Ксеноугроза: Омнибус - Питер Фехервари

— «Куда ни кинь, везде клин». Так вы, гуэ’ла, говорите?

— Да, есть такая поговорка.

Девушка неодобрительно покачала головой.

— До чего же вы негативные создания. Вы все видите в худшем свете, никакого оптимизма и надежды на лучшее.

— Можешь считать и так.

— А разве нет? Или у тебя все же есть какой-то стимул бороться за жизнь?

Холлетт промолчал, не поддавшись на ее уловку. Он продолжал молча идти вперед. Тогда Тень Солнца попыталась зайти с другой стороны.

— Ваши жизни беспросветно мрачны. Теперь я понимаю, почему вам так дорог иль’Уолахо.

— Ильуоо… что?

— Иль’Уолахо. Наше название этого мира. Оно означает «место ярких красок».

— У этой планеты уже есть имя.

— Скоро его изменят. Когда мы приведем этот мир к примирению и сделаем его подходящим для жизни, цивилизованным и безопасным, безо всяких нежелательных элементов. И первое, что я прикажу сделать инженерам, это осушить болота, чтобы избавиться от тех змеевидных тварей.

Холлетт едва заметно улыбнулся.

— От болотных охотников? Ну да, хорошенько повеселитесь с ними.

— И еще надо будет расквитаться с тем монстром, что убил моих солдат.

— С урсалотом?

— Мне все равно, как он называется.

— Он не монстр, — ответил Холлетт.

— Судя по тому, что я видела, он чудовище.

— Вовсе нет, — Холлетт махнул пистолетом. — Это лесные пожары выгнали зверя из естественной среды обитания. Он напуган, растерян, и потому мечется и ведет себя агрессивно. Знаешь, не многим посчастливилось видеть столь редкое животное своими глазами. Тем более, такое старое.

— Тогда, возможно, зоопарк будет хорошим решением. Мы отловим его и перевезем в Центральный зверинец на Т’ау, чтобы все могли на него посмотреть, — холодно ответила девушка.

— Делай, как знаешь. Как я уже сказал, меня здесь не будет.

Вскоре охваченные огнем деревья подступили к реке с обеих сторон. Пожар разгорался все сильнее, от него стало светло, как днем. Вокруг не было слышно ничего, кроме треска горящих веток и шипения раскаленного воздуха. Все вокруг залило оранжевое зарево. Оно отражалось от водной глади и от неба над головой. Стало нестерпимо жарко. Огонь просачивался через защитное поле, раскалял броню. Путники постоянно спотыкались, продвигаясь все медленнее. Казалось, время и направление перестали существовать. Во всем мире остались лишь огонь и река, по которой они пытались идти.

Когда наконец они добрались до каменистой полоски земли, где не было леса и нечему было гореть, все трое рухнули на землю. Неподалеку ревел водопад, и Тени Солнца смутно показалось, что она прошла полный круг, и ее спасательная капсула, должно быть, лежит где-то неподалеку, по-прежнему заблокированная и затопленная.

— Мы недалеко от Разлома, — сказал Холлетт, немного собравшись с силами и сняв носовой платок с обожженного лица, — где-то рядом должен быть обрыв и мост через него.

Тень Солнца оставила Сабу’ро и взобралась на большой валун. Света от бушующего за их спинами огня было достаточно, чтобы неплохо разглядеть окрестности. Как и сказал Холлетт, они были на краю гигантского каньона. К западу над пропастью нависал один единственный мост. На той стороне было тихо и темно.

— Ничего не горит, — задыхаясь, сказала девушка, — там, на той стороне, ничего не горит.

Холлетт рывком поднялся.

— Разлом служит естественной преградой на пути пожаров, — сказал он. — Видишь вон тот холм позади моста?

— Более-менее.

— Центр связи находится на его вершине.

— Тогда чего же мы ждем? — сказала Тень Солнца, спрыгивая с валуна.

Все трое пошли вдоль обрыва на запад к мосту.

Огромная каменная арка предваряла вход на мост, и другая, такая же, завершала его с противоположной стороны. От вершин арок к полотну моста тянулись длинные толстые тросы. По обеим его сторонам шли невысокие перила. По прикидкам командующей при такой ширине по мосту могло пройти лишь одно транспортное средство или четыре человека плечом к плечу.

Вокруг все было спокойно и тихо, никаких признаков чьего-либо постороннего присутствия. Они начали переходить. Из разлома дул свежий прохладный ветер, и путники с удовольствием его вдыхали. Мост слегка качнулся у них под ногами, и Холлетт рассмеялся, видя, как испуганно округлились глаза Тени Солнца.

— Так и должно быть. Если бы мост был неподвижным, ветер со временем обрушил бы его.

