Солярис - Lia Fe

всячине, пока моя кровь медленно путешествовала по трубке в специальный пакет. Врач попросила меня рассказать что-нибудь о сестре. Мне сразу вспомнилась история о том, как она выиграла первые скачки. Радость того дня, вновь разгоревшаяся во мне благодаря нахлынувшим воспоминаниям, совершенно отвлекла от окружающей действительности. Перед глазами мне виделась лишь счастливая Арина, одетая в сверкающую белоснежную форму. Я продолжала описывать все подробности знаменательного дня, время от времени встречая одобрительную улыбку собеседницы, пока та не сказала одно короткое, но очень важное слово.

— Всё.

— Всё? — удивилась я, смотря на один единственный неполный пакет. — Я думала, Арина потеряла много крови.

Женщина лишь мягко улыбнулась.

— Нет, это всё. Спасибо тебе огромное, — она вытащила иглу из вены и приложила на её место кусочек ваты. — Не шевелись.

Я покорилась. В следующий миг она придавила это маленькое облачко пластырем.

— И что дальше? — осмелилась спросить я.

— Мы сделаем переливание, потом снабдим её необходимыми лекарствами. Дальше останется просто ждать.

— Но она… — мой голос дрогнул — когда она придёт в себя?

— Точно не могу сказать, — пожала плечами женщина. — Мы дали ей довольно сильное обезболивающее, она всё еще отходит от наркоза. Думаю, проснётся через пару часов.

«Пару часов», слова женщины зазвенели у меня в ушах. Эти часы казались одновременно мигом и вечностью.

— А теперь ступай к родителям, может передать им всё, что я сейчас сказала. И да, как только Арина придёт в себя, я вам сразу сообщу.

— Спасибо, — я благодарно склонила голову и поспешила прочь из помещения.

Не успела я захлопнуть дверь, как папа посмотрел на меня во все глаза.

— Как всё прошло? — он даже вскочил на ноги.

Мама поднялась следом, она невольно зевнула, отчего в глазах появилось виноватое выражение. Казалось, эта ночь совсем её вымотала. И не одну её.

Я ласково посмотрела на неё. Она уловила мой взгляд и ответила ободряющей улыбкой.

— Хорошо, — я вновь повернулась к папе, а затем повторила всё, сказанное доктором несколько мгновений назад. Каждое моё слово сопровождалось удовлетворённым кивком, параллельно с этим папа почёсывал подбородок. Его сильные пальцы скользили по щетине, издавая еле слышный скрежет.

— Выходит еще пара часов, — подытожил он.

— Угу, — лишь ответила я.

— Может вам обоим пока съездить домой? — неожиданно предложила мама.

Мы разом уставились на неё. Отец и дочь. Оба нахмурились, оба всплеснули руками и одновременно затараторили:

— Еще чего, — выпалила я.

— Не лучшая идея, — подметил папа.

— Почему? — подняла брови мать, сейчас её голос звенел, словно колокольчик в морозное утро. — Вы оба выглядите так, словно побывали в торнадо. Отправьтесь домой, примите душ, оденьте — её взгляд метнулся на меня — одежду по сезону. Это займёт не больше часа. Уверена, Арина к тому времени еще будет спать.

— Вот меня сейчас меньше всего волнует гардероб, — упрямо отрезала я.

Внутренне я приготовилась услышать возражение отца, но тот молчал. Я оторопело взглянула на него, его же взгляд был прикован к матери. Казалось, они мысленно о чём-то переговариваются. Прошла минута, прежде чем его голос прервал напряженное молчание.

— А как же ты? Тебе тоже не помешает душ и свежая блузка, — на последних словах он ухмыльнулся, явно пытаясь сгладить серьёзность своих слов.

Мама даже не моргнула.

— Я останусь здесь, на случай если вдруг у врача появятся новости. Когда вы вернётесь, быстро съезжу домой.

— Так, только не говори, что… — не выдержав, встряла в разговор я, но не успела договорить, папа опередил меня.

— Мы согласны.

— Но папа!

— Никаких «но», мы вернёмся через час.

— И что, мы так просто оставим Арину здесь?

— Не так просто, — улыбнулся отец. — Мы оставляем её с самым надёжным человеком на свете — вашей мамой.

Мне захотелось презрительно фыркнуть, но я вовремя себя одёрнула. Да, маму вечно мотало от гиперопеки до полного равнодушия, но всё же она продолжала любить нас.

— Ладно, — процедила сквозь зубы я, позволяя отцу увести меня в коридор. — Но если что — звони!

— Хорошо, — послышалось вдогонку.

В ответ на её слова в моей душе что-то удовлетворённо щелкнуло. Всего час. Один час.

* * *

Несмотря на изначальное ворчание, я была благодарна матери за возможность посетить дом. Вновь оказавшись в стенах собственной комнаты, я позволила себе облегченно выдохнуть. Казалось, впервые за последние недели.

Это был мой дом, родные стены, родная крепость. Как я и предполагала, двухнедельное отсутствие почти полностью развеяло все переживания, так сильно угнетавшие меня перед отъездом. По крайней мере, на крыльцо я даже не взглянула.

Вместо этого, всё моё внимание поглотил город. Меня поражали изменения, одолевшие его за столь короткий срок. Ночью, в темноте, я совсем не заметила, что привычное для меня золото превратилось в пламя. Большая часть листвы осыпалась, а то, что оставалось на ветвях переливалось от бледно-желтого до бордово-красного цветов. Казалось, что дорожку, ведущую к самому дому, устилал пёстрый ковёр.

Пришлось собрать волю в кулак, чтобы не дать этой сказочной красоте окончательно очаровать меня и отвлечь от важных мыслей. Когда отцовская машина заскрежетала на подъездной дорожке, я выскочила из неё и, сотрясаясь от холода, побежала в дом.

Тело требовало горячей воды и тёплой одежды. Долго уговаривать себя не пришлось. Мне потребовалось каких-то полчаса, чтобы вдоволь согреться, отмыться и расставить мысли по полочкам. Рука, из которой брали кровь, совсем не болела, да и перемен в самочувствии я не ощущала, однако внутренний голос подсказывал, что горячая пища была бы не лишней.

Выскочив из душа, я вернулась в комнату и бросила взгляд на часы. Девятый час. Как раз успею высушить голову и… Меня словно из ледяного ведра окатили. Алек! Я совсем забыла о том, что лично назначила парню встречу. Отказываться или переносить её было нельзя. От собственной безысходности меня аж перекосило.

Я встряхнула головой, прогоняя дурные мысли. Что толку ругаться, если всё равно ничего не изменить. Приняла решение — неси ответственность.

Я сделала глубокий вдох, мой взгляд вновь метнулся к часам. До встречи с Антверленом оставалось меньше часа. Это значит — нужно поторопиться и, возможно, обойтись без завтрака.

* * *

Всё оставшееся до встречи время я носилась по комнате как кипятком обожженная. Наспех высушенные волосы я подвязала атласной лентой, макияж тоже вышел самым простым — стрелки и любимый вишнёвый бальзам для губ. С одеждой было труднее, казалось, что я провела в Греции не десять дней, а полгода. Если верить термометру, на улице было не больше восьми градусов тепла. Хорошенько покопавшись в шкафу, я выудила оттуда синие обтягивающие