Тучи над страной Солнца - Рава Лориана

-- Ты думаешь, между ними была любовная связь?

-- Может быть, но я не уверен. Скорее всего, у них были отношения другого рода. От нашей кухарки я слышал, что пока я разъезжал с поручениями, в доме гостили капитан Эспада с некоторыми своими матросами, и она видела, как он целовал и обнимал Морскую Пену.

-- И что ты сделал?

-- Я тогда решил, что это -- злостная клевета. Незадолго до этого моя жена очень сильно поругалась с нашей кухаркой. Она стала придираться к еде, а та в ответ заметила, что очень многие знатные женщины, даже такие, как жена Первого Инки или покойная супруга Инти, предпочитали и предпочитают готовить себе сами, и предложила ей тоже этому поучиться. Та в ответ пригрозилась прогнать её. Я тогда ещё боготворил свою жену, искал ей тысячи оправданий и потому не поверил. В результате кухарку прогнали.

-- Понятно. Но как же ты убедился, что на твою жену не возводят напраслины?

-- Однажды мне стало плохо прямо во время инспектирования водопровода, я упал в обморок от переутомления, и мне пришлось вернуться домой ещё днём, когда меня там никто не ждал. Из последних сил я пробрался в спальню и... обнаружил там Морскую Пену и Эспаду в таком виде, что даже слепец понял бы что к чему. Будь я здоров, я, наверное, устроил бы... ну драку не драку, но серьёзный разговор, а так я мог только беспомощно смотреть. Эспада невозмутимо оделся и спросил у Морской Пены: "Ну и что будем делать с этим жалким заморышем? Может его того... насадить на вертел?" "С ума сошёл? А труп потом куда девать? Ничего, Куйн с ним сам разберётся". После этого они, демонстративно целуясь, ушли, а я рухнул на кровать и сознание меня покинуло.

-- Очнувшись на следующее утро, я почувствовал себя гораздо лучше. Поразмыслив, я решил, что самым разумным для меня будет расстаться с женой. Если бы дело ограничивалось только изменой, я, пожалуй, ещё мог бы простить её, но поскольку она была настолько равнодушна ко мне, что только мысль о сложностях с трупом удерживала её от убийства, то... Увы, с утра её дома не было, зато там был мой отец, который сказал, что знает о том, что произошло у нас вчера и что я должен смириться со своим позором и по крайней мере на людях делать вид, будто ничего не случилось. "Если не хочешь, можешь не спать с этой шлюшкой", -- сказал он, -- "Но весь город должен думать, что она по-прежнему твоя жена. Не спрашивай, зачем это нужно". Я был поражён. Неужели для моего родного отца может быть что-то такое, чему в жертву он готов принести даже мою честь! Я категорически отказался, сказав, что если она ему так нужна, пусть хоть сам на ней женится, но меня от такого позора избавит. Тогда он позвал воинов, и велел связать меня, пообещав, что поговорит со мной "когда я поумнею". Воины схватили меня, хотя я пытался сопротивляться, и бросили меня связанным в одной из комнат, -- юноша печально вздохнул, -- остальное ты знаешь. Скажи мне, Инти, сколько лет мне придётся отработать на золотых рудниках за свою глупость?

-- Ну, на этот вопрос я не смогу тебе ответить, я не судья. Главное, что ты сам понял, насколько справедлив закон, согласно которому любой, кто узнает об измене, должен доносить несмотря на сколь угодно близкое родство. Ведь отец, когда предаёт свою страну, предаёт и своих детей, лишая их будущего. Хотя никто не может сказать, какое из предательств может оказаться роковым, но ведь каждая измена -- это попытка погубить нашу страну, уничтожить её, стереть с карты... И Куйн тут, похоже, здорово постарался, -- Инти вздохнул, -- Знаешь, ведь он убивал моих людей. А если бы ты донёс на него тогда, то они были бы сейчас живы...

-- Значит, их кровь и на моих руках? -- с ужасом спросил юноша, -- Но я не знал... и я не хотел, не хотел ничьих смертей!

-- Да я понимаю, что не хотел. Не видел, что твой отец у тебя под носом творит... Ладно, можешь считать, что они на войне погибли... как воины. Хотя и воинам тоже очень хочется жить. Я вижу, что ты человек совестливый, и если бы я решал твою судьбу, то я бы тебя даже на рудники не посылал, ссылкой бы ограничился. Ведь ты слабый и щуплый, рудников можешь и не выдержать, но этот вопрос окончательно буду решать не я.

-- Ничего, я заслужил. Должен же я как-то искупить свою вину перед родиной. Тем более что после работы у моего отца мне рудники, скорее всего, отдыхом покажутся.

-- Вот что, ответь мне ещё на один вопрос. С одной стороны, ты говоришь, что работы у тебя было сверхмного, а с другой -- твой отец полгода управлял городом без юпанаки. Как же он справлялся?

Юноша махнул рукой.

-- Да вообще-то неважно, потом многое из накопившегося пришлось разгребать. Долго бы он так не протянул. Нашу статистику и наших ревизоров не обманешь.

