Итальянец - Анна Радклиф

Пока они ждали, когда откроют многочисленные засовы и замки камеры, где содержался Скедони, Винченцо нервничал еще больше, чем тогда, когда узнал, что монах хочет его видеть. Ему снова предстояла встреча с этим несчастным, который посмел назваться отцом Эллены.

Маркиза, однако, тревожили совсем другие чувства, и, кроме раздражения, он испытывал известную долю любопытства: зачем монах попросил свидания?

Наконец дверь открылась, и, следуя за офицером стражи, маркиз и Винченцо вошли в камеру. Скедони лежал на матрасе и при их появлении не встал, а, лишь слегка приподняв голову с подушки, кивнул в знак приветствия. Свет, падавший из зарешеченного окна, осветил его еще более исхудавшее лицо и глубоко запавшие глаза в темных глазницах. Казалось, что оно уже отмечено печатью смерти. Винченцо едва не застонал, словно от боли, и поспешно отвернулся. Однако, взяв себя в руки, он приблизился к Скедони.

Маркиз предпочел не выдавать своих чувств к поверженному врагу и тут же спросил о причине свидания.

— А где отец Никола? — обратился Скедони к офицеру, не отвечая маркизу. — Я здесь его не вижу. Неужели он уже отбыл, сделав вид, что не получил моего приглашения?

Офицер попросил охранника найти отца Николу.

— Кто пожаловал сюда? — промолвил Скедони. — Кто тот, что стоит в ногах моей постели? — Глаза его остановились на Винченцо, и тот, растерявшись, послушно ответил:

— Это я, Винченцо ди Вивальди. Я пришел по вашему зову и хочу знать цель нашего свидания.

Маркиз тоже повторил свой вопрос, но Скедони ничего не ответил, и казалось, что он погружен в глубокое раздумье. На мгновение его взгляд остановился на Винченцо, но он тут же отвел его. А когда он наконец поднял глаза, в них горел какой-то странный недобрый огонь.

— А кто там прячется в темноте?

Он смотрел куда-то мимо Винченцо, и тот, обернувшись, увидел за своей спиной отца Николу.

— Это я. Что тебе нужно от меня? — ответил тот.

— Подтвердить, что все, что я сейчас скажу, правда, — сказал Скедони.

Отец Никола и вошедший с ним еще один инквизитор быстро встали по одну сторону матраса, на котором лежал Скедони, маркиз — по другую, а Винченцо так и остался стоять там, где стоял, — в ногах.

— Я буду говорить о заговоре против одной невинной души, который по моему указанию успешно осуществлял отец Никола, — после недолгого молчания промолвил Скедони.

Монах попытался прервать его, но Винченцо остановил его.

— Вы знаете Эллену ди Розальба? — неожиданно обратился к маркизу Скедони.

Винченцо побледнел, услышав имя Эллены, но промолчал.

— Я слышал о ней, — холодно промолвил маркиз.

— Вы слышали о ней только ложь, — заметил Скедони. — А теперь поднимите глаза и хорошенько вглядитесь в лицо этого человека, — и он указал пальцем на Николу ди Зампари.

Маркиз внимательно посмотрел на отца Николу.

— Такое лицо не забудешь, — ответил он. — Я видел его, и не раз.

— Где вы его видели, синьор?

— В своем дворце в Неаполе. Как мне помнится, вы сами нас познакомили.

— Да, я сделал это, — согласился Скедони.

— Тогда почему вы обвиняете его во лжи? — спросил маркиз. — Не вы ли сами подсказали ему эту ложь?

— О небо! — воскликнул Винченцо. — Этот монах и есть тот клеветник, который оговорил Эллену ди Розальба?

— Это святая правда, — подтвердил Скедони, — он сделал это с целью отомстить…

— Вы признаетесь в том, что помогали оклеветать родную дочь! — гневно воскликнул юноша и тут же осекся. Ведь отец не знает, что Эллена ди Розальба — дочь Скедони. Он в ужасе понял, каким роковым образом это может сказаться на его с Элленой судьбе. Маркиз в этом случае может отказаться выполнить обещание, данное жене, и не согласится на брак сына с дочерью такого отъявленного негодяя, как Скедони.

Маркиз действительно был поражен услышанным и смотрел то на сына, то с крайним презрением на Скедони. Однако Винченцо вместо объяснений попросил отца позволить ему поговорить со Скедони.

Маркиз весьма неохотно дал согласие. Видимо, свое решение о браке Винченцо он уже для себя принял.

— Значит, вы были автором этих злостных измышлений? — спросил юноша у Скедони дрожащим от возмущения голосом.

— Выслушайте меня! — неожиданно воскликнул тот. Видимо, это стоило ему немалых усилий, ибо он тут же обессиленно умолк и откинулся на подушку. — Я уже говорил вам и могу повторить еще раз, — наконец собравшись с силами, продолжал он, — что Эллена ди Розальба — моя дочь, а я — ее недостойный отец, долго скрывавший это.

Бедный юноша издал стон, полный отчаяния, но не прервал Скедони. Маркиз, однако, рассудил иначе:

— Вы пригласили меня сюда, чтобы оправдать вашу дочь? Однако мне нет никакого дела до того, виновата она в чем-либо или нет.

Винченцо не ожидал, что слова отца произведут такое впечатление на Скедони. В ослабшее тело монаха снова вернулся гордый непреклонный дух.

— Она из знатного и старинного рода, синьор, — надменно произнес он, приподнимаясь на своем ложе. — Перед вами последний из рода графов ди Бруно.

Презрительная усмешка искривила губы маркиза.

— Я прошу тебя, Никола ди Зампари, поборник справедливости, каким ты выставил себя на суде, подтвердить во имя торжества истины, что Эллена ди Розальба чиста, безгрешна и не повинна ни в одном из тех пороков, в которых ты ее обвинил перед маркизом ди Вивальди.

— Говори же, негодяй! — воскликнул пришедший в неописуемый гнев Винченцо. — Возьми обратно свои злостные измышления, опорочившие безвинную, лишившие ее покоя, возможно, уже навсегда. Или ты смеешь по-прежнему утверждать…

Казалось, Винченцо был готов на все, но маркиз решительно остановил его.

— Я не намерен, сын мой, более участвовать в этой неприглядной истории, — холодно и надменно заявил он. — Все это не имеет никакого отношения ко мне, и я считаю недостойным для себя дальнейшее присутствие здесь.

С этими словами маркиз повернулся к двери, чтобы покинуть камеру, однако состояние сына, должно быть, обеспокоило его. К тому же мелькнула еще и догадка, что не только попытка защитить честь своей дочери была причиной того, что Скедони осмелился позвать их всех сюда.

Скедони, заметив колебания маркиза, воспользовался этим.

— Если вы согласитесь, синьор, — обратился он к нему, — выслушать слова в защиту чести моей дочери, вы узнаете, что, как бы низко ни пал ее отец, он искренне вознамерился исправить причиненное ей зло. Все, что сейчас вы узнаете, будет иметь непосредственное значение для вашего собственного спокойствия, маркиз ди Вивальди, человека столь известного и почитаемого и к тому же свято блюдущего свою честь и достоинство, как вы только что нам доказали.