Лучезарная звезда - Ольга Романовская

Спустившись в лощину и миновав изрезанное глубокими бороздами заболоченное поле, принцесса поднялась на насыпь королевской дороги.

Городские ворота были открыты, стража не показывалась на глаза, и, скрыв лицо капюшоном, девушка въехала в Терман. Он чем-то напоминал Водик: такой же неспешный, предпочитавший возносившимся к небу скученным домам частные сады, мелкие лавочки, где можно было купить и масло, и шпильки. Его населяли улыбчивые мещанки, всеми правдами и неправдами желавшие походить на столичных модниц, не имея на это ни денег, ни возможности.

Принцессу поразило полное безразличие жителей к своей безопасности. Но атмосфера покоя и радушия была изменчива: над городом нависла тень замка — военного судилища и темницы для осужденных.

Стелла предпочла не углубляться вглубь улочек и переулков и зашла в первый попавшийся кабачок — еда везде одинакова. Оторвав подавальщицу от увлекательного наблюдения за жизнью насекомых, девушка потребовала яичницу, а затем, подойдя к стойке хозяина, царствовавшего над артелью бочонков, заказала две кружки пива: после него люди обычно становятся разговорчивее. Хозяин, разумеется, не отказался выпить вместе с ней и, оказавшись славным малым, поведал обо всем, что ее интересовало: о людях, разыскиваемых гендами, генрами и внутренними войсками, и о том, что в лиэнские воды по пути к северным адиласким островам заходит один единственный корабль. Хозяин даже вспомнил название судна — «Олинас»: его зять по торговой надобности недавно совершил подобное путешествие. Удовлетворившись полученной информацией, девушка поблагодарила его — денежно и словесно.

Яичница была съедена, сведения — получены, ей больше нечего было делать в Термане. Заночевать можно и в другом месте: по мере передвижения на юг резко увеличилось количество деревень, начали попадаться маленькие уютные городки, в одном из которых девушка и собиралась провести ночь: дешевле и безопаснее.

На улице Стелла наткнулась на слепого старика, торговавшего какой-то душистой эссенцией в бутылочках зеленого стекла; рядом с ним стоял мальчик-поводырь. Казалось бы, привычная картина, и в девяти случаях из десяти девушка просто прошла мимо, но лицо слепца показалось знакомым, и она остановилась, напрягая память, пытаясь понять, где же она его видела.

— Простите, — Стелла не выдержала и решила спросить у него, — я не могла Вас где-то видеть?

Глупо, конечно, спрашивать об этом слепого, но, может быть, он узнает голос?

— Все возможно, девочка, — усмехнулся старик. — Мы многих встречаем, но не многих помним.

— Адамаз? — удивленно прошептала девушка.

— Тсс! Говори тише, иначе они услышат.

— Кто они? — Она была сбита с толку: сначала его маскарадом, затем его словами.

— Твои враги. За последний год ты нажила их великое множество. Ты отвергла помощь детей Хризы, отвергла помощь Ильгрессы… Помнишь кольцо, что тебе дали в Сарафе? Оно могло спасти тебя, но ты предпочла положиться на саму себя. Нет, я не осуждаю тебя, ибо молодость не ищет легких путей.

— Бабушка тоже так говорит, — поддакнул юный поводырь.

Принцесса открыла рот и с изумлением уставилась на него. Бабушка? Кого Адамаз взял себе в поводыри? Дотсеро?

— Что ты здесь делаешь? — наконец выдавила она из себя и оглянулась — ни привлекла ли их странная группа чьего-то пристального внимания? Но нет, люди смотрели на них и не видели, поглощенные своими повседневными делами.

— Просто хочу помочь тебе. Тебе нужно в Лиэну.

— Сама знаю, но для этого необходимо сначала добраться до Яне-Сенте и достать место на корабле.

— Я помогу тебе с кораблем, — прозвенел жизнерадостный голос Дотсеро. — Надеюсь, ты сумеешь доехать до нужного города, к сожалению, мои скромные возможности бесполезны в Дакире.

— Тут вообще другие законы, Дотсеро, — заметил Адамаз. — И свое колдовство.

— Как моя сестра? — воспользовавшись возможностью, с замирающим сердцем спросила девушка.

— Она жива, но слаба. Бабушка подарила ей волшебную воду, все богини твоей страны заботятся о ней. Твой знакомый, хозяин Книги судеб, сказал, что она не умрет до зимы, но вместе с наступлением холодов уйдет сила прежних богов, и она погибнет. Я был в Лиэне, видел твоего друга — он жив и беспокоится за тебя, хотя ему самому впору подумать о себе. Там теперь страшно, Стелла: над Лиэной стоит черное солнце.

— Черное?

— Не в буквальном смысле, конечно, — пояснил Адамаз. — Солнце не изменилось, изменился мир под ним: его наполнили низшие темные существа, люди страдают от принесенных ими болезней. Твою страну ждет голод.

— Я вернусь до зимы, — твердо сказала Стелла. — Я не позволю Эвеллану убить то, что мне дорого.

— Думаю, ты должна это знать. Не так давно Эвеллан пленил Ильгрессу. С одной стороны, это поможет тебе: его ум отныне занят ею, а не тобой, но, с другой…. Не думал, что она попадется в ловушку, — покачал головой маг. — Но, что сделано, то сделано. Ступай: по местным меркам мы разговариваем слишком долго. Прощай!

— Прощайте, — пробормотала принцесса, пытаясь упорядочить и осмыслить новую информацию.

Сверившись с указателем, девушка свернула на яне-сентскую дорогу.

В нескольких милях за городом она наткнулась на странную картину: во влажном осеннем воздухе кружились листья, но они не падали на землю, а поднимались вверх. То, что не подвластно законам природы, вызвано колдовством. В подтверждение ее догадок серебряное кольцо кольнуло палец. Готовая ко всему, Стелла приготовилась обороняться и смело ворвалась в магический круговорот листвы.

Лошадь натолкнулась на какое-то препятствие и осела на задние ноги. Чудом не вылетев из седла, принцесса огляделась, но ничего не заметила.

— Здравствуй, Воительница. — Голос одновременно раздался со всех сторон, вместе с ветром слетая с холмов. — Давненько мы не виделись.

— Убирайтесь, Шек! — прошипела Стелла, пытаясь отыскать его глазами. — Вы ничего не получите!

— Опять Вы за старое! Люди бывают на редкость упрямы.

Демон материализовался в десятке шагов от нее; вокруг него громко хлопало крыльями целое полчище ворон.

— Значит, не отдадите? — Его голос, как всегда, был бесстрастен.

— Нет.

И тут птицы, повинуясь безмолвному приказу, поднялись в воздух и десятками живых стрел обрушились на принцессу. Пряча лицо, она отчаянно отбивалась от них, закипая от ярости от смеха Шека. Птицы больно клевали ее, не давали открыть глаза, казалось, еще немного — и своими твердыми клювами они пробьют ей голову. Так, быть может, и случилось, если бы принцесса не поняла, что вороны — всего лишь очередная иллюзия, хотя и болезненно-реальная. Она смело выпрямилась и крикнула: