Великая тайна Фархелема - Юрий Леляков

— Нo такие есть в среде любого народа! — не выдержал Минакри. — Если помните, воля к совершенству и новым достижениям недавно была и у лоруанцев! А так можно дойти до того, что мы вообще единственные, кто всё понимают и задумываются! Будто нет даже других подобных нам групп подростков — или пусть взрослых — которые думают о том же!

— А правда… — удивлённо ответила Фиар. — И мы никогда не искали контактов с такими группами…

— Я однажды попробовал, — напомнил Донот. — Помните, кем те оказались?

— Хотя вообще молодёжных группировок хватает с избытком, — ответил Лартаяу. — Даже иногда внешне — с достойными целями. Пока не познакомишься поближе… И думаете, я не пробовал — даже ещё в Гаталаяри, за время, сколько там жил? Тем более, представьте моё отчаянное положение там! Нo — я же говорил: одни банды дебилов, дегенератов, по признаку — кто с какой улицы… И потом в Колараафе те студенты почти четыре месяца искали, с кем меня свести, где и как устроить, тоже было пробовали через молодёжные группировки — и что всякий раз оказывалось? Одни — просто сборища обиженных непонятно кем, без намёка на какую-то программу, другие — пародия на националистов прошлого века, третьи — готовы чуть не демонстративно уничтожать имущество богатых людей, у четвёртых — потоки слов о том, чтобы идти на жертвы, лишения, не щадить жизнь, и им даже будто есть с кем бороться — но тем и опасны, что можешь поверить! Потому что всё — одна видимость, а дойдёт до дела — сами же, исходя моральными страданиями, пойдут сдаваться властям, сваливая общую вину друг на друга!..

— Точно… Всё, на что их хватает — обозначить свою позицию бессмысленной глупостью, — согласился Донот. — Обидеть не тех, кто обидел их, разгромить дом того, кто будто бы нечестно разбогател… Или вот в Центральной Лоруане был случай: один такой «борец за правду» вдруг понял, что какая-то группа идёт не просто бить, а убивать тех, кто нешуточным образом терроризировали всю округу, прямо на ходу раскаялся, побежал в полицию и всех выдал. А там было не до благородства в игре по каким-то правилам — всерьёз калечили и убивали людей! Но потом для прессы те — изверги, он — святой, а бандиты — сами чуть ли не жертвы! И — очередная вспышка злобы на всю молодёжь вообще…

— Да, вот вам и подполья, — заключил Лартаяу. — Только позорят всё поколение. А взрослые… Так тоже — студенты в Колараафе встречались со многими, о ком читали в местной прессе как о неординарных личностях, не понятых обществом… И что — если для них самих что-то значит только твой возраст, а не что говоришь и думаешь? И чем, собственно, были неординарны? Все, кроме одного, — тут же уточнил Лартаяу. — Но его забрал несчастный случай. А остальные… Или действительно так медленно созревают, что пока дойдут до элементарного, им уже за 30? Вот и бьёшься о тех, от чьей тупости и убожества просто делается тошно…

— Но до чего так можно додуматься… — начала Фиар.

— Мы не хотим сказать ничего плохого, — ответил Лартаяу. — Получается от одной констатации фактов…

— Тем более, для нас уже не новость, — напомнил Донот. — Уже говорили, как подгоняют наши биоритмы к своему физическому созреванию. Именно физическому — с психологическим, интеллектуальным как раз наоборот!

— Но опять-таки — попробуй скажи прямо… — ответил Лартаяу.

— А не скажи — и будут подгонять одних под слабые места других! — возразил Ратона. — И на то, что отстаёт у кого-то, придётся равняться всем!

— Но не слишком далеко заходит? — вновь начала Фиар. — Уже признаём, что люди «светлых» рас быстрее созревают физически, не успев созреть как личности…

— И это — уже не долгое детство, и не гармоничное созревание, — согласился Ратона. — А какая-то насильственно прерванная молодость незрелой личности. Действительно страшно представить… И для кого-то это — норма?

— Хотя и такие они не менее разумны, чем мы, — ответила Фиар. — И даже одно время опережали нас в развитии науки…

— Или скажем так: у людей другой расы — другой жизненный цикл, — предложил Ратона. — Но почему им не признать наш, а навязывать нам свой?

— А если всё же придётся сказать прямо? — неожиданно резко спросил Итагаро. — Потому что от этого будет зависеть судьба цивилизации? И не до того уже, чтобы кого-то не обидеть?

