Золотой Лис. 1-2 часть - Валерий Иващенко

И в тот миг, когда расходившиеся кобылы ударились грудь в грудь, отчаянный зов почти сокрытой подругой рыжей луны поймал в себя взгляд парня. Да так, что мягко покачнулся весь мир вокруг. Вот он закружился несколько непонятным образом — и стал быстро удаляться. Да уж, есть места, в которых мы откровенно лишние…

Волновался ли он? Да ничуть. Мельница богов хоть и неспешно вращает свои жернова, но всё же что-то смелет и выдаст на твою голову. А если уж вдруг что — не успеешь и испугаться. Так что, попросту нет смысла и волноваться-то.

Привычно Ридд перетёк в тень, прячась от нескромных взоров лун, и первым делом осмотрелся. Что-то уж больно знакомо всё как-то, да и запахи из ночи наплывали совсем не чужие.

Рука его приподнялась и чутко погладила нависающие над головой листья, которые даже в осени сохранили в себе жар впитанного солнца. Да, есть нечто такое особенное в виноградной лозе — хотя возможно, как раз в пестующих её людях?

— Дом. Как же я давно не был дома, — еле слышно выдохнул он, старательно загоняя вглубь что-то сладко грызанувшее прямо за сердце.

Это не я!

Куда менее деликатные кони отозвались недоумённым ржанием откуда-то снизу холма. Да-да, того самого, расплывшегося до еле заметной пологости бугра на излучине, который ногами малолетнего тогда ещё Ридда избеган был вдоль и поперёк.

Баронский замок на утёсе оказывался столь же тёмен, как и окружившая его ночь. Нет, на самом деле он весь был облит двойным лунным сиянием и виден как на ладони — да вот, не горели в его окнах огни, не светились факелы у ворот. Но взгляд Ридда упрямо соскользнул с этого огромного сооружения и заметался по тому месту, где и сейчас ещё виднелся мост, возле которого глаз упрямо дорисовывал форт. Тот самый, вместо которого действителность подсовывала непривычно пустое место.

И всё же, он не двигался с места. Потому и понятно, что терпение Ридда оказалось вознаграждено — с той стороны, где ему то ли почудился, то ли и вовсе померещился какой-то чуть не такой шорох, на него стремительно напрыгнула тень. Но вовсе не та, которую надлежало встречать хорошим ударом или отскоком в сторону. Потому что изрядно воспрявшая духом дриада упреждающе шепнула — лови её, Ридд, лови и никогда не отпускай.

— Наконец-то я тебя нашла, — прошептали горячие девичьи губы, прежде чем замолчали надолго, найдя себе куда более сладостное занятие…

Подъёмный мост оказался опущен, и судя по тому, как торцевой конец ушёл немного в землю, не поднимался давненько. Створки ворот распахнуты, а одна даже перекосилась. Да и окружавший стены ров вместо воды теперь полнился буйными зарослями бурьяна — словом, при взгляде вблизи величественный баронский замок оказался грязным и изрядно запущенным.

Под аркой ворот негромко и как-то устало отозвался колокол. И хотя звук его, казалось, не потревожил окружающую тишину, две юрко проскользнувшие в проём тени встрепенулись.

— Надо же такое, а я уже и забыл о нём, — Ридд задрал голову, словно силясь разглядеть в темноте под сводом ещё в прошлом веке укреплённый там небольшой бронзовый колокол, на который маг тогдашнего барона навесил хитрое заклятие — чтоб тот прилежно оповещал всех каждый раз, если через ворота проследовал кто-то из семьи.

— А ведь, признал, — Меана опять притянула парня к себе и с восторгом новообращённой снова нашла его губы.

— Гадкий мальчик, — со вздохом отозвалась она спустя некоторое, куда-то сладко исчезнувшее время. — И ты всё время лишал — меня — этого?

Они оба дрожали в какой-то сладкой и горячей лихорадке, которую едва ли остужала зябкая неподвижность осенней ночи. Он знал, что она знала… и так далее. Что нынешняя встреча и нынешняя ночь не пройдут просто так, бесследно.

И всё-таки, скользя бесшумной походкой по внутренней галерее, Ридд остановился в одном месте. Память соврать не могла… и он осторожно добыл из кармашка виал с задремавшей в нём феечкой.

— А ну, присвети, мелкая, — он легонько встряхнул круглый сосуд, пробуждая угревшуюся и беспечно посапывавшую лентяйку к бодрствованию.

Наверное, оставшаяся далеко на полудне отсюда королева фей таки здорово воспитала своих фрейлин — одна из них сейчас дерзко и вполне узнаваемо задрала носопырку, но тем не менее прилежно засияла. И пусть свет её большей частью скрывался обхватившей виал ладонью, широкий луч осветил каменную стену.

И висевшую на нём большую картину.

Ридд широко и осторожно провёл пару раз ладонью, снимая мохнатящуюся пылью паутину, а потом долго-долго всматривался в проступившие из прошлого лица. Долго и пристально, отчего казалось, будто и те с непонятным вниманием приглядываются в ответ.

— Как там сказанул некогда барон Шарто? А прошлое всё равно настигает нас и упрямо напоминает о себе…

Посторонний и несведущий при одном только взгляде на эту помпезную, полную парадных излишеств потускневшую пышность пожал бы плечами и заметил: да обычная картина, на которой изображён момент коронации их сиятельства Фандора. Такие, мол, наличествуют в почти каждом замке вельможных дворян — согласно этикету и как некое свидетельство лояльности вассала к сюзерену. Знаток же добавил бы, что вот именно эта мазня принадлежит кисти престарелого уже тогда академика Рафаэльо. И даже припомнил бы, что старикан по своему обыкновению мало заботился о чисто внешнем облике, но куда более тщательное внимание уделял так называемой и весьма спорной по сути душе.

Вот и сейчас, затаивший дыхание Ридд припомнил из своих детских игр, когда он со своими старшими братьями носился по замку и окрестностям — детей здесь любили и дозволяли им весьма многое — так вот, он припомнил, что папенька-барон иногда подолгу простаивал именно возле этой картины, весь погружённый в глубокие и непонятные раздумья…

Столько раз целованный пальчик Меаны уже указал на несколько знакомых ей фигур, а её нежный голосок назвал титулы. Ну да, всё верно — вон блистательный Фандор чуть склонил голову, на которую уже вот-вот ляжет тяжесть королевской короны. Рядом с ним весёлый и дерзкий брат в горделиво-изысканной позе подмышку с сестрой и своей пассией. По бокам и чуть позади теснятся ряды вельмож — по традиции, с обнажёнными клинками у мужчин и цветущими ветвями у женщин. Вон и молодой тогда ещё папенька с чуть задумчивым лицом и своей костлявой мымрой… вот было бы смеху, если б он на коронацию притащил вместо опостылевшей благоверной супруги красавицу-ведьму! Половина придворных дам позеленели бы от зависти, да и кавалеры их тоже.

Ридд мимолётно усмехнулся своим мыслям. А ведь, отец как-то заметил, что эта картина одно из самых удачных творений мэтра, и что старик Рафаэльо на самом деле сработал лучше, чем даже сам о том догадывался… взгляд парня без труда нашёл рядом с королём ярко-алое даже сейчас платье вот-вот уже королевы Марго, тогда ещё просто дочери виконта Камю. А потом, попетляв по строго предписанной канонами зелени в качестве фона, наконец обнаружил и искомое — меж кустов изящной, хотя и совсем не по-летнему цветущей сирени.