Солдат трех армий - Бруно Винцер

Генерал Легелер рекомендовал мне прочесть мемуары генерал-фельдмаршала фон Манштейна, чтение которых, по его словам, «весьма поучительно». Сначала я взялся за книгу без охоты, но потом мне захотелось узнать, какие мысли высказывает о последней войне бывший командир того батальона, в котором я служил во времена рейхсвера.

Чтение оказалось действительно поучительным, а для меня решающим.

Сотни офицеров генерального штаба всех рангов когда-то трудились над подготовкой Германии к войне п разрабатывали планы отдельных походов; они были готовы следовать за «величайшим полководцем всех времен». Генерал-фельдмаршал фон Манштейн в своей книге «Потерянные победы» оправдывал эту позицию в следующих словах:

«Безусловно, нельзя отмахнуться от оценки роли Гитлера как военного руководителя, сославшись на ходящее словцо «ефрейтор времен первой мировой войны». Он, несомненно, обладал определенной проницательностью в отношении оперативных возможностей…»

Но поскольку господин фон Манштейн выполнял функции советника федерального правительства и главного штаба бундесвера, он одновременно был вынужден привести «убедительные» объяснения, почему ему и его коллегам по генеральному штабу не удалось добиться «конечной победы». Поэтому он старался на многих страницах реабилитировать себя и генералитет, пытаясь вину за поражение возложить исключительно на Гитлера: «Уже при изложении планов вторжения в Великобританию было показано, что Гитлер организовал верховное военное командование таким образом, что не существовало никакой инстанции, которая могла бы давать ему советы относительно ведения войны в целом и была бы в состоянии составить общий план войны».

Или так: «Переоценка Гитлером силы своей воли и своих способностей привела к тому, что он все чаще пытался посредством отдельных распоряжений вмешиваться в командование операциями подчиненных штабов».

И далее: «Напротив, Гитлер думал, что он за своим письменным столом в состоянии все предусмотреть лучше, чем его командиры на фронте… Тем самым он уничтожал предпосылки подлинного военного искусства и руководства».

Значит, с одной стороны, Гитлер обладал проницательностью полководца и с ним можно было иметь дело. И в то же время он держал в своих руках все нити руководства и никто не мог противиться его решениям. Из этой главы, в которой мысль совершает головокружительные повороты, как в слаломе, надлежало сделать конечный вывод, что Германия выиграла бы войну, если бы господин фон Манштейн был верховным главнокомандующим вермахта.

Бывший генерал-фельдмаршал упрекал Гитлера за то, что тот руководил дилетантски. А он-то сам не удосужился хотя бы разок посетить в «котле» на Волге подчиненную ему 6-ю армию, чтобы лично получить представление об обстановке. Однако именно судьба этой армии, бессмысленно принесенной в жертву, послужила фон Машнтейну поводом для в высшей степени своеобразных рассуждений: «Однако, сколь ни тяжела была потеря 6-й армии, все же из этого не вытекало, что война на Востоке — и тем самым война вообще — неизбежно была проиграна. Можно было еще навязать ничейный исход, если бы германская политика и командование вермахта действовало бы в таком направлении».

Исследователи вскрыли нелепость запоздалых усилий господина фон Манштейна пожать плоды не использованных во второй мировой войне стратегических возможностей; тем не менее в бундесвере рекомендуют читать эту книгу бывшего кольбергского командира батальона рейхсвера, носившего каску из папье-маше. Надеются, что солдаты бундесвера и западногерманское население просветятся и поймут, что теперь за дело взялось более одаренное командование, нежели во времена Гитлера, а это должно вновь пробудить «воинский дух» и стремление к «походу на Восток».

Раньше я не имел времени для того, чтобы прочесть эту книгу. Однако я буду вечно благодарен генералу Легелеру за то, что как раз в тот период, когда я «про~ ходил курс лечения», он порекомендовал мне подобное «трудное» чтение. Теперь я прочел книгу два раза подряд, не спеша и размышляя над нею. При этом снова первенствующее значение приобрела проблема военной присяги, которая столь часто вызывала мои раздумья и сомнения. Все упорнее я сопоставлял фон Манштейна с другим моим командиром, генералом фон Зейдлицем. Сравнение между этими двумя людьми сыграло для меня решающую роль.

Безусловно, фон Манштейн никогда не нарушал присяги. Он сохранял верность кайзеру, Эберту, Гинденбургу и Гитлеру, точно так же как он теперь соблюдал верность Аденауэру. Он оставался верен, пока ход событий не освобождал его от принесенной клятвы. И пусть тем временем все в мире пойдет прахом. Трижды наблюдал я его деятельность: в рейхсвере, в вермахте и теперь в качестве советника бундесвера. Случайность это или система? Чьим интересам служили фон Манштейн и прочие генералы? Разве дело не заключалось неизменно и стремлении захватить чужие страны и богатства их недр, в достижении экономических целей? А крупная индустрия? Она снабжала оружием Вильгельма II и Гитлера, получала барыши на каждом снаряде, каждой бомбе, на каждом убитом в последней войне, а теперь она же вооружает бундесвер. Разве теперь не фигурируют те же самые фирмы и фамилии?

Совсем иначе обстоит дело с командиром дивизии генералом фон Зейдлицем. Правда, он человек той же армии, но солдаты на передовой видели его чаще, чем господа в штабе. Однако не этим одним определяется различие. Зейдлиц также служил кайзеру, Веймарской республике и Гитлеру. До Сталинграда. Тут-то генерал стал самостоятельно мыслить и действовать. Он потребовал дать согласие на капитуляцию, прекратил огонь на своем участке фронта и разорвал присягу, когда понял, что продолжать служить Гитлеру — значит совершать преступление перед немецким народом. Его деятельность в Национальном комитете «Свободная Германия» представляла собой борьбу против фашистской Германии и тем самым за возрождение Германии. Ему, наверно, нелегко дался отказ от предубеждения против коммунизма, но генерал фон Зейдлиц не считал возможным уклониться от выполнения своего долга перед своими солдатами и своим народом. Теперь его обвиняют в измене и нарушения присяги именно те генералы, которые призывали «держаться до конца». Эти узколобые подхалимы, неспособные самостоятельно мыслить, шедшие за Гитлером вплоть до самой последней груды развалин, они осмеливаются присваивать себе роль судей над человеком, который противостоял Гитлеру!

Два командира, сыгравшие роль в моей жизни — в войне и мире, — были для меня символом двух различных путей. Оставаться ли мне вместе с Манштейном или следовать примеру Зейдлица?