Выкупленная жизнь (СИ) - Натали Лавру
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Несколько раз звонил Максим, сначала спрашивал, можно ли пригласить к нам в гости мальчиков из класса, потом, можно ли покататься на велосипеде, потом сказал, что приехали дедушка с бабушкой и требуют меня, я обещала приехать, как смогу.
— Чёрт! Ещё этого не хватало! — я раздражённо зарычала.
— Что случилось?
— Твои родители. Приехали к нам домой. Похоже, мне пора.
— Если будут спрашивать обо мне, скажи, что я ещё не приходил в себя.
— Ага, а кто тогда съел всё это? — показала я на пустые миски.
— Ты же изобретательная, придумай что-нибудь. — усмехнулся он. — Я не хочу их видеть, пока лежу здесь. Поговорю с отцом, когда приду в норму.
— Ладно. — я нагнулась к нему и несколько раз поцеловала. — Люблю-люблю-люблю…
— Правда любишь? — его зеленовато-жёлтые глаза пристально смотрели на меня.
— Да. — без заминки ответила я, заметив промелькнувшее во взгляде Дилана недоверие.
Он, конечно, понимал, что любовь я испытывала к тому Дилану, который был со мной до болезни, но он также пытался заверить самого себя в том, что каким-нибудь чудом станет прежним.
И всё же слышать признание в любви без какого-либо корыстного подтекста ему было приятно. Дилан засиял, взял моё лицо в ладони и не хотел отпускать.
— Спасибо, что провела со мной вечер. — поблагодарил он.
— Скоро мы будем проводить вместе все вечера. — ответила я.
Наконец, после долгих прощаний я покинула палату, села в такси и примчалась домой. Максим показывал деду с бабушкой приёмы каратэ, которым научился в секции, а те со старческой снисходительностью делали вид, что их впечатляют умения внука.
— Здравствуйте, извините, мы не ждали, что вы приедете. — с порога сказала я.
— Ты была в больнице? — грозным голосом спросил Седой.
— Да.
— Почему нас не пустили в палату? Мы его родители! Что это за идиотские правила?
— А вы хотите, чтобы у него случился ещё один инфаркт от ваших криков? Операция шла семь с половиной часов, он еле выкарабкался, перенёс клиническую смерть, это его последняя надежда на выздоровление.
— Ты, что, хочешь сказать, что я виноват в его болезни? — покраснел от гнева Седой.
— Нет, но из-за вас он чуть не умер.
Владимир Александрович подошёл ближе, хлестнул меня по лицу и разразился оскорблениями в мой адрес. Максимка закричал, чтобы дед не бил меня. Я закрыла пылающую от удара щёку ладонью и подумала про себя, что этот человек дожил почти до восьмидесяти лет, но так и не научился жить без своих узких рамок; даже когда на кону жизнь его сына, он не готов заставить себя признаться, что тот дорог ему.
«Неужели вся эта тирания ради какой-то строительной империи? Разве это того стоило? Распугать детей, сделать так, что они отдалились от него и друг от друга, перестали быть семьёй. А если спросить их: что они думают о Владимире Александровиче, который посвятил всего себя взращиванию бизнеса?» — пронеслось у меня в голове. Никто не знал, почему отец Дилана стал таким, и, что печальней всего, никто уже не хотел этого знать.
Я направила указательный палец с вытянувшимся на нём когтем в сторону двери и прорычала, чтобы они убирались из моего дома. Старики после недолгих препирательств вышли. Лидия Николаевна за всё время не проронила и слова, будто бес не вселяется в них обоих одновременно, а атакует по очереди.
— Мама, тебе больно? — спросил Максим, когда шаги непрошеных гостей на лестнице стихли.
— Нет, сын. Всё нормально.
— Я больше не буду ходить к ним в гости и общаться с ними тоже не буду!
— В этом нет необходимости, тебя они любят и не станут обижать. — я глубоко вздохнула и отмахнулась от мрачных мыслей. — Ладно, забыли. Я хочу есть, а потом спать. Посидишь со мной на кухне?
— Да. А ты придёшь на моё показательное выступление по каратэ?
— Ты только заранее предупреди, чтобы я могла отпроситься с работы.
— 2 ноября в 16:00 в спортзале школы.
Я поставила отметку в телефоне, чтобы не забыть. Максим даже не притронулся к еде, зато увлечённо показывал, чему научился в секции, видно было, что занятия борьбой ему очень нравятся.
Когда Максим, наконец, утомился, в нём внезапно проснулась нежность, он полез ко мне обниматься, обещал, что ещё чуть-чуть подрастёт и тогда сможет ото всех защитить меня. Кем были эти «все», гадать не приходилось, но развивать тему я не стала, просто порадовалась, что у меня растёт замечательный и заботливый сын.
Потом мы переместились в мою комнату и долго болтали, пока сон окончательно не одолел меня. Перед сном Максим поцеловал меня в щёку и шепнул, что возьмёт мой ноутбук, чтобы поиграть. Маленький хитрец.
С каждый днём Дилан чувствовал себя всё лучше (если не считать кошмаров, которые мучили его по ночам), а спустя две с половиной недели после операции, в конце октября, я забрала его домой и взяла оставшуюся двухнедельную часть отпуска, чтобы хватало времени и на мужа, и на сына. Недобрые предчувствия, наконец, отпустили меня, даже Максим перестал враждебно смотреть на отца.
Мы подали заявление в ЗАГС сразу, в день выписки Дилана (он настоял): просто вышли из больницы и сели в такси, решили не откладывать. Дату назначили на 25 ноября
