Массовое процветание. Как низовые инновации стали источником рабочих мест, новых возможностей и изменений - Эдмунд Фелпс

К 1970 году социальные критики на Западе стали обсуждать новый тип экономики, который позволял бы платить меньшую цену за хорошую жизнь. Предполагалось, что новая экономика создаст возможность реальной экономической стабильности. Однако экономикам континентальных стран Западной Европы, которые, как утверждалось, были защищены от нестабильности суровыми мерами по охране рабочих мест и значительным государственным сектором, имевшимся в этих странах, похвастаться было нечем: в них была низкая занятость и они страдали от значительных спадов. Им пришлось заплатить немалую цену: в них мало, а то и вовсе нет динамизма, в результате чего они отстают в развитии, имеют не самые высокие показатели занятости, которая к тому же еще и не слишком стабильна.

В истории человечества было множество экономик, которые предлагали больше стабильности и равенства, чем когда-либо удавалось предложить современной экономике. Однако наблюдения за современной историей не позволяют выявить альтернативы современной экономике, которые предлагали бы меньше неравенства и меньше нестабильности, обеспечивая при этом не менее хорошую жизнь.

В последние десятилетия современная экономика столкнулась с новой критикой: инвестиционные портфели должны быть сбалансированы; рост также должен быть сбалансированным, а не однонаправленным, как в случае интернет-бума; а глобальные дисбалансы в сбережениях и инвестициях должны быть исправлены. Такого рода критика, похоже, упускает, что гениальность хорошо работающей современной экономики в том, что в экономических решениях относительно тех направлений, в которые стране лучше всего инвестировать, она использует идеи и способность суждения людей, погруженных в саму эту экономику:

МВФ требует мандата на исправление «экономических дисбалансов» <...>, поскольку это послужит мировой стабильности. Но в чем тогда цель международного частного рынка кредита, если не в том, чтобы дать возможность стране, переживающей инвестиционный бум, брать кредиты за границей, а стране с инвестиционным спадом — кредитовать другие страны? <...> Далее — МВФ говорит о «предупреждении кризисов». Нулевая терпимость к финансовому кризису указывает на то, что МВФ утратил понимание основ хорошо работающей современной капиталистической экономики. Несколько западных стран пытались сохранить ее не потому, что сталинский Госплан не мог справиться с определением цен на основные товары, а потому что плюрализм предпринимателей и инвесторов, которые отличаются многообразием идей и опыта, — это творческий способ работы с неопределенностями, которые неразрывно связаны с созданием нового будущего215.

Считать недостатком возможность краха в экономике, креативность которой сопоставима с американской (по крайней мере, на протяжении большей части ее истории),— это все равно что называть недостатком склонность к быстрым переменам в настроении — от мании к депрессии,— встречающуюся у действительно творческих людей. Легко понять, что в экономике, обладающей динамизмом, неспособность разработать новые идеи, или временное отсутствие новых идей может привести к депрессии. (Конечно, потери местных и региональных банков в последнее десятилетие и последовавшая частичная утрата экспертных знаний в области кредитования вылились в новую дисфункцию в экономиках, которые раньше считались передовыми. Но эти патологии не означают несправедливости современной экономики. И эту дисфункцию можно исправить.)

В последние годы появилась и такая провокационная критика: хорошая жизнь, говорят нам, понималась слишком узко. Она требует «равновесия» между работой и домом. А в современной экономике, для которой характерна ненасытность, просто не остается времени и спокойствия для домашней жизни и заботы о детях. В этом случае критики желают не оспорить хорошую жизнь как таковую, а просто расширить ее до домашнего пространства. Они предполагают, что можно создать новую экономику, в которой у участников «будет и то и другое» — богатая семейная жизнь, позволяющая постоянно общаться с детьми и характерная, вероятно, для традиционных обществ, существовавших столетия назад, но теперь она не должна привести к утрате динамизма, на который способна современная экономика, и процветания, как его самого главного результата. Однако разговоры о «балансе жизни и работы», как если бы работа не была составляющей жизни, позволяют усомниться в том, действительно ли эти критики разобрались с хорошей жизнью и с условиями, от которых она зависит. Процветание в мире труда может возникнуть только из эмоциональной увлеченности, которая ведет к глубокому погружению в работу, за которое, в свою очередь, приходится чем-то платить. Если переход на четырехдневную рабочую неделю или обустройство яслей в офисах многих компаний не повредили увлеченности работников и эффективности, пусть эти компании так и действуют. Но навязывание подобных практик (за счет налога или штрафа) может обернуться для других компаний снижением активности сотрудников, а потому частичным ослаблением их энергичности и динамизма. Компании одна за другой усвоили, что механическое производство может осуществляться силами надомных работников, однако для инноваций нужен офис, где сотрудники могли бы взаимодействовать друг с другом.

Еще более важный пункт состоит в том, что жизнь дома может быть частью хорошей жизни только в том случае, если она полна вызовов и сложных задач. Иногда людям приходится решать более серьезные задачи у себя в семье, а не на работе, но они вряд ли могут рассчитывать на то, что им удастся достигнуть большего процветания, если они откажутся заниматься решением этих задач. Хорошо формулирует этот аргумент Кэти Ройпе:

Почему баланс обязательно является чем-то хорошим? Разве дисбаланс, безумие, странности или невероятное напряжение не считаются частью умения жить или радости жизни? <...> Я — мать-одиночка с тремя работами. Но я смогла понять, что в самом хаосе кроется источник воодушевления и счастья <...> человеческая психика слишком сложна, запутанна, неуловима, чтобы проблемы можно было решить за счет «баланса», «здоровой среды», какого-то физического присутствия10.

Все эти представления об альтернативе современно-капиталистической экономике выдают магическое мышление, веру в то, что всегда есть путь к любой достойной цели. Однако современное мышление говорит нам, что мы должны выбирать из наших целей, поскольку мы не можем достигнуть всего и сразу.

Вопрос о справедливости хорошо работающей экономики ставится совершенно иначе для общества, в котором одна или несколько групп стремятся к совершенно иному типу жизни, например жизни, определяемой заботой о других, созерцательной жизни или жизни, посвященной семейным ценностям. Подобный плюрализм ценностей, то есть наличие традиционалистской этики наравне с современной, упоминался выше при обсуждении субсидий наименее обеспеченным работникам, необходимых для экономической справедливости в современной экономической системе; здесь же мы говорим о том, какая система необходима для справедливости. Ключевой вопрос в том, что в любом современном обществе существует экономика, основанная на обмене, которая поддерживается современным обществом ради взаимной выгоды ее участников, тогда как представители одной или нескольких несогласных с таким положением дел культур хотят выйти из этой системы обмена ради своих альтернативных целей. Некоторые социальные критики полагают, видимо, что несправедливость современной капиталистической экономики в том, что она не создает пространства для участников, мотивом которых являются традиционалистские ценности. С точки зрения этой книги, которая одновременно является точкой зрения Канта, Ролза и других авторов, справедливость требует того, чтобы тем, кто желает вести традиционную жизнь, было предоставлено полное право 216 217 работать и зарабатывать в традиционном секторе, так же как те, кто стремится к хорошей жизни в ее классическом понимании, должны иметь полное право работать в современном секторе. (В этом разнородном обществе ресурсы в одной экономике вознаграждались бы за счет того, что она же и производит, а ресурсы в другой работали бы без компенсации и не оплачивались бы за счет благотворительных взносов.) Крайне несправедливо было бы ограничивать сторонников современных ценностей несовременной экономикой, которая почти лишена изменений, оригинальности и открытий.