Фидель Кастро - Максим Макарычев

Безусловно, поставка ракет на Кубу из СССР в 1962 году была инициативой Москвы, а конкретно Никиты Хрущева. После провала операции в Заливе Свиней в 1961 году стало ясно, что американцы не оставят Кубу в покое. Об этом говорило все увеличивающееся количество диверсионных актов в отношении Острова свободы. Москва чуть ли не ежедневно получала сводки об американских военных приготовлениях. Одновременно Вашингтон выражал сильное беспокойство в связи с оказываемой Гаване военной помощью со стороны Кремля. 18 февраля 1962 года советское правительство было вынуждено выступить со специальным заявлением по этому поводу. «Советское правительство не может пройти мимо того, что государственные деятели США, утверждая, что Куба является чуть ли не проводником какого–то „внеконтинентального“ вмешательства, явно кивают на Советский Союз. Они даже договариваются до того, будто Куба превратилась в военную базу Советского Союза, – отмечалось в документе. – Но тогда пусть скажут, где, в какой части острова имеется советская военная база и какая: ракетная, авиационная или морская? Пусть найдут на Кубе хоть один взвод советских солдат. Пусть, наконец, покажут заявку Советского Союза на создание военной базы на Кубе. Никто этого не в состоянии сделать, так как на Кубе не было и нет советских баз. А вот местонахождение американской военной базы там можно указать точно (речь идет о базе Гуантанамо. – М. М)» [400] .

Удивительно, но «беспочвенные» на тот момент обвинения американской стороны о наличии советских баз на Кубе в итоге и подтолкнули Никиту Хрущева рассмотреть вопрос о возможности поставок ракет на Остров свободы.

Александр Алексеев, который в 1962 году перешел из разведки на должность посла СССР на Кубе, присутствовал в марте того же года на совещании в Политбюро ЦК КПСС. Речь шла об обеспечении обороноспособности Кубы. «…Хрущев спросил, как, по–моему, прореагирует Фидель на предложение установить на Кубе наши ракеты, – вспоминал Александр Алексеев. – С трудом преодолев замешательство, я все же высказал сомнение в том, что Фидель с таким предложением согласится, поскольку кубинские руководители строят свою стратегию на боеготовности всего народа и на солидарности мирового общественного мнения, народов Латинской Америки с кубинской революцией. Тогда, в свою очередь, Хрущев в своем выступлении сказал, что если Фидель сочтет наше предложение неприемлемым, то мы окажем Кубе помощь любыми другими средствами, которые, впрочем, вряд ли остановят агрессора <…> Он сказал далее о своей абсолютной уверенности в том, что в отместку за поражение на Плайя–Хирон американцы предпримут вторжение на Кубу уже не с помощью наемников, а собственными вооруженными силами: на этот счет у нас есть достоверные данные. Мы, продолжал он, должны найти столь эффективное средство устрашения, которое удержало бы американцев от этого рискованного шага, ибо наших выступлений в ООН в защиту Кубы уже явно недостаточно <… > Поскольку американцы уже окружили Советский Союз кольцом своих военных баз и ракетных установок различного назначения, мы должны заплатить им их же монетой, дать им попробовать собственное лекарство, чтобы на себе почувствовали, каково живется под прицелом ядерного оружия. Говоря об этом, Хрущев подчеркнул необходимость проведения этой операции в условиях строгой секретности, чтобы американцы не обнаружили ракет до того, как они будут приведены в полную боевую готовность»[401].

Фидель Кастро не отверг эту идею. Хотя он прекрасно понимал, что размещение ракет повлечет изменение стратегического ядерного баланса в мире между социалистическим лагерем и Соединенными Штатами. Американцы уже разместили боеголовки в Турции, и ответное решение Хрущева разместить ракеты на Кубе было своего рода «ракетным уравниванием шансов».

Впрочем, спустя годы Фидель Кастро говорил, что кубинцы «не были заинтересованы в размещении стратегических ракет. На самом деле мы были больше заинтересованы в сохранении имиджа своей страны, чтобы она не казалась базой наших советских друзей <…> На самом деле для нас было бы предпочтительнее не иметь их, несмотря на опасность, которой мы подвергались, хотя сегодня мы знаем, что вторжение было неизбежно. В тот момент у нас уже было значительное количество оружия и подготовленных людей, мы стали бы еще одним Вьетнамом, заплатили бы дорогой ценой»[402].

Фидель уточнил, что принятое тогда решение определялось чувством солидарности, так как «до вторжения на Плайя–Хирон они (СССР. – М. М.) поставляли нам много оружия». «Советские товарищи были очень озабочены, очень озабочены, потому что располагали информацией о возможном вторжении. Они сообщили нам об источниках, о самых важных они мне лично не сообщили, может быть, они получили не полную информацию, но, во всяком случае, ту, о которой они сделали вывод из контактов с Кеннеди и другими высокопоставленными лицами. В момент вторжения на Плайя–Хирон они не только поставляли нам оружие, но и сделали очень решительные заявления и упомянули даже ракеты. Они были возмущены (американскими приготовлениями к интервенции. – М.М), потому что в тот момент кубинская революция поднималась как своего рода чудо, они даже не ожидали этого. Наша революция не была импортирована, не была инспирирована извне, она была подлинная и только наша <… > Единственное, что мы действительно импортировали – это идеи, или книги, которые помогли нам получить революционную политическую культуру <… > Как известно, у Советского Союза были друзья, определенные помощники во многих американских учреждениях, которые участвовали в многолюдных совещаниях, где вырабатывается масса документов; они у них были. Я уже сказал, что в то время мы не были знакомы с этими документами»[403].

В конце апреля 1961 года в условиях строгой секретности начала свою работу комиссия, назначенная президентом Кеннеди для расследования причин провала операции в Заливе Свиней. В нее входили генерал Максвелл Тэйлор – руководитель комиссии, Роберт Кеннеди – министр юстиции США, директор ЦРУ Аллен Даллес, а также адмирал Арли Берк. Члены комиссии пришли к выводу, что операция была плохо спланирована, рекомендовали президенту впредь подготовку операций типа «интервенция» возлагать не на ЦРУ, а на министерство обороны США.

Авторы книги «Невидимое правительство» Д. Уайз и Т. Росс отмечали в своей работе: «Комиссия Тэйлора пришла к выводу, что впредь ЦРУ должно ограничиться проведением операций, в которых используется только переносное стрелковое оружие. Другими словами, ЦРУ не следует больше осуществлять операции с использованием самолетов, танков или десантных судов. Операции такого масштаба должны проводиться Пентагоном»[404].