь тщетно добивался такого положения…

Танина мать, брошенная мужем до рождения ребёнка, всю жизнь махала метлой, время от времени наводя порядок в небольшом кирпичном строении — в дворовой мусорке. За сортировку мусора полагались дополнительные деньги, и немалые. На эту дворницкую зарплату жили бедно, в мечтах о… А о чём там, собственно, было мечтать? Если бы не князюшкина лёгкая рука, мечтали бы и по сей день.

Собирая чемоданы — впервые в своей жизни! — Таня отшучивалась: мол, выиграла конкурс по-английскому языку, обогнала всех студентов, даже старшекурсников, ну, и пролетарское происхождение, конечно же, помогло, чего уж отрицать.

Всё это случилось давно, и не вспомнилось бы ни разу, если бы не суперсекретная командировка Юры Лялина в те края, где, как нынче модно утверждать, вражеская разведка водит крепкую дружбу с нашенской. Говорят, что и шпионов-то теперь настоящих нет — так, одни «Петры-Сергеичи», любящие постоять — для дела! — новыми туфлями на обивках стульев. Со спутников давно лучше видать, чем из чужих форточек, и аудио-чудеса на грани сказки.

Старый заграничный телефон Тани Тучковой у Юры Лялина всегда имелся, равно как и другие телефоны, не меньшей древности: координаты всех-всех-всех знакомых и друзей, с которыми когда-либо пересекала его судьба. Князь в этом плане страдал плюшкинизмом. И вот теперь, поглядывая в вагонное окно, он, по какому-то странному наитию, листал блокнот — потрёпанную пачку линованой бумаги, сшитую когда-то очень прочно, на совесть, ещё при Совке, потому и не рассыпалась, все листочки выжили.

Найдя нужные цифирьки в разделе на букву «Т», Юра вздохнул и… начал набирать номер. Безо всякой надежды, кстати.

На том конце ответили «Хэлло!» С ужасным русским акцентом. У Таньки всегда был такой акцент. Именно он ей в своё время и помог выиграть конкурс — ни у кого из сокурсников не оказалось таких шикарных, таких суперских проблем с фонетикой!

— Таньк, это ты?!

— Ну, я… А это ты? Не верю…

Был когда-то у Юры с Таней роман, ещё до женитьбы на москвичке. А Ляля в ту пору даже невестой не числилась, брезжила на горизонте далёким питерским воспоминанием, малолетней русалкой в мокром купальнике.

— Я тут в командировке… Ненадолго…

Пауза.

— Я замужем…

— Уже и просто так встретиться нельзя?!

— Мммм…

В итоге встретился Юра с бывшей подругой, сразу после поезда, не заезжая в отель.

Ресторанчик был отменный, меню — ещё лучше, в старинном духе европейского крестьянского гурманства. На длинный деревянный стол холщовая скатерть была накинута не кое-как, а тоже с учётом всех правил средневековья. По одну сторону стола сидели «четверо из Петербурга», по другую — двое местных, Таня с мужем. Последний всё время держался за талию жены, словно боялся, что тощенькую спутницу украдут, зазевайся он хоть на миг.

Внешне Таня мало изменилась с тех пор, как они с Юрой провели последнюю ночь любви. Но глаза… В них уже не было так называемой совковости. Расчёт и высокомерие, глубокая ирония и неприятие фамильярности — всё это князь прочувствовал с первых минут. И вмиг перестал ощущать себя князем…