Собрание сочинений в 15 томах. Том 10 - Герберт Уэллс

— Скажите ему… да просто скажите ему, что я никогда в жизни не желаю больше слышать о Шонтсе. Коротко и ясно.

Кэндлер еще помедлил в нерешительности и вышел, тщательно притворив за собой дверь, чтобы до ушей хозяина не донеслись нотки неуверенности в его голосе, когда он будет передавать это поручение лорду Чикни.

Лорд Магеридж, повторяю, отличался редкостным самообладанием, — он всегда умел полностью отбросить ненужные мысли, начисто выкинуть их из головы. Через несколько секунд он совершенно забыл о Шонтсе и спокойно делал серебряным карандашиком пометки на полях проекта решения по интересовавшему его делу.

Вдруг он заметил, что Кэндлер вновь появился в кабинете.

— Его светлость лорд Чикни настаивает, милорд. Он звонил уже дважды, милорд. Он говорит теперь, что дело касается лично его. Что бы там ни было, он желает поговорить с вашей светлостью хотя бы две минуты. По телефону, милорд, он не соизволил ничего больше добавить.

Лорд Магеридж задумался над окурком своей уже третьей после обеда сигары. Слуга молча следил за левой бровью хозяина, — так инженер неотрывно наблюдает за манометром. Нет, признаков близкого взрыва не было.

— Пусть приезжает, — сказал наконец его светлость. — Но вот что, Кэндлер…

— Да, милорд?

— Сложите все вещи и чемоданы в холле, на видном месте. Переоденьтесь, чтобы сразу бросалось в глаза, что вы одной ногой уже на вокзале. Словом, будьте готовы, явно готовы к отъезду.

И лорд Магеридж снова сосредоточился на бумагах.

Вскоре явился и лорд Чикни. Старый генерал дважды совершил кругосветное путешествие, повидал много диких народов, насмотрелся удивительных обычаев и нелепейших предрассудков, причем неизменно презирал их, но сам так до конца и не отделался от взглядов и убеждений провинциального дворянина, в которых он был воспитан. Он свято верил, что между людьми первого сорта такими, как он, — и выскочками из низов — вроде Магериджа, сына певчего из Экзетера, — существует непреодолимая духовная преграда. Он ничуть не сомневался, что эти люди ниоткуда питают глубочайшее уважение к настоящим дворянам — таким, как он, жаждут общения с ними и счастливы, когда их замечают; поэтому при встречах с лордом Магериджем он никак не мог скрыть легкую снисходительность…

Войдя, он приветствовал «милейшего лорда Магериджа», с чувством пожал ему руку и задал несколько любезных вопросов о его младшем брате и о семействе, словно приехал с благотворительным визитом.

— А, я вижу, вы отправляетесь на воскресный отдых, — заметил он.

На все эти любезности лорд Магеридж ответил невнятным бурчанием и едва заметным движением бровей.

— Вы, кажется, хотели посоветоваться со мной по делу? — напомнил он. По какому-то не очень важному делу?

— Да, — ответил лорд Чикни, потирая подбородок. — Да. Да, совершенно верно, безделица, небольшая неприятность…

— Не терпящая промедления?

— Да. Да, именно. Небольшое осложнение, не совсем обычный случай, знаете ли. — Старый солдат говорил почти вкрадчиво. — Один из тех трудных пустяков, когда невольно приходится помнить, что ты человек светский. Маленькое осложнение, связанное с одной леди, известной нам обоим. Но ведь нужно иногда и уступить, пойти навстречу друг другу. У юноши есть свидетель. Дело обстоит совсем не так, как вам кажется.

Что касается дамского пола, то тут у лорда-канцлера совесть была чиста; он вытащил часы… выразительно взглянул на них. И уже не выпускал из рук до конца разговора.

— Должен признаться, что совершенно не догадываюсь… Не будете ли вы добры, как-нибудь… попроще. О чем, собственно, речь?

— Видите ли, я знал еще его мать, — ответил лорд Чикни. — В сущности… — Он вдруг стал до сумасбродства откровенен. — Если бы мне тогда улыбнулось счастье — поймите меня правильно, Магеридж, я не имею в виду ничего дурного, — он бы мог быть моим сыном. И я люблю его, как сына…

Когда в комнату наконец вошел капитан Дуглас, слегка разгоряченный стычкой с мотором, — Билби он оставил в прихожей на попечение Кэндлера, он сразу увидел, что почва подготовлена из рук вон плохо.

— Еще одну минуточку, дорогой мой Алан! — воскликнул лорд Чикни.

Но лорд-канцлер, видно, был иного мнения: он сжимал в руке часы, и брови его метались, как молнии.

— У меня нет больше ни минуты, — сказал он, обращаясь к капитану. — Что означает вся эта… вся эта белиберда насчет чадолюбия? Зачем вы ко мне явились? Меня ждет карета. Все эти леди и свидетели… В чем наконец дело?

