Странный мир - Сергей Калашников

Спрятавшись в заросшем деревьями и кустами овражке, солдаты и офицер продолжали наблюдать. Дневную жару передремали по-очереди, оставляя одного дозорного. А когда солнце стало склоняться к закату, и зной ослабел, цепочка лошадок вышла из пойменного леса в прерию и отправилась обратно по собственным следам. Робин приник к окуляру зрительной трубы. Почти все сёдла пусты. Всадник возглавляет колонну, а следующий — только через несколько позиций в этой последовательности. И замыкающий в конце. Семьдесят шесть лошадок и всего одиннадцать всадников. Получается, что доставлено к месту было шестьдесят пять человек. И с места доставки подан дымовой сигнал.

Одежда на погонщиках выдаёт в них обычных лесных жителей, скваттеров, возделывающих самовольно захваченные свободные земли, трапперов — вольных лесных охотников, один похож на надсмотрщика с плантации, еще один — на пастора. Три коровьих парня в характерных шляпах.

— Кастор, Криви! Следуете за этой группой, ни в коем случае не попадаясь им на глаза. Как только убедитесь, что след ведёт к Огайо, возвращайтесь сюда, на это самое место. Я тем временем присмотрю за тем лесочком, откуда поднимался дым.

Разведчики тронулись в путь не раньше, чем улеглась пыль на горизонте, за которым скрылась колонна.

Что интересно, Робин действительно намеревался побыть именно здесь, понаблюдать и поразмышлять. Он имеет основания полагать, что из центральных областей страны сюда доставляются люди. Делается это спокойно, деловито, и, кажется, не первый раз. По крайней мере, раз в месяц этим путём проходит аналогичный караван. Дело в том, что следы на отдельных участках легли на грунт, который ранее уже был уплотнён конскими копытами. Отчётливой тропы еще не образовалось — трава успевает подняться и многое скрыть. Да и сами караванщики отнюдь не жаждут точно угадывать на свои прошлые следы. Но Жаклин во время занятий с детьми полковника, которые проводила преимущественно на лугах и в лесах, не раз показывала им буквы великой книги следов.

— Как был ты неуклюжим увальнем и неумехой, так и им и остался, — глубокий женский голос, раздавшийся у него за спиной, полон насмешки.

— Привет, Натин, как ты узнала меня со спины? — Робин рад старой знакомой. И еще шибче рад тому, как восхитительно она выглядит.

— Можно подумать, что если ты нахлобучил на уши военную шляпу, то никто уже не разглядит бесцветную куделю у тебя на голове, — девушка бесцеременно смахивает форменный головной убор и запускает пятерню в шевелюру лейтенанта. — Нет, вручную не выходит, придётся инструментально, — гребешок принимается расчёсывать вялые покорные пряди, не встречая почти никакого сопротивления. — Жаль, что вы наехали на подземную железную дорогу в момент прохождения состава.

Юноша напрягает память. Читал он эту книгу. «Хижина дяди Тома», кажется. Даже помогал переводить с русского на английский. Странное для русской писательницы имя ему запомнилось.

— Так теперь что, всё пропало?

— Не знаю. Я не успела разглядеть твоих спутников. Как их имена?

— Кастор и Криви.

— Тогда ничего страшного. Они наверняка отсыпаются у родника Койота. Ты ведь услал их якобы для того, чтобы проверить след. Так они отлично знают, куда он выводит. В этом месте мы пересаживаем пассажиров с лодок на лошадок.

— Кто они, эти пассажиры? — Робин никак не налюбуется на выросшую и похорошевшую Натин. Но помнит правило — выбирает женщина. Ну и вообще он робеет. Нет, с представителями дружественного пола он не тушуется, поскольку признаёт в них равные себе по разуму существа, наделённые индивидуальными свойствами. В общем, тоже люди. Но с Натин… нет, виду он конечно не подал… или не очень сильно подал?

— Сироты, оставшиеся без попечения, просто дети, которых родители продают в рабство, рабы бегущие от жестоких хозяев. В вашей стране немало людей, которым непросто живётся. А лекарям многое рассказывают. Некоторые из них даже пользуются доверием у своих пациентов, советуют, куда податься, если совсем жить невмоготу.

— И из всех их вырастут русские? — Робин уверен в ответе, но прерывать разговор так не хочется.

— Не знаю. Встречаются совсем забитые, озлобленные и просто гадостные люди. Масса избалованных лодырей или циничных тупиц. Пробелы в раннем воспитании очень нелегко восполнить. За одно поручусь, бандитами они не станут. А кем? — Натин вздохнула. — Принимаясь за работу с вашим сообществом, мы просто не представляли себе, насколько это непросто, изменить целый мир.

Вдруг она вошла в корзинку его рук и тихонько прижалась так, что руки юноши заключили её в мягкие, но не совсем дружеские объятия.

— Если бы не ты, — продолжила девушка, — задача вообще не имела бы решения.

Эти слова до Робина, кажется не дошли.

— Слушай, а почему я? — спросил он удивлённо.

— Потому что разговоры гарнизонных прачек расходятся, как круги по воде. Те средства, что ты готовил для них в аптеке, завоевали тихую популярность в широких кругах женщин репродуктивного возраста. Аптекарь озолотился, продавая их за сущие гроши, а рождаемость по всей стране снизилась на порядок.

— Не понял, — парень явно озадачен.

— В американских поселениях происходил стремительный прирост населения за счет того, что женщины рожали непрерывно. Медицина здесь, какая-никакая имеется, детская и материнская смертность хоть и существенные, но не угрожающие. У нас с нашими методами не было шансов повлиять на ваше общество в силу чисто арифметических причин.

— Ещё сильней не понял, — Робин откровенно теряется от её близости и слабо соображает.

— На континенте, по нашим оценкам, четыре миллиона жителей. Это в сорок раз больше, чем всё население Евразии и Северной Африки. Мы просто физически неспособны распространить свое мировоззрение на такую массу народу ни за какой срок, поскольку за любой промежуток времени прибавляется людей больше, чем количество тех, с кем мы сумели поделиться своими познаниями, взглядами, навыками.

Наши врачи, конечно, применяли и рекомендовали эти средства, но дело продвигалось небыстро. И самих тех «знахарок» здесь немного, и пациентки у них не высшего круга дамы. А тут — словно эпидемия охватила страну. Женщины название этих настоек друг другу сообщают шёпотом. И этот способ распространения важной информации оказался просто фантастическим.

Робин держит Натин в объятиях и прозвучавшие из её уст слова воспринимает туманно.

— А замуж за меня пойдёшь, — единственное, на что у него хватает соображения.

— Ага. Побежали к речке, водичка теплая.