— Сколько уже простоял этот мост? — спросил Сабу’ро.

— Его построили еще во времена первых поселений. Опорные конструкции сделаны из армированного адамантия. Так что, беспокоиться не о чем. Его может разрушить только прямое попадание из мельтаоружия.

— И все же, должно быть, очень неприятно проезжать по нему, — заметила Тень Солнца.

— Именно поэтому все предпочитают добираться сюда на «Валькириях». Неподалеку от центра связи расположена посадочная площадка. Когда за вами спустится эвакуационный шаттл, он сможет сесть там.

Они добрались до середины моста, самой низкой его точки. Сабу’ро подошел к одному из тросов. Юноша попытался заглянуть поверх ограждения, но безуспешно.

— Далеко до дна разлома?

Холлетт вновь засмеялся:

— Далеко.

Тень Солнца замерла. У нее в боескафандре вдруг вспыхнули сразу несколько пиктограмм. Без дисплея, встроенного в шлем, она не смогла сразу опознать их и теперь вглядывалась в оранжевое зарево.

— Что? — спросил Холлетт, — что случилось?

Ветер принес отголоски рева двигателей, которые уже были знакомы всем троим по первой ночи в лесу — это был звук быстро снижающихся самолетов. Холлетт в панике всматривался в небо.

— Я не вижу их, — завопил Сабу’ро.

— Должно быть, они высоко в небе, — ответил Холлетт.

— И быстро приближаются, — подтвердила Тень Солнца. — Они прямо над нами.

Трое путников что было сил бросились к дальнему краю моста. Двигатели проревели где-то совсем рядом и внезапно затихли. Раздался звук, словно кто-то разглаживает шелковое полотно. Десять солдат гуэ’ла, синхронно спустившись с неба, перекрыли им путь. На всех была броня и шлемы с зелеными линзами. За плечами у них были какие-то неказистые механизмы, подсоединенные к системам энергоснабжения, а в руках короткоствольные крупнокалиберные ружья.

— Не с места, ксеносы! — гаркнул один из солдат.

Холлетт развернулся на месте, но путь к отступлению отрезали еще десяток солдат.

— Ты! — прорычал один из них. — Поднять руки, чтобы мы их видели!

Сверху пролился столп яркого света. «Валькирия» кружила у них над головами, постепенно снижаясь, пока не опустилась на мост позади группы, блокировавшей путь к центру управления. При приземлении короткие крылья задели оба кабеля, удерживавших мост. Тень Солнца щурилась, ослепленная ярким светом иллюминаторов. Из открывшейся двери «Валькирии» показался одинокий силуэт.

— Я же говорил, что мы снова встретимся, — выкрикнул голос из-за иллюминатора.

— Фолкенс, — презрительно усмехнулась Тень Солнца.

Полковник шел к ней той небрежной походкой, которой обычно прогуливаются по собственному саду, заложив руки за спину. На нем была форма, очень похожая на ту, что носил Холлетт. На бедре висело оружие, напоминавшее саблю. Ослепленная светом Тень Солнца с трудом могла различить его черты: орлиный нос, упрямый подбородок и высокие скулы. По обеим сторонам от него собиралось все больше солдат. Девушка насчитала около сорока, и все были в тяжелой броне и хорошо вооружены.

— Полковник Фолкенс, — поправил он своим бархатным сладким голосом и слегка наклонил голову. — Это ты, Холлетт?

— Здравствуйте, сэр, — едва слышно ответил Холлетт.

— Так это был ты у озера Слез. Ребята уверяли, что видели тебя, но я им не поверил. Корделл Холлетт ни за что не позволил бы пленить себя. Он слишком хитер.

Солдаты у него за спиной расхохотались. Фолкенс подошел достаточно близко, чтобы Тень Солнца смогла как следует рассмотреть его лицо. Глаза полковника сияли, рот растянулся в улыбке хищника, играющего с загнанной жертвой.

— Черт, Корделл, ты так предсказуем. Помимо основной колонии, центр связи — единственное место на всем континенте, куда ты мог отправиться. Неужели ты думал, что я не догадаюсь об этом?

— Ну, вообще-то, — ответил Холлетт, — я в глубине души надеялся, что ты займешься пожаротушением. Знаешь ли, так велит тебе долг.

Фолкенс небрежно отмахнулся от него рукой и переключил внимание на Тень Солнца.

— Ну, а ты? Не желаешь ли сдаться? Может, ты решишь отдаться мне на милость?

— Не желаю. Да и не думаю, что ты пощадишь меня, даже если я попрошу.

Фолкенс качнулся на каблуках.

— Совершенно верно. Но это было бы забавно.