Дети Силаны. Паук из Башни - Илья Крымов

– Мне следовало устранить вас еще при нашей первой встрече. Я мог это сделать, но не хотел. Ввергнуть вас в состояние кататонии и продержать так до тех пор, пока не достигну своей цели. Но я пожалел вас, проявил слабость, побоялся, что так вы будете более уязвимы для Зинкара. Зря. Теперь вы мало того что мне помешали, но и находитесь на грани смерти. Надо было вас устранить.

– Ну так устраняйте! Я свое дело сделал, а если представится случай, сделаю еще раз! Хотите убить меня теперь? Дерзайте, только это меня остановит!

Он громко вздохнул:

– Убить? Нет. Я ни за что вас не убью. Даже за то, что вы творите. Все это лишь маленькая оплошность. Вас вообще не должно было быть рядом с Императором.

Тут на него сзади набросилась Себастина. Она обхватила его поперек туловища и швырнула назад, в коридор.

Мой первоначальный план был прост – провести «Тиран» над Эстрой прочь как можно дальше, чтобы не дать разбомбить Старкрар. Они могли кидать бомбы в воду сколько угодно, кластаносов мне не жалко! Но появление Темного изменило планы, я ему не соперник! Поэтому, вспоминая короткий курс управления дирижаблями, обязательный для всех будущих офицеров, я привел рули высоты в надлежащее положение и несколькими ударами шпаги заклинил их. Дирижабль пошел на снижение.

– Что ты задумал? – послышалось сзади.

Я нагнулся, чувствуя, что внутренности вот-вот полезут из туловища, выдернул револьвер из руки мертвого капитана и развернулся. Темный стоял на прежнем месте, а в его вытянутой руке, безвольная, словно курица со сломанной шеей, висела моя бедная Себастина.

– Пушка? Можешь попытать удачу. Так что ты задумал?

– Сажаю эту махину на воду. По законам физики его масса, помноженная на его скорость, даст такую силу инерции при вхождении в более плотную, нежели воздух, среду, что даже столь прочная конструкция сомнется! Эта птичка свое отлетала, попробуй стянуть вторую!

Он бросил безвольное тело Себастины к моим ногам, и вокруг его пальцев заклубилось облачко, похожее на сгусток яркой пурпурной гуаши, вылитой в прозрачную воду.

– Столько проблем от одного неразумного ребенка. Нет, с этим надо кончать!

Он метнул заклинание, я бросился вправо, чудом избегая просвистевшего мимо снаряда, и выстрелил. В этот момент дирижабль резко вздрогнул, раздался взрыв, и пол ушел из-под ног. Меня и Себастину вышвырнуло прочь сквозь дыру в стекле смотровой стены рубки, пробитую магическим сгустком, и я ощутил, что лечу… Стремительно лечу вниз, а в ушах ревет холодный зимний ветер. Он обволакивает израненное тело, вылизывая раны, не леча их, но принося кратковременное облегчение. А потом страшная боль в спине от удара об воду. Слава кораблям, взламывающим лед на Эстре зимой, если бы не они, быть бы мне кровавой кляксой… Хотя смерть от грязной холодной воды, наполняющей легкие, наверное, все-таки хуже.

Эстра приняла меня в свои ледяные объятия, и я стал проваливаться на дно, видя небо сквозь темно-зеленую призму речной воды. Промелькнула мысль, что от такого купания все раны на теле загноятся, но я отбросил ее как глупую. Легкие уже горят от недостатка кислорода, но тело, слабое и трусливое тело, изо всех сил противится последнему вдоху. Слабое трусливое тело… Все равно жизнь закончится, ведь смерть – это единственное, в чем равны все, что угольщики, что Императоры, а становиться едой для кластаносов все-таки обидно. Они вечно жрут всякую дрянь, отходы, грязь, трупы сбрасываемых в реку преступников. Теперь на их стол попадет верховный дознаватель империи, надеюсь, они оценят такое угощение… Жалко Себастину. Она, лишенная способности двигаться, тоже упала в воду, и я вижу ее безвольный силуэт. Если бы она могла, она бы вытащила нас обоих, и хотя задохнуться моей горничной не светит, когда умру я, не станет и ее. Жаль… Что-то произошло, какой-то громкий хлопок, и вся водная толща вздрогнула.

От недостатка кислорода в глазах начало рябить, появились мельтешащие черные точки, которые испещрили зеленоватую муть и начали извиваться, расти. Смешно, они показались мне похожими на ратлингов. Чего только не привидится перед смертью, например, плывущие ратлинги… ратлинги, цепляющиеся за мое тело, ратлинги, тянущие меня наверх…

Воздух обжег лицо, я судорожно вдохнул и закашлялся, как больной чахоткой на последней стадии. Внезапно показалось, что вода в реке была прекрасной, а воздух на поверхности невероятно холодный! Они тащат меня к берегу, а я могу лишь смотреть на горящий остов рухнувшего дирижабля, на развороченную набережную и на толстый столб черного дыма.

– Туда… мне надо туда…

– Сейчас будем, мой тан!

Скакун.

Ратлинги вытянули меня на небольшой участок льда с краю реки, неподалеку от широкой каменной лестницы, поднимающейся на набережную. Какие-то минуты я провалялся на спине, пытаясь понять, жив ли я или все-таки мертв. На помощь пришла старая добрая подруга боль. Она всегда правдиво сообщала мне, что я еще жив, и сейчас, и прежде! Шрапнель, контузия, неважно, боль – верная подруга жизни солдата!

– Себас… Себастина! Скакун!

– Она тоже здесь, мой тан, – послышался голосок ратлинга. – Не двигается, не дышит, но она здесь.

– Хорошо… Помогите мне. Дирижабль.

– Вам не стоит туда ходить, мой тан. Вы слабы. Простите мне такую наглость.

– Нет, Скакун, это важно.

Малорослые и сравнительно слабые ратлинги не могут помочь мне идти, но они помогли мне встать так, чтобы не вдавить нож в кишки еще глубже. Их достаточно много, чтобы тащить тело Себастины. Цепляясь за железные перила, я стал вскарабкиваться по лестнице. Посиневшие пальцы плохо слушаются, я их почти не чувствую, но я тэнкрис, а тэнкрисы крепки и живучи назло своим врагам! Продолжая цепляться за перила, я волоку свои онемевшие ноги в сторону огромного провала, почерневшего и чадящего. Взрыв бойлера, бомб и водородного баллона дал грандиозный по своей чудовищности результат, пятнадцать разрушенных домов, изуродованный берег, выбитые стекла и трещины в стенах сотен домов вокруг. Развороченное нутро «Тирана» походит на скелет умершего в пустыне кита – острые голые ребра торчат в небо, из разодранного корпуса валит густой ядовитый дым, и фрагменты жесткого каркаса, искореженные, оплавленные, разбросаны повсюду. Везде валяются тела и их части. Посреди всего этого ужаса, в дыму и горьком зловонии стоит сутулая женщина с растрепанным узлом волос на затылке. Я рассмотрел ее эмоции, ее страх и боль.

– Жуткое зрелище, не думаете?

Она молниеносно развернулась, вскидывая руки. На ее пальцах заплясали маленькие шаровые молнии. Гнев, стыд.

– Выжил.

– Вы сами всегда говорили, что я живучее любого таракана, дорогая бабушка.