— Все очень просто, милорд. Вам кажется, что в Шонтсе я разыгрывал над вами какие-то шутки. Ничего подобного. У меня есть свидетель. Это нападение на вас внизу, шум у вас в комнате…

— Кто мне поручится, что это правда?

— Мальчик буфетчика из Шонтса. Ваш слуга его знает, он видел его в буфетной. Он натворил бед — навредил вам и мне — и убежал. Я только что его поймал. Не успел даже перекинуться с ним и двумя десятками слов. Задайте ему пяток вопросов, и все станет на свое место. И вы убедитесь — я питаю к вам одно лишь глубочайшее уважение.

Лорд Магеридж поджал губы и остался непреклонен.

— Прибавьте к этому волнение старого человека, Старого солдата, вставил лорд Чикни. — Мальчик не имел в виду ничего дурного.

С грубостью вконец измученного человека лорд-канцлер отмахнулся от старого генерала.

— Уф! — вздохнул он. — Уф! Ну, ладно, даю вам одну минуту, — сказал он капитану Дугласу. — Где ваш свидетель?

Капитан открыл дверь. И пред очами двух великих людей предстал Билби.

— Рассказывай, да поживее, — приказал капитан.

— Говори все как есть! — прикрикнул лорд-канцлер. — Да мигом!

Он так рявкнул «мигом», что Билби даже подскочил.

— Рассказывай, — вставил генерал более мягко. — Рассказывай, не бойся.

Билби чуть помолчал, собираясь с духом, и начал:

— Ну вот… Это он мне велел так сделать. Он сказал — иди-ка туда…

Капитан хотел было вмешаться, но лорд-канцлер остановил его величественным взмахом руки, сжимавшей часы.

— Он тебе велел! — сказал он. — Я так и знал. Теперь скажи: он велел тебе войти и натворить там все, что можно?

— Да, сэр, — горестно ответил Билби. — Только я не сделал старому джентльмену ничего плохого.

— Но кто же тебе велел? — завопил капитан. — Кто?

Лорд Магеридж уничтожил его одним взмахом руки и бровей. Его указующий перст словно гипнотизировал Билби.

— Изволь только отвечать на вопросы. У меня есть еще ровно полминуты. Итак, он велел тебе войти. Он заставил тебя войти. А ты при первой же возможности убежал?

— Я просто удрал.

— Довольно! А вы, сэр, как вы посмели явиться сюда, даже не придумав правдоподобной сказки? Как вы посмели после безобразного балагана в Шонтсе явиться ко мне с новым шутовством? Как вы решились на эту последнюю, дикую проделку — вы, очевидно, считаете ее веселой забавой? Да еще втянули в нее вашего доблестного и почтенного дядюшку? Вы, верно, и этого несчастного мальчика заставили выучить какую-нибудь хитроумную выдумку. Вам, видно, никогда не приходилось сталкиваться с лжесвидетелями, — они теряются при первом же вопросе. Ваш не успел даже начать свою лживую историю! Он по крайней мере сразу понял разницу между моими и вашими моральными устоями. Кэндлер! Кэндлер!

Появился Кэндлер.

— Эти… эти джентльмены уходят. У вас все готово?

— Карета у дверей, милорд. Та, что обычно.

Капитан Дуглас сделал последнюю отчаянную попытку.

— Сэр! — взмолился он. — Милорд!

Лорд-канцлер повернулся к нему, стараясь придать своему лицу спокойное выражение, но брови его так и ходили ходуном, точно столбы черного дыма на ветру.

— Капитан Дуглас, — сказал он. — Вы, вероятно, не отдаете себе отчета в том, как дороги время и терпение должностного лица, занимающего такое положение, как я. Конечно, для вас весь мир — лишь огромная канва, на которой вы вышиваете узоры своих… своих милых шуточек. Но жизнь не такова. Она реальна. Она серьезна. Вы вправе посмеяться над простодушием старого человека, но то, что я говорю вам, — суровая правда. Поверьте, цель жизни — вовсе не комический эффект. А вы, сэр, вы представляетесь мне невыносимо глупым, дерзким, никчемным молодым человеком. Дерзким. Никчемным. И глупым.

Во время этой тирады Кэндлер подал ему дорожный плащ — чудо красоты и элегантности, — и последние слова лорд-канцлер произнес, выпятив грудь колесом, так как Кэндлер в это время помогал ему надеть плащ в рукава.

— Милорд! — вновь воскликнул капитан Дуглас, но решимость уже покидала его.

— Нет! — сказал лорд-канцлер и угрожающе наклонился вперед, пока Кэндлер обдергивал сзади полы его куртки и поправлял воротник плаща.

— Дядюшка! — взмолился капитан Дуглас.