Жемчужина Лабуана (сборник) - Эмилио Сальгари

В этот момент шлюпка подошла к «Марианне».

– Спустите трап! – крикнул Сандокан часовым.

Он быстро поднялся на палубу и сразу попал в объятия человека, ожидавшего его у трапа.

– Тремал Найк! – воскликнул он.

– Я очень беспокоился за вас, – ответил индиец.

– Все хорошо, друг мой. Мы тут не теряли времени даром. Идемте в каюту.

Глава VII

Рассказ баядеры

Молодую баядеру поместили в одной из лучших кают на судне. Ей тщательно обработали рану, наложили тугую повязку, и через три дня она если и не выздоровела полностью, то по крайней мере была в состоянии вставать и ходить.

– Эта девушка, – сказал Тремал Найк Янесу и Сандокану, – явно принадлежит к какой-то высокой касте.

– Я попробую расспросить ее, – ответил Янес. – За этим, должно быть, кроется, какая-то непростая история.

После обеда, когда Сандокан и Тремал Найк занялись отбором людей для предстоящей экспедиции, он спустился в каюту навестить раненую.

Девушка уже не испытывала боли. Лежа в мягком и удобном кресле, она радостно улыбалась ему. Эта улыбка на розовых губах и нежный взгляд лучше всяких слов говорили о том, что ей приятно видеть белого господина, как она окрестила Янеса в отличие от смуглого господина – Сандокана.

– Как твоя рана, девушка? – спросил Янес, осторожно беря в свои руки ее маленькую белую ручку.

– Мне больше не больно, господин, твои руки меня излечили.

– Ты еще не сказала нам своего имени, – сказал Янес. – Как тебя зовут?

– Сурама, – ответила она.

– Ты из Бенгалии?

– Нет, господин. Я из Ассама.

– Ты говорила, что твоя семья погибла. Что же произошло?

– О-о!.. – произнесла она с глубоким вздохом, и лицо ее омрачилось, на глаза набежало облако грусти.

– Ее убили туги? – осторожно спросил Янес.

– Нет.

– Англичане?

– Нет.

Она помолчала, борясь с подступившим волнением, потом тихо сказала:

– Мой отец занимал высокое положение в Ассаме, он ведь был дядей тамошнего раджи. Он и погиб от руки своего племянника. Этот безумец вообразил, что отец покушается на его трон, на все его богатства, якобы он составил заговор, чтобы убить его. Раджа пригласил отца вместе со всей семьей к себе во дворец и в одном из припадков безумия, которым был подвержен, убил и его, и мою мать, и двух моих старших братьев. Я в то время еще была так мала, что на ребенка у него рука не поднялась. Меня отвезли в подземелья Раймангала, где отдали в храм, чтобы впоследствии сделать баядерой. А когда я достигла совершеннолетия, отправили в пагоду Кали. Вот моя история, белый господин. Я, которая была рождена на ступенях трона, теперь всего лишь несчастная танцовщица.

– Бедная девушка! – произнес Сандокан, незаметно вошедший в каюту и слышавший конец этого рассказа. – Не под доброй звездой ты родилась. Но мы позаботимся о твоем будущем. Тигр Малайзии не бросает в несчастье своих друзей.

– Вы очень добры, господин, – сказала Сурама все еще дрожащим голосом.

– Ты никогда больше не вернешься к тугам и не будешь танцовщицей. Отныне ты под нашей защитой.

Он сел на стул подле нее и спросил, наклонившись к девушке:

– Скажи, есть ли у тугов корабли?

– Не знаю, господин, – ответила она. – Будучи в Раймангале, я видела шлюпки на протоках Сундарбана, но корабли никогда.

– К чему этот вопрос, Сандокан? – спросил Янес.

– Только что два двухмачтовых брига стали на якорь рядом с нами.

– Ну и что?

– На этих кораблях слишком многочисленные экипажи. Мне это кажется подозрительным.

– И на меня они производят такое же впечатление, – сказал вошедший Тремал Найк. – Эти пушки на корме, эта странная, подозрительного вида команда…

– Надо не спускать с них глаз, – сказал Янес. – Однако вы могли и обмануться. Они нагружены?

– Нет, – сказал Сандокан.

– Если даже это корабли тугов, они ничего не смогут предпринять против нас. По крайней мере до тех пор, пока мы под защитой артиллерии Форт-Уильям.

– Будем наблюдать за ними, – решил Сандокан, – а пока займемся нашей экспедицией. Сурама уже может ходить и отведет нас в старую пагоду. Не так ли, девушка?

– Да, господин, я смогу отвести вас.

– Нужно будет подниматься по реке? – спросил Сандокан.

– Пагода находится в семи или восьми милях от последних предместий Черного города.

– Уже шесть часов: пора отправляться. Две шлюпки готовы, ружья спрятаны под скамьями.

Он протянул Сураме широкий шелковый плащ с капюшоном, и все четверо поднялись на палубу. Две шлюпки были уже спущены, и двадцать четыре человека, выбранные из малайцев и даяков, заняли скамьи.

– Видишь те корабли? – спросил Сандокан Янеса, показывая на два брига, стоявших на якорях в нескольких ярдах от «Марианны», один по левому борту, а другой по правому.

Португалец мельком взглянул на них. Это были обычные парусники, чуть меньше «Марианны», с высокими мачтами, приподнятой кормой и большими прямыми парусами, которые в основном были спущены и взяты на гитовы. Матросов-индийцев, которые в этот момент убирали оставшиеся паруса и приводили в порядок палубу, было и в самом деле слишком много для таких небольших судов.

– Возможно, в них и есть что-то подозрительное, – сказал Янес, – но пока мы не будем заниматься ими. У нас на очереди другие дела.

Они спустились в большую шлюпку и быстро отплыли, сопровождаемые второй шлюпкой, которой управляли Тремал Найк и Самбильонг.

Быстро, как стрела, они прошли среди кораблей, потом вдоль Белого города, затем вдоль Черного и продолжали путь на север, следуя за изгибами священной реки. Через два часа Сурама указала Янесу и Сандокану на некое подобие пирамиды, которое возвышалось на правом берегу посреди кокосовой рощицы, на границе с густыми зарослями бамбука, переходящими дальше в джунгли.

Место было совершенно пустынное: по обоим берегам ни хижины, ни лодок на якоре. Только несколько дюжин марабу уныло шагали среди мангров в поисках корма. Удостоверившись, что вокруг никого нет, матросы с «Марианны» под командованием Сандокана высадились на берег и достали карабины.

– Спрячьте шлюпки под манграми, – приказал Сандокан. – Четверо останутся здесь, остальные – за мной!

– Сурама, – спросил Янес, – может, наши люди понесут тебя?

– Нет, не нужно, белый господин, – отвечала девушка. – Я могу дойти сама.

– Когда начнется этот обряд?

– Ближе к полуночи.

– У нас еще час в запасе, этого хватит, чтобы устроить засаду манти.

Они пустились в путь, углубившись в кокосовую рощицу, и через двадцать минут оказались на площадке, на которой возвышалась старая пагода, уже почти вся развалившаяся, за исключением центральной пирамиды.