Неизвестный Юлиан Семёнов. Возвращение к Штирлицу - Юлиан Семенов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…Трое его помощников из оперативной группы играли в домино вместе с шофером дежурной машины. Один спал, свернувшись калачиком на диване. Мы сидели со Славкой на подоконнике и разыгрывали ферзевый гамбит.
Дежурство было спокойным – я ждал иного. Один из оперативников пошел в «Эрмитаж», там украли бумажник у артиста эстрады, и он бурно негодовал в комнате милиции; пожар, возникший в районе Измайлова, быстро потушили, и туда никто не поехал; ребенка, потерявшегося в парке культуры, нашли без помощи центральной милиции, так что можно было играть в шахматы.
В три часа утра, когда мы только-только легли спать, позвонили из Быковского отделения милиции: на тридцатом километре вооруженное нападение на машину – с избиением и угоном. Славка взял двух помощников, мы сели в оперативную «Волгу» и понеслись под красные семафоры по пустой и прекрасной, очень чистой, умытой поливальными машинами Москве. Там, где встречались редкие пешеходы, шофер врубал сирену, и сразу тихие улицы ночного города становились тревожными. Уже светало, небо на востоке делалось сиреневым, а поверху было придавлено чернильно-синим, а уже после – лежала звездная ночь. Было все как у пророка Исаии: «Еще ночь, но уже утро». Изредка Славка включал рацию и спрашивал дежурного по уголовному розыску:
– Алло, алло, я – Воронеж. Ничего нового?
– Пока ничего, – отвечал дежурный, – быковская группа еще не вернулась с места происшествия.
– Чего ж они так возятся? – ворчал Славка. – Могли б и поскорей. Оружие-то у бандитов какое?
– Потерпевший говорит, что били его рукояткой «ТТ».
Славка выключил рацию, обернулся ко мне и спросил:
– Слушай, старик, я на завтра взял билет. Пойду смотреть «Милый лжец». Это – хорошо?
Он не играл, спрашивая меня про спектакль, и про завтрашний день, и про веселую трагедию о Шоу. Ловить людей с пистолетами «ТТ», которые бьют рукоятью и угоняют машины, – его профессия, его труд. Как у детского врача. Или уборщицы. Или редактора.
Уже возле самого Быкова дежурный включил рацию и пророкотал в микрофон:
– Воронеж, Воронеж, я – Омск.
– Я – Воронеж, слушаю тебя, – ответил Славка. – Что-нибудь веселое?
– Нашли одного из банды – он был шестым, не влез в машину.
– Молодцы, – сказал Славка.
Он снова обернулся ко мне и сказал:
– Говорят, что мхатовский «Милый лжец» лучше, чем в Театре Моссовета. Ты там не смотрел?
…Парень, которого задержали, сидел на табуретке, а Славка – на краешке высокого стола с зеленым сукном и молча разглядывал его, изредка ударяя костяшками пальцев по дереву, закапанному разноцветными чернилами.
– Ну? – спросил наконец Славка.
Парень заерзал на стуле и стал быстро повторять:
– Я ничего не знаю, ничего не знаю я, не знаю я ничего…
Славка закурил, не отрывая от него глаз, а потом сказал:
– Имей в виду, если они напортачат на этой машине – ты пойдешь по делу вместе с ними. Если ты поможешь нам сделать так, чтобы они не нашкодили на той «Волге», тебе же будет лучше.
– Врете вы все.
– Врут, если боятся чего-то или если иначе станет скандалить жена. Ты мне не жена, а боишься меня ты – так что все выходит наоборот.
Парень поерзал на стуле, а потом отвернулся к стене и стал выбивать каблуком частую дробь. Славка сказал:
– Ну?
Парень помотал головой. Славка затушил окурок в старой консервной банке и вышел из комнаты. Я вышел следом за ним. Славка сел на деревянную скамейку, потянулся и сказал:
– Через десять минут все скажет.
– Почему думаешь?
– Тип такой. Пальцами хрустит. И каблуками постукивает.
– Ты, верно, возненавидел род людской, а?
– Наоборот.
– Брось… С такими – возненавидишь.
– Нет, – повторил Славка, – все наоборот, старик. Это сложно, но тем не менее я говорю правду. Я как собака: понимать – понимаю, а сказать про это не могу.
Через пять минут мы вернулись в комнату. Славка сел на краешек стола и засмеялся.
– Привет, глупенький, – сказал Славка, – сейчас с Длинным очную ставку получишь.
Потерпевший нам рассказал, что один из грабителей был длинного роста. Славка решил играть этими обрывками данных. Но сказал он эту фразу про Длинного так спокойно и уверенно, что парень встрепенулся и спросил:
– Взяли Серегу?
– Взяли.
– Где?
– Сам знаешь, куда они поехали.
– Свистишь, начальник. На пушку берешь.
– Храбрый ты, парень, как я погляжу. Взяли их всех, понял? – Славка уперся в парня глазами. – Всех взяли на промтоварном.
Машину угоняют, как правило, для того чтобы «взять» магазин продуктовый или промтоварный. Жулики живут по законам, которые до сотой доли познаны сыщиками.
Парень дрогнул лицом и спросил:
– В Санарях?
– Тут я задаю вопросы, а не ты. На ручку. Пиши, пока их привезут.
– Зачем писать, если вы и так все знаете?
– Порядок такой. Ты что, новичок?
– Первый раз. Пьяный я был, Серега уговорил.
Славка спросил:
– Блинов, что ли?
Я понял, что Славка назвал первую пришедшую ему на ум фамилию. И снова он выиграл. Парень ответил:
– Да нет, Кизяков. Длинный.
Славка вышел в комнату дежурного и сказал:
– Пошлите людей в Санари, там, видимо, ограбили магазин. И установите Сергея Кизякова. По кличке Длинный.
– А его устанавливать нечего. Сволочь, недавно вернулся после хулиганства и снова, видишь, начал. Он с Дубков. Дом восемь. Мы же его знаем, как голого.
Славка поставил меня в простенке между окнами. Он и два его помощника на цыпочках пошли к крыльцу дома номер восемь. На углу, в двух шагах от меня, стал третий. Он вытащил пистолет из заднего кармана брюк и сунул его в карман плаща.
Поднималось солнце. Речка, разрезанная солнечными лучами на яркие черные и желтые полосы, дымилась седым туманом. Деревня Дубки еще спала. В лесочке – зеленом, березовом, молодом – пели птицы. Казалось, что в мире ничего больше нет, кроме этого пронзительного весеннего пересвиста прилетевших с далекого юга птиц.
И казалось диким, что сейчас в это молчаливое, птичье, солнечное утро мы должны прятаться под окнами дома, в котором живет бандит, и хватать его, если он выпрыгнет из окна, и стрелять, если он начнет отстреливаться.
Славка долго прислушивался к тому, что было в доме. Он стоял, приложив ухо к двери, упершись руками в косяк. Потом осторожно поманил меня пальцем, я на цыпочках поднялся к нему, он налег плечом на дверь, и она, пронзительно скрипнув, отворилась. В деревнях не запирают дверей на ночь. Славка стремительно проскочил сени и распахнул дверь, которая вела в комнаты. На большой кровати, укрытый красным ватным одеялом, спал Длинный. Он улыбался во сне. На печке
