Колыбельная для вампиров - Светлана Борисова

— Не горюй, подруга, а вдруг это любовь? Может, Ник так выражает чувства, — взяв ее под руку, сказала Соня и внимательно глянула на Мари. — А ты как к нему относишься?

— Никак!.. Беккер, ты в своем уме? Немедленно прекрати свои подкопы! Ник и я — ни в коем случае! — Мари зябко передернула плечами и насмешливо добавила: — Бред! Неужели ты веришь, что он испытывает ко мне нежные чувства? Надеюсь, ты не думаешь, что Ник из породы извращенцев, у которых любовь граничит с ненавистью?

— С ума сошла? — с негодованием воскликнула Соня. — Как только у тебя язык повернулся такое сказать!.. — помолчав, она задумчиво добавила: — И всё-таки ты неправа. В любом случае, Ник Мэнс неровно к тебе дышит, иначе не донимал бы с такой настойчивостью.

— Чур, меня, сказка из породы ужастиков! Сонь, не увлекайся фантазиями, вспомни, мне нужен не он, а Тьен.

— Что, по-прежнему от Моррисона нет ни весточки? — оживилась подруга.

— Неа… не знаю, что и думать! Знала б ты, как я уже достала всех в штабе клана Волка! — сокрушённо воскликнула Мари. — Увы! Никто из наших общих знакомых ничего не знает о Тьене. Господи, какой-то заговор молчания!

— Не расстраивайся, зай. В принципе не так уж много времени прошло.

— Утешительница! Хорошо тебе говорить, когда Иван под боком!

— Если дело только в этом, в чём проблема? Думаю, найдётся масса желающих.

— Беккер, хочешь по башке? Я ей о любви, а она о сексе!

— Одно другому не мешает.

— Да, ну? А Ладожский знает о твоем широком мировоззрении?

— Только брякни ему о моих словах, сама немедленно получишь по голове, да так, что мало не покажется…

Обмениваясь шутливыми репликами, девушки медленно двинулись патрулировать оживленные улицы. Вокруг них шумела огромная питерская толпа. В центре города наступил час пик. Нетерпеливо сигналили машины, попав в гигантскую пробку. Они шли нескончаемым потоком, по старинным улочкам, не приспособленным для оживлённого автомобильного движения. На Садовой улице толкалась такая прорва народу, что у девушек возникло стойкое ощущение, что они оказались в хронике времён СССР и маршируют в колонне трудящихся на первомайской демонстрации, причем на праздничный день пришлась очень хорошая погода.

Плывя на автомате в людском потоке, Мари вскоре замолчала и на её лице застыло печальное выражение. Заметив это, Соня не на шутку встревожилась. В последнее время с ней такое случалось все чаще и чаще, а подобное поведение было совершенно нетипично для любопытной и веселой девушки. Раньше она обязательно указала бы ей на необычный старинный дом или на запущенный уютный дворик, а то и просто красивую лепнину на скромном полуосыпавшемся, но древнем фасаде. Сейчас же Мари шла и не замечала, что временами её крутит встречный людской поток. Раздраженные неимоверной толкучкой пешеходы, усиленно пихали девушку, движущуюся против основного потока. Озабоченная Соня, наконец, не выдержала.

— Зай, давай присядем, — сказала она, и потянула Мари к уличной скамье в небольшом опрятном сквере. — Хватит скрытничать! Скажи, у тебя точно все в порядке?

— Ну, да! — отозвалась Мари и удивленно хлопнула глазами.

— Лгунья, нашла кого обманывать! — воскликнула раздосадованная Соня, но быстро взяла себя в руки и мягко добавила: — Зай, в последнее время у меня появилось стойкое ощущение, что дело не только в отсутствии вестей от Моррисона. Какая-то ты стала дерганная и взвиваешься на дыбы по малейшему поводу.

— А то! Ник Мэнс утомил бесконечными нарядами…

— Зай!

Укоризненно глядя, Соня обняла подругу за плечи, и с тревогой заглянула в лицо. В её взгляде было столько участия, что Мари капитулировала.

— Дело в том, что Рени больна, — выдавила она, потупившись.

Соня не удержалась от огорчённого восклицания.

— Генетический сбой?

— Да, — не сразу уронила Мари и со слезами на глазах всхлипнула. — Сил нет смотреть, как она потихоньку гаснет… сердце кровью обливается… — потерянно проговорила она и подняла глаза на подругу. — Прости, что гружу тебя своими проблемами, но мне так плохо, Сонечка!.. И с Аннабель проблемы. Скоро она перейдет в кровавую фазу. К сожалению Рени очень спешила, и её слишком рано инициировали, а ты знаешь, что такие малявки как она чаще всего гибнут в инкубационном отстойнике. Короче, шансов на выживание у моего мышонка почти никаких. Обидно, что отцу девочка совершенно по барабану. В общем, я очень боюсь потерять их обеих, — Мари с яростью стукнула кулаком по скамейке. — Черт, я не хочу остаться одна в семье!

И она посмотрела на подругу таким измученным взглядом, что встревоженная Сонечка порывисто ее обняла.

— Господи, что же ты раньше ничего не говорила, фиглярка несчастная? Зай, нельзя же быть такой скрытной! Зачем нужны друзья, если они не могут придти на помощь в трудную минуту? — воскликнула она и, достав кружевной платочек, принялась заботливо вытирать заплаканное лицо подруги.

Мари улыбнулась сквозь слезы.

— Спасибо, Сонь. Я в тебе никогда не сомневалась. Честное слово, я не скрытная, просто пытаюсь забыть, и иногда мне удается такой фокус. Беккер, немедленно прекрати терзать мой нос!.. Что ты, в самом деле? Обращаешься со мной, как с маленьким ребенком!

— Исключительно в целях тренировки, — хладнокровно сказала Соня. — Не забыла, что стараниями твоего дорогого папочки у меня имеется малолетний подкидыш?.. Архангел, нужно ж было такое придумать! По своим замашкам Михаил Янович самый натуральный Сатана!

— Но-но, не тронь Мику! Он у меня почитай, один из всей семьи остался, а за Сатану отдельно ответишь! Он у нас красавец, а не какой-то страшный черт с рогами!

— Не спорю, твой отец красавец, но что-то от него здорово потягивает серным душком!

— Не выводи из себя бедного Мика, и он будет благоухать исключительно фиалками.

— Раньше нужно было предупреждать, что твой папочка стервец, каких мало! Впрочем, если бы только он один. К сожалению, у Макса характер оказался не лучше. Ты не представляешь, как он разъярился, узнав подробности нашей несчастной охоты! — теперь Соня приуныла, теребя в руках платочек. — Кто же знал, что мой отец не меньший стервец! — она тяжко вздохнула.

Оживившись, Мари смерила её любопытным взглядом.

— Что, Макс здорово ругался?

Последовал ещё более тяжкий вздох.

— Если бы только ругался!

— Колись, Беккер! Не томи душу!

Соня смерила её недовольным взглядом, но все же призналась:

— На правах кровника он так исполосовал мне задницу ремнём, что я неделю мучилась. Ни сесть, ни лечь. Ты же знаешь, что у меня с регенерацией не особо хорошо, да и отец запретил ею пользоваться. «Чтобы подольше помнила урок», — как выразился он после экзекуции, — у неё затряслись губы от обиды. — Когда я спросила Макса за что, ведь я права и нельзя ли было объяснить словами, знаешь, что он ответил? «Это в назидание недалеким дурочкам, когда они не хотят пользоваться своими мозгами. Потому приходится вкладывать им своего ума, который по причине упрямства вмещается в их головы только через задние ворота».