Мисс Пим расставляет точки. Мистификация - Джозефина Тэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оба молчали. Из зала донесся бой барабана.
— Прости меня, Брет! Я не знаю, что говорю. Наверно, я слишком много выпила. — Элеонора всхлипнула. — Пожалуйста, прости меня, Брет. — Она вскочила и схватила сумочку. — Пойду прилягу, надо протрезвиться.
Нетвердыми шагами она поспешила с балкона. Брет не стал ее задерживать. Он пошел в буфет, надо было подумать над происшедшим. В полночь в зале должны были разыгрывать лотерею, и в буфете никого не было, кроме Саймона, который один сидел за столиком в дальнем углу. Перед ним стояла бутылка шампанского.
— А, мой старший брат, — проговорил он. — А лотерея тебя не интересует? Тогда давай выпьем.
— Спасибо. Мне не хочется шампанского.
Брет купил в баре рюмку коньяку и принес ее к столику, за которым сидел Саймон.
— Что тебе лотерея: шанс на выигрыш слишком мал, так ведь? — сказал Саймон. — Ты любишь играть краплеными картами.
Брет сделал вид, что не понял намек.
— Я еще не поздравил тебя с победой.
— Я не нуждаюсь в твоих поздравлениях.
Да, Саймон основательно напился.
— Что, не нравится? — спросил он с ребяческим злорадством. — А мне нравится резать всем правду в глаза. Я сегодня веду себя ужасно, ты не находишь? Тормоза отказали. Выпей шампанского.
— У меня есть, что выпить.
— Ты ведь меня терпеть не можешь, правда? — с довольным видом сказал Саймон.
— Пожалуй.
— А за что?
— Пожалуй, за то, что ты один не признал во мне Патрика.
— Ты, наверно, хочешь сказать, что я один точно знаю, что ты не Патрик.
Оба замолчали. Брет вглядывался в голубые глаза Саймона со странным темным ободком.
— Ты его убил.
Вдруг все его сомнения исчезли.
— Да, убил. — Саймон перегнулся через стол, устремив на Брета ликующий взгляд. — Но ты ведь меня не изобличишь! Как же! Патрик вовсе не умер. Он жив, и я с ним разговариваю.
— Как ты его убил?
— Что, хочешь знать? Ладно, так и быть, скажу. Все было очень просто. — Саймон опять наклонился вперед и сказал притворно доверительным голосом. — Просто я колдун. Могу быть в двух местах сразу.
Он откинулся на спинку стула, наслаждаясь разочарованием Брета.
— Я не так пьян, как ты воображаешь, приятель, — сказал он. — Я сказал тебе про Патрика, потому что ты мой посмертный соучастник. Прелестный эпитет, верно? Но если ты воображаешь, что я расскажу тебе все в подробностях, то ты ошибаешься.
— Тогда скажи, почему ты это сделал?
— Он был глуп как пробка, — отозвался Саймон своим излюбленным небрежным тоном. — Просто не достоин Лачета. — И затем добавил уже серьезным тоном: — И, если уж хочешь знать правду, я его ненавидел.
Саймон налил себе еще шампанского и выпил залпом. Затем тихонько засмеялся и сказал:
— Мы с тобой повязаны одной веревочкой — не смешно ли? Я тебя не могу вывести на чистую воду, а ты не можешь меня.
— У тебя, однако, есть одно преимущество передо мной.
— Да? Какое это?
— У тебя совсем нет совести.
— Нет. И это действительно преимущество.
— Я согласен терпеть тебя, но ты меня терпеть не собираешься. Вот и сегодня днем попытался меня укокошить.
— Ну, это было так, между прочим.
— Ты хочешь сказать, что намерен придумать что-нибудь получше?
— Обязательно.
— Не сомневаюсь. Человек, который способен быть в двух местах одновременно, может изобрести что-нибудь понадежнее расслабленной подпруги.
— Да уж, гораздо понадежнее. Но нельзя пренебрегать и подручными средствами.
— Ясно.
— А как насчет того, чтобы в обмен на мою откровенность удовлетворить мое любопытство?
— В каком плане?
— Кто ты такой?
Брет долго молча смотрел на Саймона.
— Разве ты меня не узнаешь? — наконец спросил он.
— Нет. Так кто ты?
— Я — возмездие.
Брет ушел из буфета и некоторое время стоял на балконе, дожидаясь, пока у него перестанет колотиться сердце и подкатывать тошнота. Куда бы пойти, где никто не помешает хорошенько подумать над происшедшим? В отеле такого места нет: в номер в любую минуту может заявиться Саймон. Придется уйти из гостиницы, поискать какой-нибудь бар.
Он пошел в номер за пальто и на обратном пути встретил Беатрису.
— Вы что, все с ума посходили? — сердито спросила она. — Элеонора плачет у себя в номере, Саймон пьет в баре и не может остановиться, а у тебя такой вид, словно ты только что встретил привидение. Что с вами случилось? Вы поссорились?
— Поссорились? Вовсе нет. Наверно, Элеонора и Саймон просто устали за день.
— А с тобой что случилось? На тебе лица нет.
— Мне стало душно в танцевальном зале. Не забывайте, что я привык к простору прерий.
— А я слышала, что прерии кишат танцзалами.
— Можно, я возьму автомобиль, Беатриса?
— Куда ты собрался?
— Хочу съездить в Кенли Вейл поглядеть, как встает солнце.
— Один?
— Да, один.
— Надень пальто, — сказала Беатриса. — На улице прохладно.
Доехав до вершины холма, возвышавшегося над долиной Кенли Вейл, Брет остановил машину и выключил мотор. Было еще темно и до восхода солнца далеко. Брет вышел из машины, облокотился о капот и стал слушать тишину. Земля и трава, нагретые солнцем за день, издавали сильный запах во влажной прохладе ночи. Воздух был неподвижен. Вдали раздался свисток поезда.
Брет выкурил сигарету, и тошнота понемногу прошла. Но голова шла кругом.
Он был прав. Не зря он увидел в Саймоне сходство с Тимбером: аристократ с прекрасными манерами, но с сердцем убийцы. Саймон сказал ему в буфете правду. Сказал ее с наслаждением. Все убийцы любят хвастаться своей безнаказанностью. Все эти годы Саймону, наверно, хотелось кому-нибудь похвастаться, как ловко он отделался от брата-соперника. Но похвастаться было некому, и вот наконец у него появился «надежный» слушатель.
Этим «надежным» слушателем был он, Брет Фаррар.
Он, Брет Фаррар, завладел Лачетом, и Саймон был уверен, что он никогда от него добровольно не откажется. Что он будет держаться за Лачет любой ценой — даже ценой соучастия в убийстве.
Нет уж, на это Брет не пойдет. Хватит с него союза с Лодингом — там, в конце концов, речь шла только о мошенничестве. Но на союз с убийцей, хотя Саймон и считает, что они «повязаны» одной веревочкой, Брет никогда не пойдет. Это было бы чудовищно. Немыслимо.
Как же тогда поступить?
Пойти в полицию и сказать: вот что, я вовсе не Патрик Эшби. Патрика Эшби восемь лет назад убил его брат. Мне это стало известно с его собственных слов. Правда, он был немного пьян.
И ему скажут: в ходе расследования смерти Патрика Эшби было установлено, что в то время,
