Сказка - Кинг Стивен

Йота слушал ее с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью. Тишину нарушил Вуди. Он говорил тихо, но каждое слово поражало меня, как удар.

— Вот худшая вещь, худшая из всего, что может быть: то, что однажды вернулось в Колодец Тьмы, теперь может не вернуться. Открывая его, Элден теперь рискует не только сделать весь наш мир серым, но и полностью уничтожить его. А потом? Кто знает, куда эта штука может отправиться?

Он наклонился вперед, пока его безглазое лицо не оказалось в нескольких дюймах от моего.

— Эмпис… Белла… Арабелла… Есть другие миры, кроме этого, Чарли.

Действительно, так и было. Разве я не явился из одного из них?

Я думаю, именно тогда меня начала охватывать холодная решимость, которую я помнил по худшим из наших проделок с Берти Бердом. Я чувствовал ее с Полли, когда я сломал сначала одну его руку, а потом другую. И с Кла, когда я бросил в него куриную ножку и сказал: «Я собираюсь надрать тебе зад, милый». И сделал это, без всякого сожаления. Я не был диснеевским принцем, и, может быть, это было хорошо. Диснеевский принц — совсем не то, в чем нуждался тогда народ Эмписа.

Клаудия и Вуди спали, как и серые люди, пришедшие с ними. Они пережили трудный поход, и в следующий день — или несколько дней — им предстояло еще много работы. Я же давно не чувствовал себя более бодрым, и не только потому, что мои часы бодрствования и сна перевернулись с ног на голову. У меня была еще тысяча вопросов, оставшихся без ответа. Самым ужасным был такой — что может сделать Гогмагог, если выберется из своего колодца? Меня преследовала мысль, что он может пробраться в наш мир точно так же, как это сделал тот огромный таракан.

«Таракан, с которого все началось», — подумал я и чуть не рассмеялся.

Я вышел на улицу. Звуки спящих — храп, стоны, изредка пердеж — напомнили мне мои недавние ночи в Глуби Малейн. Я сел у стены сарая и посмотрел на небо, надеясь увидеть разрыв в облаках, достаточный, чтобы увидеть одну или две звезды, возможно, даже Беллу и Арабеллу, но там была только чернота. Который днем стала бы серой. На другой стороне Королевской дороги Фалада продолжала пастись рядом с церковью. Несколько догорающих костров освещали еще большее количество спящих. Сейчас там должно было находиться не меньше сотни человек. Еще не армия, но уже близко к этому.

Рядом со мной показались какие-то тени. Обернувшись, я увидел Глаза и Радар. Глаз присел на корточки, Радар сидела рядом с ним, ее нос тихо шевелился, когда она вдыхала ароматы ночи.

— Не можешь уснуть? — спросил я.

— Ну да. Часы в моей голове совсем не те.

«Добро пожаловать в клуб», — подумал я.

— Как часто луны проходят над головой?

Он задумался.

— По меньшей мере три раза за ночь, а иногда и десять.

Для меня это не имело никакого смысла, потому что я жил в мире, где часы вселенной всегда шли точно. Восход и заход луны можно было предсказать на десять, пятьдесят, сто лет вперед. Но то был другой мир. В этом русалки и красный сверчок по имени Снаб могли проецировать песни и мысли прямо в головы тех, кто мог их слышать.

— Жаль, что я не могу их увидеть. Посмотреть, насколько они близки друг к другу на самом деле.

— Ну, ты можешь разглядеть их сияние через облака, когда они будут проходить. Чем ярче свет, тем ближе друг к другу они находятся. Но зачем беспокоиться? Если только ты не думаешь, что принцесса соврала о том, что она видела.

Я покачал головой. На лице Лии нельзя было не заметить выражения тревоги.

— Это правда, что ты пришел из другого мира? — вдруг спросил Йота. — Из волшебного? Думаю, это должно быть правдой, потому что я никогда не видел оружия вроде того, что ты носишь на бедре, — он сделал паузу. — И такого, как ты, тоже никогда не видел. Я благодарю высших богов, что мне не пришлось сражаться с тобой в первом раунде Честных игр. Меня бы тогда здесь не было.

— Ты бы уложил меня, Глаз.

— Не-не. Ты принц, вот и все. Сначала я бы никогда этого не подумал, но это так. В тебе есть что-то стойкое, как старая краска.

