(не) Твоя - Анель Авонадив

— Отпусти меня, ненавижу тебя мерзкое животное! — слезы обиды снова возвращаются, но я не успеваю всхлипнуть, потому что

кожу ягодиц обжигает от сильного удара ремнем, что есть мочи кричу. Еще один удар, затем еще. Кусаю губы, мычу от боли, меня никто никогда не бил.

— Айй, хватит, больно, — козлина мучает ударами мою задницу, не выдерживая кричу:

— Никто меня кроме тебя не трахал! Пусти! — зажмуриваюсь в ожидании нового удара, одновременно захлебываясь в собственных слезах, сжимаюсь, но вместо ремня на кожу ложится теплая ладонь, которая нежно гладит воспаленную кожу в месте ударов.

Я ненавижу его ласки и его самого.

Натягиваю белье, колготы, которые от натяжения рвутся.

Плевать мне сейчас на то как я выгляжу!

Внутри меня горит волна обиды за то что я так верила ему. Поток мыслей в моей голове несется со скоростью лавины, не хочу и не могу держать все в себе:

— Забудь про меня! — пытаюсь пройти мимо, но козлина хватает меня за руку

— Все сказала? — его голос жесткий, он удерживает меня за локоть, продолжая, — я тебе не врал ни в чем Алена! — мое лицо становится пунцовым от возмущения, я готова взорваться, но он жестом дает мне понять, что сейчас будет говорить он:

— То что у меня невеста это факт который я не могу изменить, официально я не женат, но даже если женюсь для тебя ничего не изменится, она моя другая жизнь, вы не будете пересекаться, ты ни в чем не будешь нуждаться, — запрокидываю голову и смеюсь в голос! Нет уж, для меня факт наличия невесты еще какой аргумент, чтобы разорвать эту порочную связь. Любовницей я не буду, не на ту напал! Пытаюсь выдернуть руку, но козлина не отпускает

— Я готов содержать тебя, взамен хочу только верность, — он что действительно думает что я идиотка?! — Не понимаю что тебя не устраивает?!

— Все! Меня не устраивает все! Я больше не твоя! — его глаза темнеют становясь черными.

— Ошибаешься, дорогая, — в его голосе появляются стальные нотки, — ты моя и трахать тебя я буду пока мне не надоест

— Этого не будет, понял!? — извиваюсь подобно змее когда козлина пытается приблизиться. Но ничего не могу сделать, потому собираю силы, размахиваюсь и бью его по щеке, потом еще раз, чувствуя как жжет ладонь от щетины. В ответ Алан хватает меня за скулы, больно сжимая кожу

— Заткнись! — силы не равны, тягаться с животным превосходящим тебя по габаритам бессмысленно, я только теряю силы. Совершенно неожиданным становится то что он наклоняется и больно кусая нижнюю губу целует. Перед глазами все плывет. Еще немного и я снова буду рыдать от бессилия и безысходности происходящего. Он считает меня вещью, которую можно трахать когда ему вздумается!

Я ненавижу Алана Мимирханова!

Лучше сдохну от боли, чем буду игрушкой для ночных утех.

На вторых ролях никогда не была, я либо единственная либо никак!

Пропускаю момент, когда козлина подхватывает меня и несет в спальню.

Брыкаюсь.

Он бросая меня на кровать, не сводя с меня взгляда раздевается, не спешно расстегивая пуговицы на рубашке. Пытаюсь встать, но он толкает меня обратно.

— Будешь насиловать? — перехожу на повышенные тона, пытаюсь подняться, но он вновь толкает меня на кровать.

— Я не насилую женщин, Алена, у нас с тобой всегда все будет по обоюдному согласию, — его вкрадчивый голос мне не нравится. К чему эти речи, если понятно, что добровольно я с ним больше не буду.

Когда козлина открывает тумбочку и достает оттуда наручники, те самые которые мы с ним использовали ранее в своих сексуальных играх, дергаюсь.

Сопротивляться у меня нет никаких сил, но и пристегивать меня к кровати это уже слишком. Не успеваю отползти от края кровати, Алан хватает кисть руки и ловким движением пристегивает к основанию кровати. То же самое он проделывает со второй рукой, пока я пытаюсь отбиваться.

— Отпусти, — кричу из последних сил, дергаю руками, натягивая ремни до предела, зажмуривая глаза от злости и боли, потому что железные браслеты впиваются в кожу. Ожидаю от козлины чего то грубого и жесткого, замираю когда чувствую его горячие губы на своих щеках. Часто дышу, потому что не знаю что мне ожидать от этого психа сейчас. Вот за что мне все это?

Он нежно целует мою кожу, а я как сжатая пружина не понимаю, что происходит.

— Тише, тише, — его голос сиплый, он едва касаясь губ, спускается ниже проводит языком по скулам, а я неосознанно запрокидываю голову открывая доступ к шее. Он подавляет меня не только своей грубостью, но и лаской.

Открываю глаза и смотрю ему прямо в глаза. Алан Мимирханов невыносимо красив даже сейчас когда грозно нависает надо мной, цепляется в ворот моего платья и сжав кулаки у ворота, смотрит на реакцию. Воздуха не хватает, от возмущения покрываюсь красными пятнами.

— Ты мне платье испортишь, — и в следующее мгновение он резко дергает, ткань трещит по швам, повисая лохмотьями вдоль обнаженной груди.

— Все еще боишься испортить платье? — его голос над самым ухом, от хриплой интонации по коже табуном бегут мурашки, я ненавижу себя за то как реагирую на него.

Мотаю головой, но не потому что мне жаль платья или я одобряю его действия, я протестую потому что в это самое мгновение, он беспардонно сдвигает ткань моих трусиков намеренно задевая пальцами промежность. У меня нет сил оказывать сопротивление.

— Ты же течешь как последняя сучка, — его язык подобно проворному змеиному хвосту скользит по шее, спускается ниже, — сейчас я раздену тебя и выдеру так чтобы ты больше не думала смотреть на кого-либо еще, — его голос грубый, а руки нежные, движения аккуратные, словно он не трахать меня собрался, а любить.

Любить…

Дура, я вновь попалась в плен его рук и губ.

Слезы текут по щекам. Пока Алан избавляет меня от белья, слушаю его прерывистое дыхание, от его ласк голова кружится.

Пытаюсь сдерживать себя, но это невыносимо, он знает как сделать мне приятно.

Его губы впиваются в соски, он втягивает их в себя, вознося меня на вершину удовольствия. Его руки сжимают раскаленную от ударов кожу бедер.

Хочу кричать чтобы он не останавливался и одновременно хочу чтобы прекратил. Противоречивые эмоции разрывают изнутри. Снова дергаю руками, но не потому что хочу оттолкнуть, а потому что на автомате хочу запустить пальцы в его волосы. Чертовы наручники.

Брат Айлин, отрываясь от процесса, всматривается в мое лицо. Он будто оценивает