Джузеппе Бальзамо (Записки врача). Том 1 - Александр Дюма

Он бросился бежать, натыкаясь на стены и истошно вопя.

– До чего вы сегодня жестоки, Жанна! – заметила Шон.

– Я имею на это право.

– Разумеется! Однако я должна вас остановить, дорогая.

– Почему?

– Боюсь попасться вам под горячую руку. В дверь будуара три раза постучали.

– Кто там стучит? – нетерпеливо спросила графиня.

– Хорошенький его ожидает прием! – прошептала Шон.

– Пусть я буду плохо принят! – проговорил Жан, широко распахнув дверь.

– А что произошло бы, если бы вы были плохо приняты? Это ведь вполне возможно.

– Если это произойдет, я больше к вам не приду, – отвечал Жан.

– Ну и что Же?

– Вы сами потеряли бы больше, чем я, если бы плохо меня приняли.

– Наглец!

– Ну вот! Я уже и наглец, только потому, что не льщу вам. Что с ней сегодня, Шон?

– Не говори, Жан! Она просто неприступна. А вот и шоколад.

– Так не будем к ней подходить. Здравствуй, шоколад! – проговорил Жан, принимая поднос. – Как поживаешь, шоколад?

Он поставил поднос в углу на маленький столик, тут он и уселся.

– Иди, Шон, – пригласил он, – а слишком гордые останутся без шоколада.

– Вы просто восхитительны! – вымолвила графиня, увидев, что Шон подала Жану знак, что он может завтракать один. – Вы делаете вид, что очень чувствительны, а сами даже не замечаете, как я страдаю.

– Да что с тобой? – подходя к ней, спросила Шон.

– Ни один из вас даже не подумал о том, что меня беспокоит! – вскричала она.

– Так вас что-то беспокоит? Скажите!

Жан не двинулся. Он намазывал себе тартинки.

– У тебя кончились деньги? – спросила Шон.

– Что ты! Скорее они у короля кончатся!

– Тогда одолжи мне тысячу луидоров, – попросил Жан, – мне они очень нужны.

– Вы сейчас получите тысячу щелчков по своему мясистому красному носу.

– Так король решил оставить при себе этого отвратительного Шуазеля? – спросила Шон.

– Что же в этом удивительного? Такие, как он, несменяемы.

– Может, король влюбился в ее высочество?

– А-а, наконец-то вы подходите к самой сути! Поздравляю вас! Однако взгляните на этого грубияна: он лопает шоколад и пальцем не желает шевельнуть, чтобы мне помочь. Да нет, они оба хотят, чтобы я умерла от огорчения.

Не обращая ни малейшего внимания на разразившуюся за его спиной бурю, Жан разрезал вторую булочку, намазал ее маслом и налил себе вторую чашку шоколада.

– Что вы говорите! Король влюбился? – воскликнула Шон.

Графиня Дю Барри кивнула головой, словно хотела сказать:

«Вы угадали».

– В ее высочество? – спросила Шон, всплеснув руками. – Ну, тем лучше; не будет кровосмешения. Да и вам спокойнее: лучше он будет влюблен в нее, чем в кого-нибудь еще.

– А если он влюблен не в нее, а в кого-нибудь еще?

– Господи! Что ты говоришь? – побледнев, воскликнула Шон.

– Вот видишь, теперь и тебе стало нехорошо. Этого только недоставало!

– Однако, если все обстоит именно так, мы погибли! – пробормотала Шон. – Вот отчего ты страдаешь, Жанна! В кого же он влюблен?

– Это ты у своего братца спроси. Он уже фиолетовый от шоколада, как бы не умер прямо здесь. Он-то тебе скажет, он наверняка знает или, по крайней мере, догадывается.

Жан поднял голову.

– У меня что-то хотят узнать? – спросил он.

– Да, господин Торопыга, да, господин Главный помощник, у вас спрашивают имя лица, интересующего короля, – ответила Жанна.

Жан плотно сжал губы и процедил всего три слова:

– Мадмуазель де Таверне.

– Мадмуазель де Таверне! – закричала Шон. – Ох, пощадите!

– Он об этом знает, палач! – завопила графиня, откинувшись в кресле и воздев руки к небу. – Он знает и спокойно ест!

– О! – воскликнула Шон, очевидно переходя в лагерь сестры.

– По правде говоря, – кричала графиня, – я не понимаю, почему я до сих пор не выцарапала его огромные отвратительные, заспанные глаза. Бездельник! Смотрите, дорогая, он поднимается!

– Вы ошибаетесь, – возразил Жан, – я сегодня еще не ложился.

– Что же вы, в таком случае, делали, бабник?

– Я, черт возьми, бегал всю ночь и утро, – с возмущением ответил Жан.

– Да что говорить… Кто будет служить мне лучше, чем служат сейчас? Кто мне скажет, что сталось с этой девицей, где она?

– Где она? – переспросил Жан.

– Да.

– В Париже, черт побери!

– В Париже?.. Где именно?

– Улица Кок-Эрон.

