Удерживая маску - Николай Александрович Метельский

центр арены, где, как я уже говорил, самая большая концентрация укрытий. Думаю, там он притормозит, но активный поиск не забросит, а мне на открытом и условно открытом пространстве верная «смерть», так что я тоже ускорился, дабы было где маневрировать. Обоснование есть — смена тактики, все-таки это Ветеран, а не Воин, как в прошлом бою. Так что никаких сенсорных возможностей во мне не заподозрят. И кстати, я рванул одновременно с парнем, так что тем более никаких подозрений. У меня реально другая тактика сегодня.

Встретились мы аккурат в центре, после чего я резко ушел в сторону и, уцепившись свободной рукой за край одной из панелей, еще более резко сменил направление на девяносто градусов. Не забыв пальнуть еще в первую секунду контакта. Всего пару раз, но лиха беда начало. Два попадания есть, осталось семьдесят восемь. Думаю, не имеет особого смысла описывать мои метания на двадцатиметровом пятачке. Я просто бегал, укрывался и пытался оказаться сбоку от противника, что, честно говоря, получалось так себе. Уж больно мало места было. Несколько раз Хидео пытался притормозить темп, взятый сначала, когда он активно пытался подойти ко мне в упор, но в такие моменты у меня оказывалось даже больше простора действий, и отхватывал парниша не слабо. После чего опять пытался сократить дистанцию. Вы когда-нибудь бегали между деревьями, играя в салки? Даже если нет, представить несложно. Вот примерно то же самое происходило и у нас. Хидео старался выжать меня на более открытое пространство, а я пытался остаться в центре арены. Само собой, мы еще и активно стреляли друг в друга. Я даже специально мазал время от времени, дабы не казаться уж слишком хорошим стрелком, благо у нас были специальные браслеты, вибросигналом уведомляющие о попадании в тебя. То есть, если звук выстрела противника был, а сигнала не было, то тут все понятно.

Бой окончился резко. Для Хидео. Я-то свои попадания считал, а вот он нет, поэтому, когда я внезапно остановился, он на радостях успел пару раз выстрелить перед тем, как понял, в чем дело.

— Ты еще… и свои попадания… умудряешься фиксировать? — спросил он, запыхавшись от беготни.

Ой. Не страшно, но ой.

— У меня отличный глазомер, Ямаути-сан, — изобразил я частое дыхание. Не такое частое, как у него, я все же турнир Воинов выиграл, но должен же я был запыхаться хоть немного? — Я ведь говорил, что стрелковый бой для меня — не просто любопытство.

— А в фехтовании… глазомер… и вовсе решает, — пытался он отдышаться. — Поздравляю, Сакурай-кун… Ты действительно… нечто.

На что я просто поклонился достойному сопернику.

Глава 19

— Ох, вот это удар, — отдернул я руку от живота Кагами и показушно потряс ладонью. — Малыш определенно вырастет сильным. Ох и задаст он жару сестрам! — покачал я головой, улыбнувшись.

— Пф, — фыркнула собирающаяся в школу Шина.

Мизуки уже убежала, а я вновь заглянул к Кояма, дабы мелькнуть рядом с Кагами. Пусть суеверие, но ничего не могу с собой поделать. Раньше как-то не до этого было, все мысли вокруг своих проблем крутились, а тут как по голове стукнуло.

— Надеюсь, и ты примешь участие в его воспитании, Синдзи, — произнесла с улыбкой Кагами.

— А то ж! — усмехнулся я. — Мы еще сделаем из него безбашенного отморозка!

— Кхм, — кашлянула Кагами.

— Ну постараемся сделать, — стушевался я под ее взглядом.

— Кхм, кхм.

— Пока мама не видит, я научу тебя, как ругаться без мата, — обратился я к ее животу.

— Синдзи, — произнесла она укоризненно.

— Да ладно вам, Кагами-сан, вы все равно ничего не увидите. А что не видно, того не существует! — вознес я палец к небесам.

— Мальчишки, — покачала она головой.

— Только и умеешь, что материться, — продефилировала мимо нас Шина.

Глянув на ее мать, обернулся и крикнул вслед вышедшей из гостиной девушке:

— Я матом не ругаюсь! — и, обернувшись к Кагами, произнес: — Но ведь не ругаюсь же.

— Я знаю, Синдзи, — вздохнула она. — Когда вы уже помиритесь?

— Когда она замуж выйдет и успокоится.

На что Кагами только головой покачала.

Стоит отметить, что вчера под вечер отзвонился Рымов, сообщив, что машину они купили. Мой новый трудовой конь теперь называется «Mercedes-Benz W212». Сообщил он и о желании Васи-тяна переговорить насчет нового «майбаха», ну а я, дурак, и поперся на разговор, благо они с Сейджуном уже успели заселиться в новый дом неподалеку.

…Столь впечатляющей актерской игры я не видел уже давно, а уж от лица брутального мужика и подавно. Все эти заламывания рук, почти плач — благо слезу он все-таки не пустил, стенания и закатывания глаз меня, признаться, впечатлили. А цена вопроса оказалась восемь миллионов рублей, что меня опять же впечатлило. «Maybach Exelero», по словам Васи-тяна, был довольно редкой зверушкой в наших краях. Не то чтобы он был сам по себе редок, — не более чем любая машина подобного класса, но конкретно в Японии штука нечастая. Так Вася-тян клялся и божился, что сможет достать машину в рекордные две недели. Но — восемь миллионов, народ! Я, конечно, могу в покупательском угаре потратить больше, чем планировал, но не столько же! С другой стороны, у меня на носу череда приглашений к аристократам, и появиться там лучше на чем-нибудь получше… Восемь лямов! Прежний «майбах» стоил мне, если округлить, пятьсот тысяч, а тут такое… Теперь, кстати, понятно, почему Вася-тян был не так уж и сильно расстроен потерей старых машин, — видимо, давно уже присмотрел новую игрушку и просто не знал, как ко мне подступиться. В общем, деньги я им перевел. Меня не сильно радуют такие траты, но в прошлый раз мы «майбаха» месяц ждали, а тут — две недели.

Забавно, вроде и богаче становлюсь, но вместе с тем и прижимистей.

Учебный день отметился для меня только уроком истории, где нам рассказывали, как Симадзу и Кояма чуть больше четырехсот лет назад в Имдинской войне на пару терроризировали корейцев. «Дьяволы Симадзу» и «Проклятый огонь Кояма» — две террористические группировки, от которых корейцы до сих пор икают. Причем войны было две, с двухлетним перерывом между ними, и в конце второй тогдашний правитель Японии — Тоётоми Хидэёси, из рода моего дружбана Кена — банально бросил обоих на растерзание корейцев. Симадзу и Кояма не простили. Во-первых, большая их часть умудрилась оттуда вырваться, после чего корейцы, собственно, и начали икать при их упоминании. А во-вторых, по возвращении домой род Тоётоми не просидел на своем троне и пары десятилетий,