Пока чародея не было дома. Чародей-еретик - Кристофер Сташеф

— С вами желает поговорить отец Орбиз, милорд.

— Священник? — Граф Стюарт провел ладонью по гриве своего нового каракового жеребца и недовольно нахмурился. — Чего ему нужно?

— Он не говорит, милорд. Но он бледен, как покрытый снегом холм.

Стюарт отвел взгляд от коня и медленно развернулся.

— Пусть подойдет, — распорядился он, вышел из стойла и встал в проходе, подбоченясь. Конюх запер дверцу стойла. — Да спасет вас Господь, святой отец, — приветствовал священника граф.

— И вас, милорд. — Старик действительно был бледен как снег. Дрожащими руками он протянул графу свиток пергамента. — У меня тут… послание от милорда архиепископа.

Стюарт приосанился:

— Прочти.

Священник со вздохом развернул свиток. Он знал, что Стюарт так и не научился читать.

— «Преподобному Акселю Орбизу от его преосвященства Джона Виддекома, милостью Божьей архиепископа Грамерайского…»

Закончив чтение, он скатал свиток, постарался встать прямее и робко посмотрел в глаза графа Стюарта.

— Ну что ж, — с натянутой улыбкой проговорил граф. — С этих пор ты — мой епископ. Поздравить тебя с этим назначением?

— Нет, — покачал головой отец Орбиз. — Ибо я не могу его принять.

Граф перестал улыбаться. Несколько мгновений они со священником стояли и молча смотрели друг на друга. Затем граф поинтересовался:

— Почему ты не можешь его принять?

— Потому что я не могу по здравом размышлении отречься от Римской Церкви.

Взгляд графа Стюарта стал суровым, глаза — похожими на две льдинки.

— Что-то прежде я за тобой такого не замечал, — проговорил он.

— К стыду моему, — признал старик священник, — я долго медлил, надеясь на то, что его милость откажется от своей гордыни и тщеславия, однако он укрепился в них. Теперь же я вижу, что более не могу молчать.

Граф медленно кивнул:

— И стало быть, ты более не можешь оставаться капелланом в моем графстве. — Он повернул голову и велел стражнику: — Отведите отца Орбиза в самую хорошую из наших темниц.

Молодой стражник побледнел, но исполнил волю своего господина.

Прозвенел алтарный колокол, и герцог Тюдор опустился на колени. Началась утренняя месса. Но когда герцог поднял голову, ему довелось испытать недюжинное потрясение. В алтаре, как обычно, стоял отец Маккензи, но он держал епископский посох, а голова его была увенчана митрой.

— Dominus Vobiscum[12], — произнес священник нараспев. — Прежде чем начать мессу, я прошу вас возрадоваться вместе со мной, ибо властью нашего достославного архиепископа отныне я буду носить высокое звание епископа Тюдорского.

Он воздел руки вверх, однако не дождался радостных криков, поскольку герцог Тюдор не сдвинулся с места. Он побледнел и, весь дрожа от праведного гнева, процедил сквозь зубы:

— Преподобный отче, аббат Видцеком не имеет права назначить вас епископом, потому что не имеет такой власти. Папа не провозглашал его архиепископом.

— И я так думал, милорд, — отозвался священник, глядя на герцога и чуть-чуть запрокинув голову. — Однако теперь я убедился в правоте его деяний.

— Ну, само собой — после того, как он назначил вас епископом! Нет уж, в своих владениях я не потерплю никакой Грамерайской Церкви! Более вы не будете служить здесь капелланом.

— Милорд, но не вам решать, кто…

— Сэр Виллем! — рявкнул герцог. — Возьмите шестерых стражников и сопроводите этого дерзкого монаха со всеми почестями к восточной границе, дабы он мог перейти во владения герцога Медичи! Там его примут со всем гостеприимством, поскольку герцог — приверженец Грамерайской Церкви.

Сэр Виллем вытянулся по струнке, знаком подозвал стражников, и они окружили капеллана. Тот в ужасе смотрел на них. Стражники вывели его из часовни, а герцог развернулся к сенешалю.

— Пошлите за графом Рисом. Пусть отправит сюда отца Глена.

— Габсбург! Тюдор! Романов! Раддигор! — Архиепископ в сердцах швырял на стол свиток за свитком. — Радцигор, даже Раддигор! И это при том, что наша обитель находится во владениях баронета! Никто из этих дерзких дворян не согласился с моим назначением епископов!

— О да, это непростительная дерзость, — прошипел брат Альфонсо, — и все же она меркнет в сравнении с той, какую проявили священники, самолично отказавшиеся от назначения!

— Ты называешь их дерзкими? О нет, они попросту еретики! И потому заслуживают того, чтобы я вышвырнул их из ордена и лишил духовного сана! Составь соответствующий указ, брат Альфонсо, и я подпишу его!

— Немедленно составлю, милорд, — с готовностью откликнулся секретарь. — Однако приободритесь: епископ Маккензи и епископ Фогель присягнули на верность вам.

— О да, но только потому, что польстились на епископские жезлы! И все равно они повели себя достойно. Жаль только, что их воле не покорились господа. — Архиепископ сокрушенно покачал головой. — Признаться, я бы предпочел, чтобы лорды засадили их обоих в темницы. Вероятно, тогда паства взбунтовалась бы.

— Их светлостям хватило ума только выслать епископов из своих владений, — с сожалением подтвердил брат Альфонсо.

— Да, и вот теперь Маккензи и Фогель снова среди нас, — кивнул архиепископ и нахмурился. — Но они сохранят свой титул и станут епископами в изгнании. И… — Он медленно запрокинул голову, и его губы тронула улыбка. — И давай-ка на места раскольников назначим отвергнутых епископов: пусть вся страна знает о том, что они еще вернутся!

— Превосходная мысль, милорд! — На самом деле мысль была настолько превосходна, что брат Альфонсо занервничал. Архиепископ не должен был думать самостоятельно. — И она тем более хороша, что эти двое епископов станут еще более верными и преданными вашими сторонниками. Кого вы изберете, милорд?

— Отца Ригория, — медленно проговорил архиепископ. — Отца Хасти… А также отца Самиздата, отца Рома и отца Рона…

16

Род вышел из дома и, подняв голову, залюбовался ночным звездным небом. Эта величественная картина заставила его подумать о том, как мелки в сравнении с бесконечностью все глупые ссоры и потуги ничтожных смертных.

Увы, долго размышлять на эту тему ему не пришлось.

Прямо рядом с ним, как из-под земли, выскочил эльф.

— Лорд Чародей! Тебя зовут монахи, что поселились в доме на лугу!

— Отец Бокильва? — уточнил Род. — Что там еще?

— Я не знаю. Просто он вышел на порог и прокричал: «Маленький Народец! Если вы слышите меня, позовите лорда Верховного Чародея!»