Барабаны осени. О, дерзкий новый мир! - Диана Гэблдон

— Что ты тут делаешь без пальто? — возмущенно спросила она. — Ты же простудишься!

Он колебался, ему хотелось рассказать ей о только что случившемся маленьком эпизоде. В конце концов, это явно подействовало на Эрни. Но сейчас ведь канун Рождества, напомнил он себе. К чему все это?.. Да, близилось Рождество… и, несмотря на низкое свинцовое небо и зубодробительный холод, Роджеру было тепло, даже жарко. Он улыбнулся Брианне.

— Я просто проводил Фиону, — сказал он, закрывая за собой дверь. — Давай-ка выясним, сумеем ли мы с тобой приготовить обед и не взорвать при этом кухню.

Они справились с приготовлением сэндвичей, ничего не разбив и не сломав при этом, и, перекусив, вернулись в кабинет. Комната теперь была почти пуста; оставалось лишь разобрать и уложить книги, стоявшие на нескольких стеллажах.

С одной стороны, Роджер чувствовал огромное облегчение от того, что работа была уже почти завершена. С другой стороны — печально было видеть теплый, сплошь заставленный всякой всячиной кабинет пустым и голым, словно раковина, в которой уже нет моллюска.

Большой письменный стол преподобного отца уже был полностью опустошен и вынесен в гараж, но книжные стеллажи, закрывавшие все стены от пола до потолка, в основном освобождены от тяжкого груза книг, сами стеллажи разобраны, а со стен, обитых корой пробкового дерева, сняты все висевшие в разных местах листки с памятными записками. Это зрелище напомнило Роджеру процесс ощипывания кур, и ему стало немного не по себе, — ведь в результате возникала грустная и немного непристойная нагота, при виде которой ему хотелось отвести взгляд.

Они уже почти справились с работой; осталось снять последний квадрат бумаги, пришпиленный к пробке. И Роджер снял его.

— А с этим что делать? Куда их? — Брианна вопросительно взмахнула веничком для сметания пыли, показывая на небольшую стопку книг, лежавшую на невысоком столике перед ней. У ног Брианны стоял на полу ряд открытых коробок, наполовину заполненных книгами, предназначенных для передачи в разные места: в библиотеки, в общество антикваров, друзьям преподобного, и кое-что — лично для Роджера.

— Они все с автографами, но не написано, кому именно они предназначены, — пояснила Брианна, протягивая Роджеру верхнюю книгу. — Ты мог бы добавить их к тем, что отложены для твоего отца, вот только нужны ли они ему? Это все первые издания.

Роджер повертел книгу в руках. Это была одна из любимых книг Фрэнка Рэндэлла, отлично напечатанная и в изысканном строгом переплете, вполне соответствующем ее строго научному содержанию.

— Может, ты их оставишь себе, а? — спросил он. Не ожидая ответа, он осторожно положил книгу в небольшую коробку, стоявшую рядом, на сиденье кресла. — В конце концов, это сочинения твоего отца.

— У меня их уже достаточно, — возразила она. — У меня их тонны. Полные коробки, куча коробок.

— Но ведь не с автографами?

— Верно, автографов на них нет. — Брианна взяла другую книгу из той же стопки и открыла на титульном листе, где уверенными, слегка наклонными буквами было написано: «Tempora mutantur nos et mutantur in illis. — Ф. В. Рэндэлл». Брианна осторожно потерла пальцем подпись, и ее лицо смягчилось.

— «Времена меняются, и мы вместе с ними». Ты уверен, что не хочешь их взять, Роджер?

— Уверен, — ответил Роджер, улыбаясь. Он взмахнул искалеченной рукой, показывая на книжный беспредел, окружавший их. — Не хочешь же ты, чтобы я в них просто утонул!

Она рассмеялась и сложила всю стопку в свою собственную коробку, потом вернулась к своей работе, смахивая пыль с переплетов, складывая и сортируя книги, прежде чем упаковать их. До большинства из этих бесчисленных томов никто не дотрагивался уже сорок лет, и девушка уже основательно перепачкалась в пыли, ее длинные пальцы были словно покрыты сажей, и края манжет белой блузки тоже почернели.

— Ты не будешь скучать по этому дому? — спросила она, отбросив упавшие на глаза волосы, она широким жестом обвела просторную комнату. — Ты ведь здесь вырос, правда?

— Да, и еще раз да, — ответил он, взгромождая еще одну наполненную коробку на гору тех, что предназначались для университетской библиотеки. — Но выбирать-то не приходится.

— Ну да, ты ведь все равно не смог бы жить здесь, — с сожалением согласилась она. — Раз уж ты должен большую часть времени находиться в Оксфорде. Но ведь ты мог бы его продать?

— Я не могу его продать. — Он наклонился, чтобы ухватиться за следующую большую коробку, и медленно выпрямился, напряженно хмыкнув от усилия. Чуть пошатываясь, пересек комнату и бросил тяжелую коробку на другие; коробка глухо бухнула, подняв в воздух прозрачное облачко пыли. — Уф! — Он перевел дыхание, с усмешкой глядя на девушку. — Помоги, Господи, антиквару, когда тот будет поднимать эту штуковину.

— Погоди, что ты имеешь в виду? Разве дом не твой?

— Именно это и имею, — спокойно ответил он. — Именно не мой. Этот дом и земля вокруг него принадлежат церкви; отец жил здесь почти пятьдесят лет, но он не был владельцем. Все принадлежит церковному приходу. Новый священник не захотел здесь поселиться, у него хватило денег, чтобы купить собственный дом, к тому же его жена предпочитает более современную архитектуру… так что приход решил сдать его в долгосрочную аренду. Его получат Фиона и ее Эрни, да помогут им небеса.

— Они будут жить здесь вдвоем?

— Арендная плата невысока. И к тому есть причины, — добавил он сухо. — А Фиона хочет завести кучу детишек. Ну, а здесь можно поселить целую армию, скажу тебе.

И в самом деле, этот дом строился для священников викторианской эпохи, а они обладали многочисленными семьями, так что в особняке было двенадцать одних только спален, — и при этом только одна древняя и чрезвычайно неудобная ванная комната.

— Они венчаются в феврале, — продолжил Роджер, — и потому я должен был разобрать и увезти все вещи до Рождества, — чтобы у них хватило времени на генеральную уборку и необходимый ремонт, прежде чем они здесь поселятся. Но, конечно же, это просто стыд — заставлять тебя работать в каникулы. Может быть, в понедельник съездим в Форт-Вильям?

Брианна взяла очередную книгу, но не сразу положила ее в коробку.

— Так значит, твой дом уходит в чужие руки, — медленно произнесла она. — Мне это почему-то кажется неправильным… хотя я и рада, что здесь будет жить Фиона.

Роджер пожал плечами.

— Не сказал бы, что мне хотелось бы поселиться в Инвернессе, — сказал он. — Да и этот дом нельзя по-настоящему назвать обителью предков или чем-то в этом роде. — Он показал на растрескавшийся линолеум, на небрежные росписи на потолке и древнюю стеклянную керосиновую лампу, висевшую над их головами. — Вряд ли это стоит того, чтобы брать под охрану государства и возить сюда туристов, которым нравится осматривать подобные места.