Рюриковичи - Дмитрий Володихин

Но не сравнить всё это ни с опричниной, ни с гибелью Москвы, сожженной крымцами в 1571 году, ни с вторжениями полчищ Стефана Батория, ни тем более с чудовищем Смуты… Поэтому на человека, ставшего живым символом краткого золотого века в русской судьбе, готовы были молиться несколько поколений наших людей, переживших Смутное время.

Если патриарх Иов в «Повести о честном житии…» приводил аргументы для канонизации Федора Ивановича, в частности, связывал с последними днями его жизни истинные чудеса, то дьяк Иван Тимофеев уже открыто писал о святости царя.

Блистательный интеллектуал и плодовитый писатель первой половины XVII столетия, князь С. И. Шаховской, человек своевольный, переменчивый, с очень широкими взглядами на веру — чуть ли не еретик, по представлениям той эпохи! — также был весьма снисходителен к Федору Ивановичу и его времени. В «Летописной книге», посвященной событиям Смуты, он высказался следующим образом: «…сжалился Бог над людьми и счастливое время им дал, прославил царя и людей, и повелел управлять государством без волнений и смут, в кротости пребывая». И далее: «Царствовал благоверный царь Федор Иванович на Москве мирно и безмятежно 14 лет и умер бездетным… И скорбели о нем и горько оплакивали его люди и волновались повсюду, словно овцы, не имеющие пастыря».

Похоже, «слабоумным» Федор Иванович представлялся только тем, кто привык к язвительной, глумливой премудрости и беспощадной жестокости его отца. Конечно, после «грозы», присущей царствованию Ивана Васильевича, его сын мог выглядеть в глазах служилой аристократии слабым правителем… А иноземные дипломаты, решавшие наиболее важные вопросы с Борисом Годуновым, а не с царем, могли счесть последнего недоумком. Особенно когда их дела в России складывались не лучшим образом. Но при его слабости, «простоте» и благочестии дела государства устроились лучше, чем во времена неистового родителя.

Любопытно, что сам Иван IV, знавший младшего сына, как никто другой, видел в нем волю и характер. Составляя завещание 1572 года, когда старший сын еще был жив, он обращался к юноше Федору с предостережениями от бунта против брата! К тому времени младший сын грозного царя достиг пятнадцатилетнего возраста. И если бы он был слабоумным ничтожеством, то отец, опытный политик, не стал бы отговаривать его от измены и мятежа…

Наконец, государь Федор Иванович лично отправился в поход против шведов и участвовал в боевых действиях. Стали воеводы бы брать с собой царя, если бы он был беспомощным идиотом? Кого могла вдохновить в войсках подобная фигура? Очевидно, государь в глазах десятков тысяч военных людей не выглядел ни «юродивым», ни «помешанным».

Исторические источники по временам царствования Федора Ивановича сходятся в том, что царский шурин Борис Федорович Годунов занимал при дворе исключительное положение. Тут иностранные авторы, наши летописцы, патриарх Иов и дьяк Иван Тимофеев пишут об одном. Расхождения можно видеть лишь в оценке того влияния, которое Годунов имел на дела правления, да еще в сроках — когда именно установилось его беспрецедентное «соправительство» с венчанным монархом.

Только определив действительную роль Годунова, можно понять, кто и до какой степени правил государством на протяжении четырнадцати лет царствования Федора Ивановича. Ведь, в сущности, словом «правитель» для периода от 1584 до 1598 года в русской истории следует называть странный симбиоз, состоящий из двух личностей, двух компетенций, двух образов, сложившихся в массовом сознании. Проще всего сказать: «Федор Иванович царствовал, но не правил, Борис Годунов правил, но не царствовал». В самом общем смысле это правильно. Однако… как только доходит до частностей, получается гораздо более сложная картина.

Борису Федоровичу приходилось делить реальную политическую власть с другими служилыми аристократами. Притом большая часть тех, с кем ему приходилось сталкиваться на этой почве, была намного знатнее его.

Как минимум на протяжении первых месяцев или даже первых лет царствования Федора Ивановича Б. Ф. Годунов должен был считаться с великими людьми царства. Прежде всего с «партиями» бояр Захарьиных-Юрьевых-Романовых, князей Шуйских и князей Мстиславских. Притом власть Годунова, даже учитывая его выдающиеся личные качества политика, была бы непрочной, если бы он не имел возможности выступать от имени царя, как бы постоянно воплощая в жизнь монаршую волю. Любые планы вельможи приобретали какую-то значимость лишь после того, как они облекались в форму указов «великого государя, царя и великого князя всеа Руси Феодора Иоанновича». Следовательно, Годунов должен был пребывать в постоянном диалоге с царем, не терять его милости и доверия, отрезать от него любых политических деятелей, которые могли бы вести через государя собственную игру. Наконец, Федор Иванович, как это следует из сообщения Джильса Флетчера, хотя и занимался делами правления мало, но все-таки не отстранился от них окончательно. Следовательно, его воля, его желания и его характер также в какой-то мере оказывали воздействие на политический курс правительства. Ему Борис Федорович отказать не мог ни при каких обстоятельствах. А значит, должен был стать послушным исполнителем царских поручений — хотя они, быть может, давались не столь уж часто.

Самым серьезным противником Годуновых являлись князья Шуйские. По образному выражению историка Г. В. Абрамовича, они играли при дворе московских государей роль «принцев крови». Будучи, как и династия московских Даниловичей, потомками великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, они должны были считаться «персонами, имеющими право на великокняжеский престол в случае вымирания Московского рода». Это право в будущем приведет на трон князя Василия Ивановича Шуйского. Именно в них, а не в Годуновых, должна была видеть московская знать, да и все русские люди вероятных преемников царя Федора Ивановича, который к 1584 году оставался бездетным.

Шуйские были богаты, знатны, имели широкий опыт вооруженной борьбы, поднаторели в придворных интригах. Пользуясь собственным высоким положением и, не менее того, поддержкой многочисленных сторонников, также имевших немалый вес, они могли оказывать серьезное влияние на важнейшие государственные дела. Их союзниками стали могущественные князья Мстиславские.

Что могли противопоставить Годуновы Шуйским? И что они вообще собой представляли в глазах современников? Годуновы входили в состав служилой знати «второго ранга». Предки Бориса Федоровича хотя и редко, но бывали на воеводстве. А происходил он со всеми родичами от семейства старых костромских вотчинников, в середине XIV столетия перешедших на службу московским князьям. Их старшей родней и союзниками были Сабуровы — влиятельный боярский род. Сохранилось предание, согласно которому родоначальником всего обширного и разветвленного семейства Зерновых-Сабуровых-Годуновых является некий знатный ордынец Чет-мурза. Однако достоверность этой легенды ничтожна. И даже если предположить, что за несколько столетий до возвышения Бориса Федоровича Годунова в основание его рода легло несколько капель татарской крови, то ко времени правления Ивана IV и Федора Ивановича род успел вчистую обрусеть.