Тонкая красная линия - Джеймс Джонс

— Да брось ты! — Файфу такое и на ум никогда не приходило.

— Чего там брось. Еще как спишут! Я вон сколько видел солдат с меньшими болячками, и то списывали.

— А если они меня по шее?

— Ну и черт с ними. Чем ты-то рискуешь? Хуже не будет.

— Пожалуй, ты прав…

— Эх, парень. Да будь у меня хоть что-то вроде этого, давно бы меня тут только и видели. Да не везет! Вон какой здоровый… Где уж тут правды добиться, сидеть мне до последнего, не иначе…

— Так ты действительно так считаешь? Ну, насчет меня?

— Да я и секунды ждать не стал бы.

Вот так и получилось, что Файф отправился в лазарет не столько по своему желанию, сколько под воздействием Мактея. Его всегда мучала неуверенность в себе, ощущение собственной слабости, теперь же, когда он убедился еще и в своей трусости, эти чувства стали гораздо острее, болезненнее. Но с другой стороны, в чем-то он все-таки стал сильнее, в чем-то изменился к лучшему. Ну взять хотя бы драки. Прежний Файф опасался всяких стычек, старался любой ценой избежать их, главным образом потому, что не был уверен в своих силах, боялся, что его непременно побьют. Новый Файф их просто обожал, и после того, как он избил Уэлда, за последние дни еще раз шесть, а может быть и восемь, ввязывался в драки. Его не волновало, излупят его или он выйдет победителем, ему просто нравилось драться. С каждым ударом, нанесенным противнику, с каждой полученной оплеухой он ощущал странное освобождение от какого-то гнета, ему становилось легче, свободнее. Поэтому он и норовил влезть в любую стычку, схватывался с кем попало. Одним из первых таких случаев была встреча с Уиттом. Она произошла в первые дни его появления в их подразделении.

Уитт к тому времени уже два дня находился в роте и каждый вечер напивался с дружками. Файф до этого успел подраться с кем-то и очень хотел продолжить развлечение. И вот тогда-то судьба и свела их нос к носу. Сначала все было нормально — Файф обрадовался Уитту, протянул ему руку. Прищурившись и слегка наклонив голову набок, он улыбнулся, вроде бы добродушно:

— Привет, Уитт. Иль ты все еще злишься на меня?

Уитт ухмыльнулся в ответ, тоже протянул руку.

— Да нет, чего уж там, больше не злюсь, — сказал он.

— А то ведь, — все еще улыбаясь, продолжал Файф, — если там чего, так можно и разобраться… Прямо вот тут, на месте. Как считаешь?

Уитт как ни в чем не бывало кивнул в ответ. Для него драки тоже были делом привычным. Подумаешь, одной дракой больше, одной меньше.

— Что ж, можно и так. Только ведь я все равно тебе накостыляю. Хотя, видно, правая у тебя бьет неплохо. Если повезет, попадешь ею хорошо по челюсти, так и выиграть можешь. Только не у меня. Я от твоей правой все равно уйду, это дело нехитрое…

— Ну смотри… Я же не настаиваю. — Файф снова ухмыльнулся уголками рта. — Особенно, если ты теперь не злишься на меня. Даже вон разговариваешь со мной. Верно же?

— По правде говоря, не совсем уж, чтобы очень, — ответил Уитт. — Хоть это все и ерунда порядочная. Давай лучше хлебнем?

Весь этот разговор был каким-то фальшивым. Тем не менее они выпили по кружке самогона. Но ощущение неискренности сказанных слов не проходило. Оно так глубоко запало Файфу в душу, что на следующий день, когда он по совету Мактея записался на прием к врачу и отправился в лазарет, все еще томило его.

Когда подошла очередь Файфа и его вызвали в палатку к врачу, он увидел, что принимает сегодня подполковник Рот — тот самый пожилой, с седой курчавой головой и могучим мясистым телом подполковник Рот, который осматривал его тогда, раненного в голову, и так грубо и высокомерно отнесся к нему, даже очки не помог получить. Файф сразу понял, что все пропало. Однако на этот раз все получилось по-другому. Подполковник даже улыбнулся ему.

— Ну, солдат, какие у тебя заботы? — спросил он. Файф понял, что тот не узнает его. И решил на этом сыграть. И его расчет оказался правильным.

Сначала Файф просто пожаловался на свою лодыжку, на то, что она очень уж беспокоит его. Подполковник внимательно осмотрел ее, пощупал, помял своими мясистыми пальцами, покрутил туда-сюда, пока Файф не охнул от боли. Потом сказал, что нога действительно не в порядке. Просто удивительно, как он с такой ногой прошел все походы и участвовал в бою, да еще на такой тяжелой местности. А как давно это у него? Файф рассказал все как было: и о том, что он бинтует лодыжку, если надо далеко идти, и что всегда с собой таскает бинт. Подполковник даже присвистнул легонько, а потом вдруг резко поглядел на него и спросил:

— Так почему же ты только теперь решил обратиться?