«И темное, — подумал я. — Мой собственный Колодец Тьмы, которого мне следует остерегаться».

— Ты сможешь найти его? — спросил он, гладя Радар по голове своей большой, покрытой шрамами рукой. — Мы позаботимся об остальном, не сомневайся — когда ночные солдаты при дневном свете ослабнут и не смогут их защитить, Элденова шайка ублюдков разбежится, как кролики — и мы перебьем их, как кроликов. Но Губитель Летучих — сможешь ли ты найти его, если он уйдет вглубь? Есть ли у тебя, не знаю… какое-нибудь…

«Паучье чутье» — вот что я подумал, но с моих губ слетело другое:

— Какой-нибудь принцевский нюх?

Он рассмеялся, но сказал, что это и имеет в виду.

— Не знаю.

— А как насчет Перси? Того, кто нам помог? Сможет ли он найти дорогу к Колодцу Тьмы?

Я обдумал эту идею, потом покачал головой. Я чертовски надеялся, что Перси все еще жив, но знал, что шансы на это невелики. Келлин наверняка догадался, что мы сбежали с чьей-то помощью. Может, он и отдавал мне должное за смертельный трюк с ведрами, но узнать о двери, закрытой шкафом, я никак не мог. Кто-то должен был мне об этом рассказать. И даже если Перси до сих пор не умер или из него не вытягивают правду в камере пыток, шансы на то, что он знает дорогу к Колодцу Тьмы, были мизерными.

Мы сидели в полной темноте, которой не нарушал даже мерцающий свет последних догорающих костров, поэтому я достал из носка еще одну серную спичку и чиркнул ей о стену здания. Я откинул волосы назад и поднес ее к глазам.

— Что у меня с глазами? Все еще карие?

Йота наклонился ближе.

— Нет. Голубые. Ярко-голубые, мой принц.

Я не удивился.

— Зови меня Чарли, — сказал я и погасил спичку. — Что касается мира, из которого я пришел… Я думаю, все миры волшебные. Просто каждый привык к своему.

— Что ты собираешься делать?

— Собираюсь побыть здесь. Можешь посидеть со мной или вернуться под крышу и попытаться уснуть.

— Я останусь.

— Мы тоже, — сказал кто-то. Обернувшись, я увидел двух женщин, Эрис и Джаю. Первой заговорила Эрис. — Чего мы ждем, мой принц?

— Зови его Чарли, — сказал Глаз. — Ему так больше нравится. Он скромный, видишь ли. Как принц из сказки.

— Мы увидим то, чего я жду, или не увидим. А теперь помолчите.

Мы сидели тихо. Сверчки — наверное, не красные — пели в траве и в развалинах разрушенного пригорода, раскинувшегося вокруг. Мы дышали вольным воздухом, и это было хорошо. Шло время. Фалада наелась травы и теперь просто стояла, опустив голову и вроде бы задремав. Радар крепко спала. Через некоторое время Джая указала на небо. За плотными облаками проплывали два ярких огонька, двигаясь на большой скорости. Они не соприкасались — не целовались, — но даже из-за облачного покрова мы могли видеть, что они были очень, очень близко. Они миновали тройные шпили дворца, а потом исчезли. Круг газовых ламп, окружавший стадион, уже погас. В городе было темно, но внутри стены наверняка дежурили оставшиеся ночные солдаты.

Прошел час, потом два. Мои внутренние часы были такими же неправильными, как у Йоты, но они должны были подать сигнал с первыми лучами солнца, когда произошло то, чего я ожидал — то, на что надеялась темная часть моей натуры. Из церкви вышла принцесса Лия. В заправленных в сапоги штанах и с коротким мечом это не мог быть никто другой. Глаз привстал и открыл рот, но я положил руку ему на грудь и поднес палец к губам. Мы наблюдали, как она отвязала Фаладу и повела ее к городским воротам, стараясь держаться подальше от мощеной дороги, где стук копыт мог насторожить кого-нибудь из чутко спящих. Принцесса была всего лишь чем темной фигуркой в темноте, когда она забралась на лошадь.

Я встал.

— Никто не обязан идти со мной, — сказал я, — но после всего, через что мы прошли, я не буду тебя останавливать, если ты решишь пойти.