Темная королева - Сьюзен Кэррол

Глава двадцать пятая

День клонился к вечеру. В окна Бель-Хейвен лился мягкий солнечный свет. Но Арианн не находила покоя, какого ждала по возвращении домой. Если уж на то пошло, она еще больше осознавала всю полноту своей ответственности, особенно в отношении сестер. Габриэль совсем замкнулась, тяжелый ее взгляд стал еще тяжелее. Смерть Николя Реми словно стерла последние черты невинной девочки, какой она была давно. Мири, подавленная тем, что случилось с Симоном, казалось, зависела от Арианн больше, чем когда-либо.

Арианн надеялась, что у себя в постельке со свернувшимся под боком Колдуном Мири найдет какое-то успокоение. Однако сестренка умоляла Арианн побыть с ней, пока она не уснет.

Она с трудом отпустила Арианн совсем ненадолго попрощаться с Ренаром. Он ждал ее в большом зале. Возвращение домой было таким долгим и полным трудностей, что почти не оставалось найти минутку поговорить с Ренаром наедине.

Когда она бросилась в Париж его спасать, то чувствовала, что хорошо знает, что ему скажет, если вообще удастся его вернуть. Теперь же, снова оказавшись в Бель-Хейвене, это оказалось не так просто.

Портившие его лицо синяки и ссадины значительно поблекли. Больше всего остального лицо омрачала усталость. Он улыбнулся ей.

– Рад, что вы, наконец, дома, мадемуазель. Хотелось бы, прежде чем вернусь в Тремазан, перекинуться парой слов.

Арианн кивнула:

– Но недолго. Мири так мучается. Хочет, чтобы я была с ней.

– Знаю, моя хорошая, – сказал Ренар, и Арианн снова поняла, что он очень хорошо ее понимает, чувствует все ее беды и волнения.

– Насчет моего предложения о браке… – начал он.

– О, Ренар, пожалуйста, – прервала его Арианн. – Я знаю все, что ты скажешь.

– Нет, не знаешь, – возразил он с печальной улыбкой. – Арианн, у меня было много времени думать, в тюрьме и… и даже до того, как я оставался один в своем замке. Я только хотел бы тебе сказать, что неправильно себя вел, что с самого начала безжалостно преследовал тебя, скрывал правду о своей бабке.

– Ренар, я…

– Нет, пожалуйста, дослушай меня. Ты была права, когда рассердилась на меня. Ты больше всего боялась, что не будешь в состоянии верить человеку, а я всеми своими поступками подтверждал твою правоту.

– Я понимаю, почему ты так делал, – проговорила Арианн. – Ты больше всего боялся, что тебя отвергнут, потому что ты внук Мелюзины. Именно так я поступила.

Ренар вздохнул:

– Я не могу делать вид, что Люси была ни в чем не виновна. Она действительно причинила много зла, в чем ее обвиняли, и заплатила за это дорогой ценой. Я не имею в виду ее страшный конец. Она уже была наказана смертью своей дочери. Она изучила всю черную магию, но ничуть не научилась целительству, чтобы спасти собственное дитя. Она вырастила меня, любила меня, а потом и я ее отверг. Арианн, к той страшной смерти приговорили ее не охотники на ведьм. Она сама себя приговорила. – Он взял руку девушки. – Что касается этих колец, Люси изготовила их для нехороших целей, надеясь, что с помощью их чар ее дочь обольстит богатого графа. Как раз так, как я попытался поймать тебя. Но моя мать не злоупотребила, как я, этими могущественными знаками. Она отдала кольцо моему отцу свободно, из любви, не требуя ничего взамен. Он только мог вызвать ее, когда нужно. Это надо было сделать и мне. Милая, кольцо твое, даже если ты решишь не выходить за меня. Я отдаю тебе его свободно, без всяких условий. Но если я тебе потребуюсь… ты знаешь, что делать.

Он поднес ее руку к губам, нежно поцеловал, затем повернулся и вышел.

Этой ночью тайную рабочую комнату допоздна наполнял запах курений. Арианн погружалась в теперь уже знакомое состояние транса. В налитой в тазик воде мерцал образ ее матери.

– Мама, я… я люблю его и не знаю, что делать, – запинаясь, начала Арианн.

«О, я верю, что любишь, дорогая».

– Мне так отчаянно хочется быть с Ренаром, но после возвращения из Парижа я, как никогда, нужна Габриэль и Мири. Я убеждена, что Габриэль задумывает что-то нелепое и безрассудное, но не знаю, что именно, и это меня пугает. А Мири так подавлена тем, что случилось с Симоном, что совсем упала духом.

«Девочка оправится, Арианн, – заверила Евангелина. – А что касается Габриэль, она пойдет своим путем, как бы ты ни старалась оградить ее. Ты не в силах навсегда определить судьбу сестры».

– Я знаю. Но… но как насчет острова Фэр? Я присягнула быть его покровительницей.

«Так ею и останешься. Я никогда не соглашалась с твоей двоюродной бабушкой Евгенией, что быть Хозяйкой острова Фэр значит отказаться от радостей и забот жены и матери. Этот остров считается убежищем, пристанищем, а не местом, где прячутся от любви и возможных невзгод. Для каждой женщины, дочь моя, приходит время покинуть свой остров. И время покинуть свою мать. Ты должна меня отпустить, Арианн».

– Знаю, – прошептала девушка. И сегодня, хотя и зажигала черные свечи, она поняла, что в последний раз вызывает дух матери. – Но это так тяжело, мама. Думаю, что мне всегда будет не хватать тебя, твоей любви и мудрости. Твой образ уже блекнет в моей памяти.

Папа взял твой портрет с собой, и я боюсь, что забуду твои черты.

«Не забудешь, моя дорогая. На дне моего шкафа ты найдешь кое-что, что поможет тебе помнить. Когда почувствуешь, что я тебе нужна, взгляни и найдешь меня».

Вода зарябила, образ матери стал исчезать в замутившейся глубине, и Арианн почувствовала, как тяжелеют глаза. Она погрузилась в глубокий сон, который всегда вызывало это снадобье. Но, проснувшись, сразу вспомнила последние слова матери.

С бьющимся сердцем взбежала по лестнице, зная, что найдет. Оказалось, папа не взял с собой портрет мамы. Все это время он был спрятан на дне шкафа.

Нетерпеливо роясь в маминой одежде, Арианн нащупала позолоченную рамку и дрожащими пальцами достала ее. Перевернув рамку, ошеломленно опустилась на корточки.

Глаза затуманились от потрясения: она встретила твердый взгляд мудрых глаза Евангелины Шене, навсегда превратившейся в свое зеркальное отражение.

Спустя несколько дней Арианн, цепляясь юбками за ветки, осторожно пробиралась сквозь подлесок. Она углубилась в лес, открытые поля и высившиеся вдали каменные стены шато Тремазан исчезли из виду.

После долгой поездки, трагических последствий Варфоломеевской ночи Арианн подумала, что никогда больше не пожелает покинуть остров Фэр. Приютившийся в низине острова увитый плющом помещичий дом, ее плантация лекарственных растений, сад, населенный феями и единорогами таинственный лес… все эти места были, как и прежде, дороги ее сердцу.