-- А про судьбу прежнего юпанаки что-нибудь знаешь? Что именно он украл?

-- Кроме того, что его звали Фасолевый Стебель, и что за воровство он отправлен на золотые рудники, я ничего не знаю. Отец никогда не говорил о нём. Другие... иногда хвалили, говорили, что был добросовестный, и недоумевали, что его на воровство толкнуло, -- юноша усмехнулся, -- Может, на золотых рудниках его встречу и узнаю.

-- Посмотрим, может, встретишь его гораздо раньше. Также скажи, когда Морская Пена приняла христианство, как это на вас повлияло? Она уговаривала тебя сделать то же самое?

-- Нет, не уговаривала. Я вообще в это дело не вникал, смотрел на него как на своеобразное развлечение для неё. Не помню, чтобы она молилась, или пыталась соблюдать посты.

-- Ясно. Как я и предполагал, у неё это было лишь для виду.

Беседа с Фасолевым Стеблем состоялась через несколько дней. Как и в тот раз, Инти предпочёл обойтись без секретаря и записывал всё сам. Хотя все, кто помнил прежнего юпанаки, описывали его как полного сил мужчину, перед взором главы службы безопасности сидел сгорбленный, дряхлый старик, так что впору было сомневаться, что доставили именно того, кого нужно.

-- Как твоём имя? -- спросил Инти.

-- Глупый Вор, -- ответил старик.

-- Но ведь когда ты был юпанаки, у тебя было другое имя? Кажется, Фасолевый Стебель?

-- Да, прежде было, да сплыло, а теперь меня зовут именно так.

-- Послушай, но ведь история, которая с тобой случилась, она действительно глупая. Твоё положение по службе было таково, что ты ни в чём не нуждался, и ты честно служил нашему государству много лет, а потом вдруг украл сущую мелочь, сам признался в этом и пошёл за это на рудники. Всё-таки может ты объяснишь мне, зачем ты на самом деле это сделал?

-- Я боюсь. Моя жизнь кончена, но они могут расправиться над моими родными.

-- Не бойся, твоим родным ничего не грозит. Если ты имеешь основания считать, что кто-то может угрожать их жизням, то их будут охранять.

-- И среди охраны окажутся убийцы. Они всемогущи, они везде... -- старик говорил, и его голос дрожжал.

-- Вот что, я вижу, что они тебя запугали. Но поверь, что мне ты можешь доверить свою жизнь и жизнь своих родных без опаски. Если ты имеешь в виду Куйна, то он мёртв. Только расскажи мне, кто такие "они" и чем они тебя запугали.

-- Значит, Куйн мёртв? Ладно, тогда я поведаю то, о чём молчал много лет. Конечно, "они" -- это Куйн со своими людьми, но не только. Я так понимаю, что в заговоре, где он состоит, есть два слоя. Верхний -- это такие люди как наместник, занимающие высокие посты в государстве, и потому способные в нужный момент его парализовать, а низший слой -- это исполнители, делающие всю чёрную работу. Я так понял, что исполнителей набирают из тех людей, которыми движет ненависть к Тавантисуйю. Это или потомки тех, кто пострадал ещё до прихода испанцев во время присоединения их земель, или потомки тех, кто служил испанцам и был за это наказан, или люди, которые хотели бы заняться частной торговлей, и потому их раздражают наши законы, которые запрещают это.

-- Откуда ты всё это узнал?

-- Однажды мне по службе потребовалось зайти к наместнику в неурочное время. Так как я был юпанаки, я имел право входить в его дворец в любое время суток. Я не обнаружил его в спальне, хотя это была ночь и почти весь дом был погружён во тьму, но в одной из дальних комнат шло что-то похожее на совещание. Я очень удивился и поскольку дверь была приоткрыта, подошёл и прислушался. По разговору я понял, что приехали очень высокопоставленные персоны, Куйн перед ними всячески лебезил. Он представлял им своих воинов, и говорил, почему каждый из них ненавидит Тавантисуйю лютой ненавистью, и готов ради этой ненависти на всё... Высших он низшим не представлял, только объяснял, какие высокие посты эти люди занимают и каким могуществом обладают. Поняв, какую страшную тайну я ненароком узнал, я страшно перепугался -- ведь если они меня обнаружат, то наверняка убьют. Я попытался отступить, уйдя незаметно, но всё-таки невольно выдал себя скрипом половицы, войны-исполнители погнались за мной, и привели, точнее, притащили к наместнику. Я поначалу пытался сделать вид, что ничего не видел, но я плохой актёр, и потому убедить их мне не удалось. Поначалу они хотели убить меня, но наместник отговорил их от этого, так как даже если бы они надёжно спрятали труп, сам факт моего исчезновения возбудил бы в городе различные кривотолки. Стать одним из них я тоже отказался, поэтому наместник сказал мне, что если мне дороги жизни моих родных, то я должен взять на себя обвинение в краже, и пойти на золотые рудники.