Застава - Ирина Крупеникова

— Что ты с ним сотворил? — спросил Ворон, как только брат вошёл в аппаратную.

— Я делал всё возможное, чтобы продлить его жизнь.

— И какие прогнозы?

Тур сокрушённо качнул головой.

— Кажется, он решил растратить весь жизненный потенциал за одну ночь. О прогнозах можно будет говорить, если в течение двух-трёх дней дело не закончится летальным исходом.

Пока он здесь, мы не подпустим к нему смерть, Тур.

Ворон, он это отлично понимает.

День тридцать пятый

Утром Павел Симеонович потребовал к себе Алексея Аркадьевича. Вскоре секретарь Лёша вернулся от патрона удивлённый и совершенно потерянный.

— Всеволод Васильевич, он хочет поговорить с вами перед отъездом.

— Больной не транспортабелен, — доктор Полозов повысил голос. — Неужели вы не видите?

— Я-то вижу, более того — вижу, насколько вы правы, — вздохнул экстрасенс. — Но он распорядился…

Тур не дослушал и быстро пошёл в палату.

— Как вы себя чувствуете, Павел Симеонович?

— А, Володя!.. — старик повернул голову.

Доктор Полозов предусмотрительно переставил стул так, чтобы пациент не утруждал себя лишними движениями, и сел перед ним, приготовившись к долгим аргументированным доказательствам невозможности переезда.

— Прекрасно чувствую. Прекрасно! — продолжал больной. — Спасибо, дорогой мой Всеволод Васильевич.

— Я рад, что вы не испытываете дискомфорта, — доктор Полозов по-медицински истолковал эмоциональный ответ. — Однако…

— Знаю, Володя, что хочешь сказать, — тихо проговорил Павел Симеонович. — Прости меня, доктор. Прости… И отпусти, прошу тебя.

— Павел Симеонович? — Тур силился прочесть на лице старика истинное значение его глубокого чувственного «прости».

— Володя, — сухие губы сложились в тоскливую улыбку, а в блёклых старческих глазах выплыли две слезинки, — ты подарил мне целую ночь! Целую ночь, чтобы оглянуться на прожитую жизнь. Спасибо тебе. Какое благо однажды понять, кем ты был и кто есть, где смысл человеческого бытия и куда ведёт дорога… Не сердись, Всеволод Васильевич. Поверь, одна ночь — это огромный срок. Это больше, чем многие мои годы… Не трать на меня свои чудесные силы. Ты выполнил свой долг врача. Ты сделал для меня больше, чем я заслужил. А теперь отпусти, Володя… Ждут меня, понимаешь?

— Понимаю, — Тур низко опустил голову и крепко сжал ладони. Руки оставалась горячими. — Идите с миром. Без боли и тревог. Пусть путь ваш будет гладким, а встреча принесёт покой.

Слёзы поползли по морщинистым щекам, а на бледных губах задрожали непроизнесённые слова.

Тур поднялся, тепло посмотрел в благодарные глаза старика и вышел из комнаты.

Ворон бесшумно приблизился к близнецу и встал позади, облокотившись о спинку компьютерного кресла. Тур не шелохнулся. Лишь слегка напряглась рука, подпиравшая склонённую голову. В далёком недосягаемом пространстве зрела развязка. И здесь, где-то на жарком шоссе в пригородах Москвы.

Локоть скользнул по столу, рука обмякла, и тело медленно повело в сторону. Ворон вздрогнул, а в следующий миг подхватил брата под плечи.

— Нет, Тур! Не ходи! Не ходи, слышишь?.. — он заглянул в приоткрывшиеся глаза близнеца. — Он закончил свой путь на этом свете. А на том его уже встречают. Мы своё дело сделали.

Тур ладонью протёр бледное лицо и медленно кивнул.

— Не беспокойся за меня. Я просто устал.

— Тебе нужно выспаться.

— Ворон, — Тур с тоской посмотрел на брата-близнеца.

— В нашей личной памяти набралось много хорошего за шестнадцать лет. Это живая память, Тур. Мы создавали её вместе. Загляни туда, а я буду рядом.

На волнах быстрой реки мерцали хлопья облаков. Тонко свистели ласточки в поднебесье. Качалась на ветру высокая береговая трава. Стебелёк, озорно нацеленный на большого полосатого шмеля, замер в пальцах юноши.

— Павел Симеонович умер, — тихо произнёс Лис.

Оля тяжело вздохнула, посмотрела на небо и грустно улыбнулась.

— Они соединились. Видишь?

Лис поднял взгляд. Два ничем не приметных облака только что слились в одну белую массу и поплыли дальше, гонимые высокими ветрами.

— Значит, в Память вошли ещё две судьбы. У круга бытия нет конца.

— И начала тоже нет, — отозвалась Оля.

Издалека сквозь шум сосен и гул машин на шоссе донёсся уверенный голос кукушки. Юноша и девушка прислушались.