– Кто вам сказал?

– Ее кучер, я дождался его в конюшнях и допросил.

– Что он ответил?

– Он только что отвез все семейство Таверне в особнячок на улице Кок-Эрон; дом стоит в саду, примыкающему к особняку д'Арменонвиль.

– Ах, Жан! – воскликнула графиня. – Это заставляет меня помириться с вами, друг мой! Однако нам необходимо знать все мелочи. Как она живет, с кем встречается? Чем занимается? Получает ли корреспонденцию? Вот что важно узнать!

– Ну что ж, узнаем!

– Каким образом?

– Каким образом?.. Я уже кое-что нашел, теперь ваша очередь.

– Улица Кок-Эрон? – с живостью переспросила Шон – Улица Кок-Эрон, – равнодушно повторил Жан.

– Должно быть, на улице Кок-Эрон сдаются комнаты.

– Превосходная мысль! – воскликнула графиня – Надо поскорее отправиться на улицу Кок-Эрон, Жан, и снять Дом. Мы там посадим своего человека, он будет следить за тем, кто к ней входит, кто выходит, что там замышляется. В карету, живей, живей! Едем на улицу Кок-Эрон!

– Пустое! На улице Кок-Эрон дома не сдаются.

– Почем вы знаете?

– Навел справки, черт побери! Правда, там есть…

– Где – там! Говорите!

– На улице Платриер.

– Что за улица Платриер?

– Вы спрашиваете, при чем тут улица Платриер?

– Да.

– Эта улица выходит задами на сады улицы Кок-Эрон.

– Пошевеливайтесь! – приказала графиня. – Надо снять квартиру на улице Платриер.

– Уже снял, – проговорил Жан.

– До чего же вы восхитительны! – воскликнула графиня. – Поцелуй меня, Жан!

Жан вытер губы, чмокнул графиню Дю Барри в щечки и церемонно поклонился в знак признательности за оказанную ему честь.

– Это большая удача! – заметил Жан.

– Вас не узнают?

– Какой черт может меня узнать на улице Платриер?

– А что вы сняли?

– Крошечную квартиру в покосившемся домишке.

– Должно быть, у вас спрашивали, для кого вы снимаете квартиру.

– Разумеется.

– Что же вы ответили?

– Я сказал, что квартира предназначена для молодой вдовы. Ведь ты – вдова, Шон?

– Вот это я понимаю! – воскликнула Шон.

– Ну и прекрасно! – проговорила графиня. – Она поселится в квартире и будет за всем следить. Не будем терять времени!

– Я отправляюсь сию минуту, – сказала Шон. – Прикажите подать лошадей!

– Лошадей! – крикнула Дю Барри и так яростно тряхнула колокольчиком, что могла бы разбудить весь дворец Спящей Красавицы.

Жан и графиня знали, как им действовать по отношению к Андре.

Едва появившись в столице, она привлекла к себе внимание короля, следовательно, Андре была опасна.

– Эта девица, – заметила графиня, пока запрягали лошадей, – не была бы истинной провинциалкой, если бы перед отъездом в Париж не прихватила из своей голубятни какого-нибудь воздыхателя. Постараемся его отыскать и скорее за свадебку! Ничто так не охладит пыл его величества, как свадьба влюбленных провинциалов.

– Напротив! – возразил Жан. – Этого-то как раз нам я следует остерегаться. Его величество благочестив – вы же знаете его лучше, чем кто бы то ни было. Молодая замужняя дама для него – лакомый кусочек, а вот девица, у которой есть любовник, вызовет недовольство его величества. Карета подана, – прибавил он.

Пожав Жану руку и поцеловав сестру, Шон поспешила к выходу.

– Почему бы вам не отвезти ее, Жан? – спросила графиня.

– Нет, я отправлюсь следом, – ответил Жан. – Жди меня на улице Платриер, Шон. Я буду первым, кого ты примешь в своей новой квартире.

Когда Шон удалилась, Жан вновь уселся за стол и выпил третью чашку шоколада.

Шон сперва заехала домой и переоделась, постаравшись принять вид мещанки. Она осталась собой довольна. Закутав в жалкий плащ черного шелка свои аристократические плечи, она приказала подать носилки и полчаса спустя уже поднималась в сопровождении мадмуазель Сильви по крутой лестнице на пятый этаж.

Здесь была расположена снятая виконтом квартира.

Дойдя до площадки третьего этажа, Т Ион обернулась: она почувствовала, что кто-то за ними следит.

Это была старуха-владелица, которая жила во втором этаже. Услыхав шум, она вышла и начала с большим интересом рассматривать двух молоденьких хорошеньких женщин, вошедших к ней в дом.

Насупившись, она подняла голову и встретилась глазами с обеими смеющимися женщинами.

– Эй, сударыни, эй! Вы зачем сюда пришли?

– Мой брат снял здесь для нас квартиру, сударыня, – проговорила Шон, пытаясь изобразить безутешную вдову. – Неужели вы его не видели? Быть может, мы ошиблись адресом?