Неудачный персонаж - Павел Коготь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Навсегда неизвестные нам барышни из 80-х годов все так же улыбались миру “Фан-Терры” с облезлых переводных наклеек. Тот самый.
— Ну и как это понимать?
Полудемон вздохнул.
— Ты, Алексей, вроде бы относительно умный человек.
Я хрюкнул, сообразив, что из уст Николая это был комплимент:
— Изобретательный, как мы выяснили.
— И умный тоже. Скажи… ты ведь не поверил, что все мы случайно попали в этот эксперимент?.. По электронной почте спам получили — серьезно?..
— Сомнения у меня были, — признал я. — Но… если это не случайность… зачем? Зачем я здесь? Нафиг я им нужен?
Полудемон почесал макушку между рогами.
— Об этом позже. Сначала скажу про себя. Я здесь, чтобы заполучить это, — он покачал дипломатом, но тут же протянул его мне.
— Было ясно, что они предмет отберут, и противостоять не получится. Так что в игру мы зашили артефакт с необычным свойством — создавать абсолютные копии материальных предметов. В плане и формы, и содержания. Я сделал такую копию.
Сукин сын…
— Но ведь “Трезубец” скоро узнает, что ты их обманул? Они ведь за нами постоянно следят, как я понимаю.
— Во-первых, не факт, что сразу. Всеволод сказал правду: в игре сейчас очень много факторов. А те, кто обслуживает ее теперь — на самом деле вовсе не боги… и даже не разработчики. Во-вторых — мы обманули, Алексей. Мы.
— Продолжай.
— Артефакт должен был гарантированно меня дождаться. То есть квест по его “собиранию” сделали неинтересным и сложновыполнимым для обычных игроков. И все равно то, что у нас получилось его выполнить — редкостное везение.
— Погоди… Что за артефакт? …Неужели четки?
— Ага.
— Так ты знал, где лежат те бусины, которых тебе не хватало?
РыбНик менторским жестом поднял палец.
— Не знал. Но задним числом вижу закономерность.
— Три бусины, которых в четках недоставало, система поместила в трех ключевых локациях, находящихся в центре острова, однако разнесенных по вертикали — такое вот машинное решение. Причем, когда рядом оказывался игрок, бусины генерировались в заметном для него месте — чтобы точно точно не пропустил. Но там еще требовалось оказаться...
— Ну первую я нашел в овраге.
— Верно. Одна из этих локаций — дно оврага. Самая, замечу, легкодоступная. Еще одну бусину мне дала Мари. Та была спрятана в дупле дерева — и выкатилась наружу, когда дерево было оживлено.
— А третья?
— В озере, — он снова пожал плечами. — Не утонул я тогда. Я плаваю, как… рыба. Выбрался через водоворот. Кстати, достижение за это дали.
— Значит, ты собрал четки — и уже здесь, на борту, скопировал чемоданчик.
— Верно.
— Так. Капец, ну… настала пора спросить! Что, блин, что в чертовом чемоданчике?..
Полудемон усмехнулся. Мы сидели на досках кормовой палубы, рядом с остывающей пушкой. Я — в тени, рогатый — на солнышке. Я уже не обращал никакого внимания на плавно утекающие пункты здоровья. Плевать. Потом.
Веял ласковый бриз, галера дрейфовала от острова прочь, и блики от солнца сияли на синих волнах, омрачая мою идиллию. Зато гребцы не орали.
— В криптоэкономике разбираешься? — спросил РыбНик.
— Ну так.
— То есть как?
— Никак.
— Ладно. Но главный-то принцип знаешь?
— Лучше скажи.
— Все-таки ты теперь больше изобретательный, — пробормотал Николай. — Ладно, слушай. Изначально, еще в начале столетия, “в цифру” ушла валюта. То есть появились электронные деньги.
— Битки?
— Да, и не только. Их появление стало возможным после того, как были созданы технологии, позволяющие реализовать один важный принцип. А именно: ни одну цифровую “монету” нельзя подделать. Понимаешь?
— Ну… пока нет.
— Как с реальными деньгами? У каждой купюры есть номер, и она максимально надежно защищена от копирования. То есть физически любую купюру подделать, конечно, можно, но сложно. И это будет подделка. Не равноправная копия.
— Так.
— Цифровые деньги подделать вообще нельзя. Своровать, отжать — да, подделать — нет, не получится. Каждый биткоин — и любая другая цифровая “монета” — существует в единственном экземпляре, в уникальном виде. Именно это и составляет ценность любой криптовалюты. Иначе бы она нафиг была не нужна.
— Логично.
— На этом моменте мог бы и догадаться, что дальше.
— Нет, извини. Я тупой упырь.
— Ладно. Вслед за валютой в цифровой формат стали переходить произведения искусства. Началось это в двадцатых годах. В чем ценность произведения искусства?
— В красоте.
— Садись, два. Правильный ответ — в уникальности. Коллекционеры за бешеные деньги скупают оригиналы картин, потому что это — оригиналы. Они уникальны. И в двадцатых начали применять технологию, позволяющую переводить “в цифру” картины. И с такой цифровой картины нельзя снять копию. Существуя в виртуальной реальности, она остается оригиналом. Сохраняет свою уникальность. И огромную ценность.
Я вздохнул. Это же офигеть как сложно. Пятнадцать минут назад я узнал, что я — электронная копия. Мне отсюда не выйти, не откинуть крышку индийской капсулы последней модели. Я теперь — житель фэнтезийного мира, раса — упырь. Собственность компании “Вектор”, кстати.
Что я по этому поводу чувствую? Ничего. Четвертая стадия — Депрессия. Вернее — апатия. Я просто еще до конца не верю в случившееся. Когда поверю, наверно, будет истерика. Чертово солнце.
— Ладно, Коля, я понял. Все-таки не настолько тупой. Да и читал я, помнится, кое-что… После того, как у Липова отжали игру, у него был проект, связанный с крипто-чем-то там. Но этот проект не выстрелил.
— Теперь выстрелит, — пробормотал полудемон.
— Да уж не сомневаюсь. В чемоданчике — технология, верно?
— Верно.
— И она позволяет сохранять в единственном экземпляре…
— Сознание, — кивнул рогатой башкой Николай. — Оцифрованное сознание. Гораздо более важная вещь, чем картина, верно? Твоя суть, твоя самость. Будь эта технология внедрена — мы не попали бы в ситуацию, в которой сейчас находимся.
Я хмыкнул.
— Ты знал, да? Поэтому умирать не