— Но пока ходим кругами предположений, — как-то устало ответила Фиар. — Которые проверить не можем…

— И так уверенно рассуждаем, — согласился Минакри. — Будто забываем, что — только предположения…

— Хотим понять, что происходит… — с горестным вздохом продолжала Фиар. — В том числе — лично с нами… Почему так складываются наши судьбы, почему мы — не подпольщики, не члены тайных обществ — сейчас в этом вагоне вместо того, чтобы заниматься исследованиями по каким-то мирным вопросам…

— Займёшься этим как мирными вопросами… — ответил Итагаро. — Когда тут везде, на каждом шагу — проблемы чьей-то задетой чести, оскорблённой неполноценности… А казалось бы — почему? В общем случае личная особенность — не знак позора, не повод для унижения! Правда — если не несёт другим реального зла. Нo — реального, а не просто оскорбляет чью-то неполноценность!

— Так… же к чему и пришли в Чхаино-Тмефанхии… — вдруг поражённо начала Фиар.

— О чём это? — переспросил Минакри. Джантар же, как и остальное — замер во внезапном напряжении. Чувствовалось: Фиар что-то поняла…

— Никто не должен чувствовать себя неполноценным по своей природе — и не обязан наследовать чужие пороки, — объяснила Фиар. — Вот подлинная цель тех исследований, вот о чём речь… Не унизить кого-то — а реально сделать, чтобы никто не был унижен. А для этого — выявить конкретные несовершенства и устранить их причины. В отличие от Лоруаны — где можно мучиться чувством вины перед несовершенными, но ничего нельзя исправить…

— Да… Точно… — на одном выдохе произнёс Минакри. — Решение вопроса, больного для всех других культур… Те бьются над правами тела, а тут — права души, личности! И решение возникло именно в нашей культуре, которая долго не решалась вторгнуться в живую материю! Теперь я уверен… Тем более — не случайно эту информацию принял Джантар, с его ясновидением…

— С которым ничего не могу принять сейчас… — как-то по инерции успел ответить Джантар — прежде чем спохватиться — Думаешь… не просто моя догадка? Тоже — восприятие реального факта?!

— Думаю, да… — подтвердил Минакри. — Хотя — как сами не поняли уже давно…

— Но — даже без зрительных образов… — ещё сомневаясь, ответил Джантар. — Просто как мысль, идея… Неужели и так бывает?

— Значит, бывает… И там на практике взялись за коррекцию человеческой наследственности… — сказала Фиар. — А здесь, в Лоруане, это выглядит почти кощунством. Вот вам — глубинная причина разногласий. А та экспедиция, возможно, и ни при чём. Хотя и тут — своя тайна. Нo то уже отдельно, то — другое…

И после этих её слов — вдруг все умолкли. Ведь сказанное — надо было ещё осмыслить, свыкнуться…

«И… всё ещё — лишь осколки, фрагменты ответа, — подумал Джантар. — Открывается нам по частям, а не сразу. Весь — будет только там, на месте… Да, но — что и как сейчас у кого из нас дома? Почему не могу настроиться? В чём причина, что мешает — когда это так нужно?..»

— И… что за блокировка восприятия, — наконец сказал он вслух. — Какая-то геофизическая аномалия, что ли? Дорога идёт в межгорной долине…

— Думаешь, тут — разлом? — как-то отсутствующе переспросил Донот. — Вряд ли, иначе сколько бы происходило аварий… Хотя и дорогу тут проложить больше негде. Такая долина — всего одна. Как и та, где летел дирижабль… И тоже, возможно — над разломом… — вяло поделился новой догадкой Донот.

— Вообще — мог… — так же вяло согласился Итагаро. — Хотя сейчас это — просто такое состояние… Когда не знаем, что происходит. Где — правда, где — догадки, где — совпадения. И даже — далеко ли ещё ехать…

И только эти слова вернули Джантара в уже ставшее привычным тревожно-напряжённое состояние… Правда: они даже приблизительно не знали, не чувствовали, сколько могло быть времени — и любая остановка могла вдруг оказаться конечной…

— Давайте ближе к делу, — согласился Лартаяу, мгновенно мобилизовавшись. — Вдруг остановка — и нам уже выходить…

— А это, наверно, и не специальный почтовый поезд, — вдруг сказал Талир. — Тот останавливался бы на каждой маленькой станции. Это — обычный пассажирский.

— Но и тот останавливался бы чаще… — почему-то насторожился Итагаро. — Тем более, тут и маленькие станции расположены довольно редко, пассажирские поезда их не пропускают…

— Да, мальчики, верно… — так же встревожилась Фиар. — А это — какой-то не совсем обычный: и останавливается не везде, и почту берёт не отовсюду? И мы едем таким поездом — с оружием, кассетой…