— Она кукует на живом дереве, — вдруг сказала Оля. — Интересно, кому?

— Может быть, нам с тобой?

— Посчитаем?

— Давай!

Они сбились со счёта на пятом или шестом десятке, рассмеялись и, взявшись за руки, побежали вдоль берега. Просто так, от избытка счастливых чувств.

День тридцать шестой

Ворон лично удостоверился, что сотовый телефон Лиса надёжно прицеплен к поясу, аккумуляторы заряжены и никаких сбоев связи не ожидается. Лишь после этого парень получил ключи от «шестёрки», возвращённой вчера вечером из ремонта.

— Если она хоть раз чихнёт на дороге, — напутствовал Владимир Полозов младшего брата, — немедленно звони мне.

— Ладно, ладно. Только не нужно меня пасти, — нетерпеливо предупредил Лис, не спуская глаз с Оли, которая ждала его в дверях холла.

«Эй, Лис, — появилась Кикимора, — чтоб к ужину были дома! Я собираюсь испечь пирог в честь Дня города».

— Обязательно, Ки, — пообещал Лис и, во избежание новых указаний, подхватил Олю под руку. — Не скучайте!

— Опаньки, как гребень-то распушил! — с удовольствием заметил Дед. — Ты это, Ворон, не хмурься. Пущай развлекаются. Им положено, они молодые.

«Жигули» лихо вырулили за ворота. Тур отошёл от окна.

— Неспокойно как-то, — проговорил он. — И погода портится.

— Давай считать, что сумасшедшая неделька завершилась, — предложил Ворон. — Ведь когда-то это должно устаканиться?

Что именно «это», он не уточнил, и, соответственно, призрак тревоги не соизволил покинуть границы заставы.

На праздничных улицах города царила автомобильная толчея. Лис с трудом втиснул «шестёрку» между двумя машинами на парковке, заглушил мотор и красноречиво вытер вспотевший лоб.

— Пойдём пешком, — подытожила Оля.

После трёх подряд аварийных ситуаций на дороге, в которых не по своей вине едва не поучаствовали юноша и девушка, это решение было самым разумным.

Лис и Оля прогулялись по переулкам недалеко от здания университета и вышли на залитую солнцем центральную улицу. На деревянных подмостках давал представление детский театральный кружок. Красочные флаги, простенькие, но яркие декорации и костюмы ребят привлекли внимание, и молодые люди остановились, чтобы полюбоваться представлением. Не прошло и десяти минут, как на сцене случился конфуз. Мальчик, игравший заколдованного принца, оступился и упал на сцену вместе с фанерным конём. Публика, состоявшая большей частью из детей и подростков, встретила оплошность актёра хохотом и свистом. Оля оторопела.

— Да что ж это такое? — прошептала она.

— Детская жестокость, — помрачнел Лис, наблюдая за молодыми мамашами, пытавшимися вразумить своих не в меру развеселившихся детишек. — Плюс пагубное влияние западных мультяшек, в которых весь юмор сводится к шлепку или оплеухе.

Лис и Оля переглянулись и без специальных соглашений покинули зрительскую толпу.

— Давай в кафе зайдём, — предложил Лис после долгого обоюдного молчания.

Оля согласилась. Но все кафе, как назло, были заполнены любителями пива и более крепких напитков. В одной из таких «забегаловок» к юноше принялись цепляться несколько подвыпивших парней, и Оля вынуждена была прикрывать отступление, отвесив в адрес задир нелицеприятный комплимент.

На уличных лотках продавали минеральную воду, мороженое и сладости. Выстояв очередь, Лис и Оля выслушали обилие грубостей со стороны покупателей и продавщицы, были обруганы последней за отсутствие мелочи, однако бутылку газировки и два эскимо всё-таки приобрели.

— Кажется, нам как нарочно хотят испортить настроение, — мрачно высказался Лис.

— Не будем поддаваться, — браво откликнулась Оля.

Через пять минут машина, несущаяся по проспекту, обрызгала Олю чуть ли не с ног до головы.

— Чтоб тебя! — воскликнул Лис вслед лихачу.

Оля с тоской посмотрела на единственную в видимом пространстве лужу и перевела взгляд на свои голубенькие джинсы, превратившиеся в подобие шкуры пятнистого ягуара.

— Надо было держаться подальше от поребриков, — сказала она.

— Машину водить уметь надо, — ощетинился Лис.

— Не злись на него, — посоветовала девушка. — Пусть катится. Если суждено, другая лужа его сама найдёт.

Они спустились на набережную Тьмаки.

— Что за день сегодня? — буркнул Лис, озираясь по сторонам. — Взрывы на солнце, что ли? Или все как один не с той ноги утром встали?

Вопрос прозвучал риторически, но Оля невольно посмотрела вокруг. В жарком мареве, поднимавшемся над асфальтом, привиделся человеческий контур.