Тут-то и настала та самая минута, от которой зависело все.

Файф действовал инстинктивно, не обдумав ничего заранее, просто так, как получится. Он не стал оправдываться или лгать, а глянул врачу прямо в глаза и небрежно, даже немного нагловато бросил:

— Да потому, что сейчас это меня больше стало беспокоить.

У Рота скривилась губа, глаза сверкнули, но тут же выражение его лица изменилось, и он улыбнулся такой же циничной, понимающей ухмылкой, как у Файфа. Он снова нагнулся к ноге, пощупал, покрутил ее. И потом сказал, что дело серьезное, скорее всего, надо будет делать операцию, а потом пару месяцев подержать ногу в гипсе. Готов ли Файф к такому повороту?

Файф опять ухмыльнулся, только на этот раз немного поосторожнее:

— Конечно, если от этого будет прок, сэр. Может, и стоит попробовать…

Подполковник опять наклонился к больной ноге, немного помолчал и сказал, что, может быть, стоит, а может быть, и нет — бог его знает. Все эти штучки, когда связки и сухожилия повреждены, — дело сложное и не очень пока что надежное. Правда, в военно-морском госпитале в Эфате есть, говорят, отличный хирург-ортопед, мастер по таким делам. И страсть как любит со связками да суставами возиться. А потом, возможно, Файфа придется и в Новую Зеландию отправить, если очень уж долго надо будет держать гипс. Тут на лице у Рота снова появилось что-то вроде легкой блуждающей улыбки, и, повернувшись к санитару, он бросил:

— Надо будет солдата приготовить к эвакуации…

Файф просто обалдел от радости, сидел, боясь поверить в свою удачу. Ему все казалось, что что-то вдруг случится и все это окажется обманом. Он молча нагнулся, принялся натягивать носок на ногу, потом поднялся с табурета, пошел к выходу. Неожиданно Рот окликнул его. Файф обернулся.

— А ты, я гляжу, уже сержант?

— Не понимаю, сэр.

Рот ухмыльнулся:

— Тогда ведь ты капралом был, верно? А что с очками? Так, значит, и не добыл? Ну уж теперь, когда туда приедешь, скажешь. Там тебе подберут.

«Ну и чудеса, — подумал Файф. — С чего бы это он такой стал?» Тот самый подполковник Рот, который тогда мог так спокойно решать, что ему оставить — жизнь или смерть, теперь стал просто заботливым дядюшкой. Даже не верилось.

Ему пришлось ждать трое суток, пока пришло госпитальное судно. И эти трое суток были днями сплошной нервотрепки, страданий и переживаний. Теперь, когда он был уверен, в удачном исходе, его вдруг начали терзать сомнения, правильно ли он поступает. Может, вовсе и не следовало заваривать эту кашу, может, взять да и сбежать из лазарета, как Уэлш? Да нет, пожалуй, это ни к чему. Он призывал в свидетели рассудительного Мактея. Сомнения не проходили. В конце концов он решил спросить самого Уэлша — тот как раз явился в лазарет, принес вещи одного солдата, который должен был эвакуироваться.

— Выходит, парнишка, ты все же своего добился? — осклабился тот во весь рот, подходя к Файфу. А в глазах его горело глубокое презрение.

— Выходит, — пожал плечами Файф. Ему уже все было безразлично. — Да вот только все думаю… Может, не уезжать, а?

— Чего-о? — Уэлш даже поперхнулся.

— Да так… Тоскливо что-то на душе. И скучать, наверное, буду… Да и вроде бы сбегаю, что ли…

Уэлш опять уставился на него в упор, ухмыляясь во весь рот, в сумасшедших глазах плясали огоньки.

— Эт-то уж точно, парнишка. Точно! Коли так думаешь, выходит, вроде бы, что оставаться надо…

— Ты так считаешь? Может, и взаправду мне сегодня вечерком отсюда сбежать?

— И то верно… — Уэлш призадумался, но тут же ухмылка снова скривила его рот. — Знаешь, что я тебе сказку? Я тебе открою, почему тогда выгнал тебя из штабной палатки. Думаешь, мы действительно не знали, что ты вернешься? — И, не дав времени ответить, быстро добавил: — Отлично знали. Да только плевать мне было на это. Просто мне позарез надо было от тебя отделаться. Ты же ни к черту не годен. И писарь ты — хуже не придумаешь. Так на кой черт ты мне такой нужен тогда был? Вот то-то, парень!

До чего же Файфу в эту минуту хотелось ударить что есть силы по этой нахально ощерившейся, наглой роже! Но он как лежал, так и остался лежать. Уэлш же не собирался ждать ответа, он сразу вышел из палатки, хлопнув парусиновым фартуком, и скоро шаги его затихли. Больше Файф его не видел.