Мир приключений № 12 - Александр Абрамов

— А если он по другой?..

— Давай тогда разделимся.

— Нет, уж лучше вместе. Я боюсь один… А как же мы выйдем отсюда? Он уже ходит, наверно, вокруг дачи… подкарауливает…

— Ну знаешь!.. — начинает злиться Михаил. — Просто противно слушать! У меня у самого душа в пятках… но ведь нам твоего отца нужно спасать. Простишь ты себе когда-нибудь, если его убьют?.. Я бы себе никогда этого не простил.

— Ну что ты городишь такое?! Я обязательно пойду. Только давай не через ворота. Он, наверно, притаился там… А в заборе с другой стороны дачи две доски отходят. Давай через эту дыру…

— Ладно! Нужно только, чтобы тетя Поля нам не помешала. Она, видно, не спит еще. Свет в ее комнате горит.

— Забыла, наверно, потушить. Слышишь, похрапывает?

Выбравшись из дома, они осторожно идут через сад к забору. Потому ли, что темно, или, может быть, от страха, Владимир долго не может найти оторванных досок. А когда они уже собираются перелезть через забор, их обнаруживает Михаил.

Хорошо знакомой Владимиру тропинкой они выходят к речке и по ее берегу благополучно добираются до мостика. Путь этот значительно короче того, который ведет через дачный поселок.

— Давай спрячемся в кусты, — с трудом переводя дыхание от быстрой ходьбы, предлагает Владимир.

Михаил не успевает ответить. Он замечает свет фар от машины, идущей к мостику.

— Надо ее остановить, — слегка дрогнувшим голосом говорит он Владимиру.

— А может, это не папина…

— У него какая? “Волга”?.. Похоже, что и это “Волга”.

А машина уже совсем близко. Как Михаил и предполагал, у моста она заметно сбавляет ход. Надо бы, наверно, Владимиру выйти на середину моста и поднять руки — если в машине его отец, он сразу бы узнал его, — но Михаил не хочет лишний раз испытывать храбрость своего приятеля и выходит на мое г. сам.

Не очень-то приятно находиться в потоке лучей света неизвестной машины, но Михаил твердо стоит на ее пути. Гулко бьющееся сердце на какое-то мгновение заглушает все иные звуки. Он не слышал бы, пожалуй, даже сигнала машины. Но шофер не сигналит, а останавливается, и из нее поспешно выходит какой-то человек, кажущийся Михаилу очень знакомым.

— Миша! — слышит он взволнованный голос и сразу же узнает капитана Черкесова. — Что ты тут делаешь, Миша?

Теперь они стоят рядом и к ним спешит лейтенант Егошин.

— Я все вам сейчас расскажу, Олег Владимирович, — шепотом произносит наконец Михаил, — только потушите, пожалуйста, фары вашей машины.

И он торопливо и не очень связно рассказывает капитану Черкесову все, что они пережили с Володей Ивановым и о чем передумали за этот вечер…

Тарзан зол не только на весь мир, но и на самого себя. Напала, значит, на его след милиция… И, наверно, не но какому-то там “составному портрету”, как уверяет Джеймс, а просто предала какая-то сволочь. Молокососов этих, Мишку с Володькой, давно нужно было прикончить. Нашел Джеймс с кем связываться!

А Васька Оголец — толковый парень. Выследил их не хуже того заморского шпика, под которого работает Джеймс… А как же настоящее-то его имя? Небось Жоржик какой-нибудь?..

Чем больше думает Тарзан о Джеймсе, тем злее становится.

Все у него тайны да секреты, но для него, Тарзана, не секрет ведь, на каких “боссов” он работает. А чьими руками он жар загребает? Его, Тарзана, руками. Ну, так ты и расскажи тогда, каковы у тебя или у твоих “боссов” цели. Так нет же, не доверяет, видишь ли… А тому, будто главная его задача — развращать мальчишек, забивать им головы этим дурацким суперменством, Тарзан просто не верит.

Джеймс вообще любит пускать пыль в глаза, делать вид, что осуществляет какие-то идеи. А какие у него могут быть идеи? Вот он, Тарзан, например, почему работает на Джеймса? Да потому, что ему хорошо за это платят. А сам-то Джеймс ничего не получает разве от своих “боссов”? Побольше, конечно, чем Тарзан. Вот тебе и вся идея! А попадись этот “идейный” в руки милиции или госбезопасности — не задумываясь продаст любого, спасая свою шкуру. Да и сам он, Тарзан, в подобной ситуации не будет дураком…

Ну, а пацанов этих нужно обязательно прикончить — они слишком много знают. В этом Тарзана не надо убеждать. Потому он сейчас у забора дачи Ивановых. Ждет подходящего момента. Как только мальчишки лягут спать, он мигом проберется к ним и сделает свое дело. Но, пока у них горит свет, предпринимать что-нибудь опасно — поднимут крик, да и телефон там…

А свет все не гаснет в одном из окон. Они это не спят или тетка? Оголец уверял, будто, кроме их и тетки, никого там больше не должно быть. А вдруг сам профессор вернулся? Тогда с ним должна быть охрана, он ведь засекреченный какой-то…

Это тревожит Тарзана.

“А не послать ли всех к черту? — мелькает вдруг неожиданная мысль. — С этим Джеймсом можно влипнуть посерьезнее, чем на любом уголовном деле. Не махнуть ли, пока не поздно, куда-нибудь подальше от столицы? У меня и на Кавказе, и в Молдавии кореши есть, они приютят…”

Он уже направляется в сторону станции, но тут же возвращается назад, решив все-таки перелезть через забор и заглянуть в освещенное окно. А когда уже взбирается на забор, слышит шум автомобильного мотора и быстро сползает назад. Лишь убедившись, что машина ушла в другую сторону, лезет снова. Но и на этот раз его постигает неудача — под его грузным телом ломается вдруг подгнившая доска и он чуть не срывается с забора.

“Ну, теперь все!.. — замирает сердце у Тарзана. — Сейчас выскочит кто-нибудь из охраны профессора и начнется переполох…”

Но все тихо вокруг, даже свет нигде не зажегся, кроме того окошка, с которого он вот уж второй час не сводит глаз. Неужели так крепко спят, что не услышали ничего?

Тарзан прислушивается, озирается по сторонам и даже у самой дачи долго не решается заглянуть в освещенное окно, дивясь своей непонятной робости.

А за окном очень мирная картина: небольшая, аккуратно прибранная комнатка с диваном, а на диване спящая старушка.

“Володькина тетка, наверно, — с невольным вздохом облегчения решает Тарзан. — А пацаны, скорее всего, на веранде…”

И он, низко пригнувшись, неслышно скользит к дверям, перебирая в руках связку ключей и отмычек.

Что тут за замок у них? Ага, врезной. Какой только — пружинный или сувальдный? Ну, слава богу, пружинный! Этот попроще…

Он осторожно всовывает отмычку в замочную скважину, но не успевает сделать ни одного поворота ею, как дверь бесшумно распахивается, а кисти его рук оказываются зажатыми чьими-то сильными пальцами. Он пытается отпрянуть назад, но теперь его хватает кто-то сзади.