Нелюбимый мной, нелюбящий меня (СИ) - Ольга Булгакова

— Йолла…

Мой голос, нарушивший затянувшуюся паузу, казался бесцветным. Ведара ободряюще улыбнулась.

— Где Нэймар?

Она кивком указала направо:

— В соседней комнате.

Я встала, пробормотав 'спасибо', вышла. Дверь в ближайшую к лестнице комнату была закрыта. Именно за этой дверью, именно в этой комнате я несколько часов держала за руку Нэймара. Его наполненное внутренним светом спокойное лицо, холодеющая ладонь, золотистая призрачная фигура любимого… Все было в этой комнате. Я держалась за ручку двери и боялась, безумно боялась увидеть там то же, что и вчера.

Я постаралась успокоиться. Сделав пару глубоких вдохов, схватилась левой рукой за косяк, правой нажала на ручку и рывком распахнула дверь.

Залитая солнечным светом комната казалась золотой. Кровать, на которую я посмотрела в первую очередь, была, хвала небесам, пуста. Медленно, словно это движение требовало невероятных усилий, повернула голову. И встретилась взглядом с ним… Нэймар, окутанный золотыми солнечными лучами, стоял всего в двух шагах и не сводил с меня ласкового взгляда родных серых глаз. Взгляд пронизывал, привязывал, заглядывал в душу… Я стояла в дверях и смотрела на любимого, не имея ни сил, ни желания прервать эту связь. На щеки одна за другой скользнули слезы. Впервые за последние дни, это были слезы радости. Нэймар подошел ко мне, легко и нежно коснулся ладонью щеки, стер большим пальцем слезы. Его рука уверенно легла мне на талию, Истинный привлек меня к себе и, счастливо улыбнувшись, поцеловал. Казалось бы, простое касание губ… Как оно могло передавать всю гамму наших чувств? Любовь, страсть, нежность, грусть, радость… да всего и не перечислить… Наше волшебство вновь сплелось воедино, моя рубиновая с пламенным оперением птица обнимала крыльями огненный, пульсирующий золотом дар единственного.

Наше счастье, наша любовь, наше Чудо…

Эпилог

В ту зиму выпало много снега. Я бродила по саду и не узнавала его. Легкие беседки стали похожи на снежные замки с величавыми шпилями, дорожки больше походили на расселины между белыми скалами. Свет фонариков яркими пятнами ложился на сугробы, превращая снежинки в рубины, сапфиры, изумруды, янтарь… Сказочно красиво. Я никогда прежде не видела Лэнгорд зимой, но мне казалось, что Келиар специально расстарался к нашему приезду.

Мы с Нэймаром приехали в замок две недели назад. Задержались в столице после чествования героев войны с орками. Как в герцогстве, так и в Мунире это был первый праздник за последние полгода. Полгода длился траур по павшим.

Я очень хорошо запомнила церемонию, открывшую праздник. Светлый Владыка Руисдела, лорд Эхдруим, облаченный в боевые доспехи и как никогда величественный, поименно поблагодарил множество воинов, отличившихся в битвах. Имена эльфов, гоблинов и людей сплелись в одной хвалебной речи. Потом настал черед героев.

Сияющий Баркем, величавая Йолла, немного смущенный Беро, невозмутимый лорд Кадруим, Келиар, Леньор, Мейор, льеры. Серьезный, словно переживший за это время несколько столетий почти седой Герион. Его вклад и самоотверженность Владыка особо подчеркнул, вручая награду. Не знаю, хотел ли он оградить мою семью от сплетен, так открыто выказывая расположение. Думаю, да, но кривотолков после этого меньше не стало. Правда, они не волновали никого из нас. Следующим Владыка назвал имя Нэймара. Собравшиеся рукоплескали герою, расступаясь перед мужем, пропуская его к тронному возвышению. Я безмерно удивилась, когда прозвучало мое имя. Я ведь не участвовала в боях! Но толпа расступилась передо мной, и я, сопровождаемая аплодисментами, вышла вперед, к Владыке.

— Леди Мирэль, — начал Повелитель. — Не знаю, сколькие обязаны Вам жизнью. Знаю, что многие. То, что Вы делали в те дни и после, трудно переоценить. Я благодарю Вас от лица всех эльфов, людей и гоблинов.

И он, приложив к сердцу правую руку, склонился передо мной в поклоне, как и перед Йоллой. Я не представляла, что делать, и в совершеннейшем недоумении обернулась к Нэймару. Любимый ободряюще улыбнулся и тоже поклонился мне. Я посмотрела на заполненный зал. Кадруим, Леньор, льеры, Герион, многие знакомые воины склонялись передо мной. Вслед за ними кланялись и незнакомцы. Незабываемое, ни с чем не сравнимое переживание.

Потом Владыка заговорил об Илдириме. Эти все еще причиняющие боль события стали в устах Правителя светлой и утонченной, искрящейся каждой гранью Легендой. И хоть в столице многие знали эту историю, слышали о жертве Илдирима, но эта трагедия влюбленного сердца не оставила равнодушным никого. Женщины плакали, не таясь, даже некоторые мужчины украдкой смахивали слезы. Но Легенда, рассказанная Владыкой, наполняла сердца тихой грустью и дарила утешение. Закончил Повелитель словами: 'Пока сияют звезды, восходят солнце и луна, будет жить вечная память о Пресветлом лорде Илдириме, Истинно любящем'. 'Вечная память'… Такой чести удостаивались за всю историю нашего народа лишь пятеро… Герои, воспетые в балладах. Герои, чьи имена носили самые почетные, высшие награды. Герои, на чьи имена накладывался вечный запрет для всех, кроме семьи…

Тирей, радостно тявкнув, бросился в боковую дорожку. Ко мне, потрепав крутящегося вокруг пса, подошла мама:

— Мирэль, поздно уже, пойдем в дом.

Я кивнула и, глянув на освещенные окна большого зала, пошла за мамой.

— Не знаешь, лорд Эхдруим и леди Адиет еще не приехали?

Она даже остановилась, посмотрела на меня с изумлением:

— Ты так называешь Правителей?

— Тут их так называют все. Потому что тут они дома, тут семья, — пожав плечами, пояснила очевидное.

Мама недоверчиво покачала головой, но ничего не сказала.

— Леди Риана, леди Мирэль, — почти у самого входа в замок нас встретил Леньор. Седой эльф учтиво поклонился и, как мне показалось, робея, сказал: — Рад, что вы нашли дорогу в этих сугробах, я уже собирался вас искать.

— Спасибо, лорд Леньор, — вежливо поблагодарила мама. — Хоть Лэнгорд и кажется мне безыдейным переплетением коридоров, думаю, дочь ориентируется в замке и в саду.

— Конечно, Вы правы, леди Риана, — смутился Леньор. Действительно, смутился. Даже немного покраснел… Лорд проводил нас до зала, больше не сказав ни слова.

Правители еще не приехали, зато появились Майанис и Сальвен с мужьями. Девушки оживленно что-то обсуждали с Йоллой, а Баркем рассказывал что-то забавное Гериону и Киргаму. Маму занял разговором Мейор, а наш необычно молчаливый сопровождающий ушел в дальний конец залы. Келиар, удивленный таким поведением друга, присоединился к нему. Оба что-то очень тихо обсуждали, при этом Леньор все время бросал потерянные взгляды в мамину сторону. От наблюдения за лордами меня отвлек Нэймар. Подошел сзади, обнял со спины, поцеловал в щеку.