50 х 50 - Гарри Гаррисон

— Ты — прирожденный преступник, — усмехнулся Нил. — Я рад, что мы на одной стороне баррикады. Это твоя епархия, так что проведение операции оставляю на твое усмотрение. Я же буду слушать выпуски новостей. Впрочем, и у меня есть одно маленькое дельце.

Слова эти остановили Косту у самой двери. Он обернулся, увидел, что Нил убирает бумаги в конверт.

— И куда ты собрался?

— Хочу повидаться с Хенгли, планетарным оператором. Абраванель велел мне держаться от него подальше, чтобы провести совершенно независимое обследование планеты. Что ж, обследование мы завершили, обнаружили некоторые критические зоны. Я хочу сбросить с плеч груз вины за то, что действовал у него за спиной, и дать ему знать, что происходит.

— Нет, — отрезал Коста, — от Хенгли держись подальше. Нам ни в коем случае нельзя засветиться рядом с ним. Вполне возможно, что этим мы его… скомпрометируем.

— Что ты такое говоришь? — возмутился Нил. — Он — мой друг, выпускник…

— И при этом он может быть под колпаком у секретной полиции. Ты об этом подумал?

Такая мысль в голову Нила не приходила, и злость его тут же исчезла. Коста привел очень веский довод.

— Социэтика держалась в секрете более двух столетий. В принципе и сейчас если о ней что-то известно, то самая малость. Но, даже если гиммелийцы слыхом не слыхивали о социэтике, о шпионаже они осведомлены. Им известно, что у ООН есть агенты на их планете, они могут думать, что Хенгли — один из них. Это все не более чем рассуждения, но один факт у нас есть: мы нашли этих Защитников. Нашли без труда. Если у Хенгли надежные осведомители, он тоже не мог о них не знать. А раз не знал, причина лишь в том, что он не получал нужной информации. То есть ему мешали ее получить. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто мешал.

Нил нашарил рукой стул, тяжело опустился на него.

— Ты прав… разумеется! Я как-то не подумал…

— Вот и славненько, — откликнулся Коста. — Хенгли мы попытаемся помочь завтра, эта операция важнее. Сиди тихо. Отдохни. Никому не открывай дверь. Только мне.

Работа была долгой, утомительной, но она подошла к концу. Нил позволил себе зевнуть, сладко потянулся, подошел к ящику с сухими пайками. Вытащил коробку с многообещающей надписью «КУРИНЫЙ ОБЕД», пусть по вкусу еда напоминала водоросли, из которой этот паек, скорее всего, и приготовили, сварил кофе.

Но эти прозаические занятия не мешали мозгу переваривать накопленную информацию. Процесс шел независимо от желания или нежелания Нила, автоматически. Что-то не складывалось, вот мозг и не мог успокоиться. Если бы Нил не вымотался, обрабатывая результаты обследования, наверное, ему не потребовалось бы так много времени, чтобы сообразить, что к чему. Наконец все встало на свои места. Того самого факта, от которого они отталкивались, его просто не могло быть.

Он вскочил, выплеснув кофе на пол.

— Это… тут какая-то ошибка! — воскликнул он, схватил распечатки и графики. Дрожащими руками нашел нужные. Синопсис отчетов Хенгли за последние пять лет. Плавное увеличение или падение к-фактора от месяца к месяцу, никаких изломов на кривых.

Социэтика — не точная наука. Но точности хватало, чтобы понять, что выводы делаются на основе неполной или ложной информации. Если бы Хенгли держали в неведении относительно ОЗУГ, ему бы предоставлялась неверная информация, касающаяся других факторов. И это не могло не проявиться в уравнениях.

Не проявилось.

Время стремительно уходило, и Нил понимал, что должен действовать. Во-первых, предупредить Адау Косту. Во-вторых, обеспечить сохранность документации. А лучше уничтожить ее. В компьютерах и графиках хранилась слишком уж важная информация. Нил не хотел, чтобы она попала в руки националистов. Но как это сделать?

Среди многочисленных ящиков и коробок стоял один, крепкий, тяжелый, к которому Нил никогда не подходил. Ящик этот принадлежал Косте, и агент ООН не открывал его, если напарник находился рядом. Нил глянул на электронные замки, и сердце его упало. Однако, стоило ему потянуть крышку, она легко поднялась. Закрывая ящик последний раз, Коста не активировал замки. А забывчивостью он не страдал. Должно быть, предположил, что Нилу может понадобиться содержимое ящика, и обеспечил к нему свободный доступ.

Внутри Нил нашел то, что и ожидал. Гранаты, стрелковое оружие, какие-то полированные устройства, не имеющие другого предназначения, кроме как убивать. Глядя на них, Нил думал о том, что потерпел сокрушительное поражение. Всю свою жизнь он посвятил борьбе за мир, за сохранение мира. Он ненавидел насилие, с которым человек, похоже, рождался, презирал лицемерные постулаты, вроде утверждения, что цель оправдывает средства. Он и насилие не могли иметь ничего общего.

Нил наклонился и взял черный пистолет.

В этом компактном арсенале нашелся еще один знакомый ему предмет: мина с часовым механизмом. Это устройство подробно изучалось в университете, поскольку все понимали, что может возникнуть ситуация, когда оборудование и документацию лучше уничтожить, чем отдать в чужие руки. С тех пор ему ни разу не доводилось видеть такую мину, но урок он усвоил хорошо. Нил пододвинул ящик с арсеналом поближе к главному компьютеру, установил на циферблате мины пятнадцатиминутное замедление. Сунул пистолет в карман, включил часовой механизм взрывателя и вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Он сжег за собой мосты. Теперь предстояло найти Адау Косту.

Ни его опыт, ни знания ничем не могли помочь. Он понятия не имел, с чего начать поиск, как его ускорить. И не смог придумать ничего лучшего, как пойти к штаб-квартире Общества защиты уроженцев Гиммеля в надежде перехватить Адау до того, как тот начнет реализовывать намеченный план.

В двух кварталах от нужного ему адреса он услышал вой сирен. Стараясь ничем не отличаться от других пешеходов, обернулся, проводил взглядом колонну бронетранспортеров и грузовиков. Набитые вооруженными полицейскими, в вое сирен, машины пронеслись по темной улице. Нил продолжил путь.

Улицу, на которую он хотел свернуть, перекрыла полиция. Он прошел мимо в толпе пешеходов, лишь раз повернул голову. Автомобили и люди стояли около одного из домов. Нил не сомневался, что номер его — 265. Похоже, операция провалилась.

Коста угодил в заранее расставленную ловушку? Или сработала система охранной сигнализации? Принципиальной разницы не было, в любом случае их деятельность привлекла внимание. Нил едва переставлял ноги, полностью отдавая себе отчет в том, что в такой ситуации пользы от него — ноль. Пришло время решительных действий… но каких? Он знать не знал, где находится Коста, как и чем он может помочь своему напарнику.

Миновав полквартала, Нил обнаружил неохраняемый проулок. Без раздумий свернул в него. Проулок мог вывести его к нужному дому. Может, Коста все еще там. Может, он, Нил, сумеет его найти, вытащит из западни.

У заднего фасада дома 265 царили темнота и покой. Нил тщательно просчитал дома, чтобы убедиться, что не ошибся номером. Дверную арку нашел на ощупь. Привалился к двери, потянул рукоятку, повернул ее. Заперто, как он, собственно, и ожидал.

Внезапно за его спиной темную аллею залил яркий свет. Глаза Нила автоматически закрылись, но он разлепил веки, борясь с резью. С двух концов в аллею били лучи мощных прожекторов. Теперь в ловушку угодил и он.

Но прежде чем страх взял над ним верх, Нил увидел на земле кровяные пятна. Числом три, большие блестящие, ведущие к лестнице в подвал.

Когда прожектора погасли, Нил упал на грязный, покрытый трещинами асфальт. Темнота означала, что полиция с двух сторон двинулась в аллею, беря его в клещи. Нил прекрасно понимал, какая участь ждала в такой ситуации вооруженного землянина. Его это не волновало. Страх не то чтобы ушел, просто не было времени обращать на него внимание. У Нила еще оставалась надежда вызволить Косту из ловушки, в которую тот угодил по его милости.

Несмотря на темноту, он без труда нашел первое кровяное пятно. Размазал кровь рукавом, другой рукой набрал пыли и грязи и засыпал пятно. Покончив с этим, передвинулся ко второму.

Время работало против него, а он не знал, сколько прошло секунд, минут, часов. Он мог пролежать на грязном асфальте с минуту, а мог — и полчаса. И он понимал, что нельзя издавать ни звука: с двух сторон к нему приближались враги.

После того как с асфальта исчезло второе пятно, Нила вдруг охватил страх: он не мог найти третьего. Наконец, нащупал его, гораздо дальше, чем ожидал. Отпущенное ему время истекало. Но он заставил себя сначала вытереть пятно рукавом, а потом засыпать пылью. И только тогда скользнул вниз, по лестнице, которая вела к двери подвала.

Все происходило очень уж быстро. Только он глубоко вдохнул, как пронзительная трель свистка едва не парализовала его. Послышались торопливые шаги, вновь вспыхнул мощный прожектор. Шаги ускорились, мимо Нила, на расстоянии вытянутой руки, пробежал мужчина. В рваной одежде, нестриженый, бородатый. Большего Нил разглядеть не успел. Загремели выстрелы, мужчина упал.