Языковеды, востоковеды, историки - Владимир Алпатов

Ученый пересмотрел существовавшие алтайские реконструкции и пришел к выводу, что отдельная алтайская семья действительно существовала. Японский же язык представляет собой особую ее ветвь, отделившуюся от других алтайских языков раньше всех остальных, примерно в четвертом тысячелетии до новой эры (этим же временем обычно датируется и время существования индоевропейского праязыка). К австронезийской же семье японский язык не относится, хотя с ней имеются сходства, объясняемые контактами исторического времени. Эти выводы – выдающийся вклад в науку о языке, важный и для историков и археологов. Хотя на уровне гипотез и деклараций все эти положения высказывались и до Сергея Анатольевича, но впервые было предъявлено их доказательство (впрочем, и сейчас они признаются не всеми специалистами).

В мою задачу не входит подробное рассмотрение и объяснение для читателя-нелингвиста той методики, на основе которой Старостин пришел к этим выводам. Желающих детально с ней познакомиться отсылаю к уже упоминавшемуся учебнику С. А. Старостина и С. А. Бурлак. Скажу лишь об одном важнейшем аспекте, связанном с методом глоттохронологии, предложенным американским лингвистом М. Сводешом в 40-х гг. ХХ в.

Хотя методы реконструкции праязыков, основанные на установлении регулярных фонетических соответствий между предположительно родственными языками, сформировались еще в XIX в., но традиционная компаративистика имела ряд слабых мест. Во-первых, как писал крупнейший французский компаративист начала ХХ в. А. Мейе (оппонент Н. Я. Марра), «за отсутствием всяких письменных документов, нет никакого средства определить, с точностью до нескольких столетий, время разделения индоевропейских диалектов»; это, разумеется, относилось и к другим семьям. Во-вторых, установлению языкового родства мешают заимствования, которые с разной степенью легкости проникают в разные слои лексики. Скажем, очевидно, что слово индоевропейского (русского) языка компьютер заимствовано из другого индоевропейского (английского) языка, где оно, в свою очередь, образовано из элементов, заимствованных из третьего индоевропейского языка – латинского. Здесь отдаленное родство трех языков никакой роли не играет, а то же английское слово перешло и во многие неиндоевропейские языки. И дело здесь не во времени заимствования: древние заимствования столь же не показательны, только их труднее обнаруживать. Зато компаративистика умеет доказать, что брат и brother, три и three похожи по звучанию не случайно, они происходят из общего индоевропейского источника. И это связано со значением слов: названия, связанные с культурой (материальной и духовной), заимствуются очень легко вместе с тем, что они именуют, а имена родства или числительные заимствуются очень редко. Кое-что об этом знали и в XIX в., но строгих правил не было. Оба эти недостатка попытался преодолеть М. Сводеш.

Американский ученый предложил список из ста значений слов, наиболее устойчивых против заимствований; эти слова называют базовой лексикой. Список формировался чисто эмпирически, на основе данных по большому числу известных к тому времени языков. Сводеш предложил считать, что чем больше имеющих общее происхождение слов из стословного списка в каждой паре языков, тем ближе друг к другу эти языки и тем позднее разошлись. Проверка этой гипотезы на материале языков с уже установленными родственными связями показала, что близкородственные языки (скажем, русский и украинский) имеют до 90 % совпадений базовой лексики, языки, отделившиеся друг от друга несколько раньше (скажем, русский и польский, немецкий и шведский) – 75–85 %, а более отдаленно родственные языки одной семьи (скажем, русский и немецкий) – около 30 %. Слова из данного списка со временем частично меняются, иногда на заимствования, иногда (чаще) на другие исконные слова: в русском языке было слово базовой лексики око, а потом оно было вытеснено новым словом глаз. Такие изменения Старостин рассматривал как проявление общей закономерности функционирования языка как «изменяющейся, саморазвивающейся системы». А Сводеш предложил считать, что замена слов в стословном списке – процесс, происходящий во всех языках с постоянной скоростью. А из этого следует, что время отделения двух родственных языков друг от друга допускает не только относительную, но и абсолютную датировку. Сводеш вывел формулу, по которой можно на основе количества общих слов, значения которых входят в его список, подсчитать время разделения языков. Эта формула, как указывают С. А. Старостин и С. А. Бурлак, по происхождению представляет собой «формулу полураспада радиоактивного углерода, используемую при радиоуглеродном датировании в археологии и палеонтологии».

Построения Сводеша были основаны лишь на индуктивном обобщении известных ему фактов (или на аналогии с другими науками) и не имели строгого доказательства ни с точки зрения состава базовых значений, ни с точки зрения постоянства изменений соответствующих слов. Однако, как это вообще обычно в компаративистике, такого рода обобщения, казалось бы, ни на чем не основанные, работают и дают результаты. Правда, оказалось, что формула Сводеша «умолаживала» время расхождения языков и требовала коррекции. Кроме того, Сводеш считал, что все сто слов из его списка имеют равные шансы замениться другими, что оказалось не так. Помимо списка Сводеша, предлагали и другие. С одной стороны, 100 значений расширяли до 110 и даже 200; с другой стороны, старший коллега Старостина из Ленинграда С. Е. Яхонтов, ученый очень широких интересов, часто споривший с Сергеем Анатольевичем, предложил список из 35 самых устойчивых значений.

Идеи Сводеша принимались не всеми компаративистами, нередко их считали априорными и бездоказательными. Но Старостин постоянно указывал на их важность, и, по сути, на них основаны его построения и в области алтаистики, и при анализе других семей. Однако он поправил Сводеша, пересмотрев и усложнив его формулу, выделив возмущающие факторы (постоянство смены базовой лексики не соблюдается в случае замены исконного слова на заимствованное) и учитывая разные степени «базовости» лексики: 35-словный список С. Е. Яхонтова, собственный 55-словный список, стословный список М. Сводеша, список из 110 слов.

На основе этого Старостин сопоставил списки базовой лексики для выполненных его предшественниками и частично им скорректированных реконструкций тюркского, монгольского, тунгусо-маньчжурского и корейского праязыков, выяснив, что, например, между тюркскими и монгольскими языками в списке Сводеша имеется 20 слов общего происхождения, а между монгольскими и корейским – 16. Это вполне соответствовало принятым критериям признания таких языков родственными. А поскольку многие исконно общие слова сохранились не во всех ветвях алтайской семьи, то процент общеалтайской базовой лексики оказался еще более значительным. Затем он сопоставил эти реконструкции с собственными реконструкциями праяпонского языка. И обнаружилось, что если исходить из 110-словного списка и учитывать четыре семантических дублета в праяпонском, то, как пишет Старостин в своей книге, «среди этих 114 лексем мы имеем 81 лексему алтайского происхождения (среди них 49 с точным семантическим соответствием в одном или нескольких алтайских праязыках, и 32 лексемы без такого соответствия, но с достаточно надежной алтайской этимологией)». Это очень большой процент. А с австронезийскими языками у праяпонского обнаруживается лишь 9 совпадений в базовой лексике, из них лишь три в 35-словном списке, что можно объяснить древними заимствованиями.