Неженка - Сьюзен Филлипс

Натан нахмурился:

— Даже если мы предположим, что сеть примет твои условия, боюсь, ты потеряешь кучу денег.

— Все верно, — усмехнулась Франческа. — Мне придется урезать затраты на свой гардероб с двадцати тысяч до десяти тысяч в год. Но я знаю, что миллионы измученных работающих матерей не спят ночами, пытаясь выкроить деньги на покупку своим детям новых туфель для школы.

«Сколько все-таки денег нужно женщине? — задумалась она. — И сколько власти?» Была ли она единственной в мире женщиной, покупавшей все эти атрибуты мужского успеха ценой страшной усталости?

— А что в действительности тебе нужно, Франческа? — спросил Натан, сменив тактику конфронтации на политику умиротворения. — Может, нам удастся отыскать какой-нибудь компромисс?

— Я хочу располагать собой, своим временем, — утомленно ответила Франческа. — Хочу иметь возможность почитать книгу просто потому, что хочу ее прочитать, а не потому, что ее автор завтра придет ко мне на шоу. Хочу, чтобы целую неделю моих волос не касались горячие бигуди. Хочу, в конце концов, сопровождать Тедди в одной из его классных экскурсий. — И тут она высказала то, что в ней зрело уже давно. — Я хочу уделить часть своей энергии, которую без остатка поглощает работа, чтобы сделать что-нибудь стоящее для всех тех четырнадцатилетних девчонок, что торгуют своим телом на улицах нашей страны потому, что им просто некуда деться!

— Мы сделаем еще несколько шоу о беглянках, — торопливо произнес Натан. — Я постараюсь устроить так, чтобы у тебя было больше свободного времени. Я знаю, что ты страшно загружена, но…

— Не будем торговаться, Натан, — сказала Франческа, поднимаясь с кушетки. — Пора на какое-то время остановить эту карусель!

— Но, Франческа…

Она быстро поцеловала его в щеку и вышла из офиса, прежде чем Натан успел договорить. Франческа знала, что ее популярность не является гарантией того, что сеть ее не уволит, когда сочтет это необходимым. Но ей надо использовать этот шанс.

Ее ни в чем не надо было больше убеждать, поскольку события последних шести недель четко расставили приоритеты в ее жизни и позволили узнать о себе самой нечто важное.

Добравшись до своего офиса, Франческа обнаружила там кипу ожидающих ее телефонограмм. Она взяла первую из них, но, даже не взглянув, отложила в сторону. Ее взгляд остановился на лежащей на ее столе папке, где был собран подробный материал о карьере профессионального игрока в гольф Далласа Бодина. Перелистывая страницы, она даже не пыталась их перечитывать, поскольку изучила уже все до мельчайших деталей. Каждая статья, каждый ее телефонный звонок, каждая крупица информации говорили об одном и том же: у Далласа Бодина было более чем достаточно таланта, чтобы стать чемпионом; просто он, по-видимому, не очень сильно этого хотел. Франческа думала о словах Скита и о том, какое все это может иметь значение для Тедди, но ответа так и нашла.

Стефан находился сейчас в Нью-Йорке, и Франческа обещала пойти с ним этим вечером на частный прием в «Ла-Котэ-Баск». В конце дня она решила отказаться, но подумала, что тем самым проявит малодушие. Стефан ожидал от нее то, что, как ей стало сейчас понятно, она не в силах ему дать. И было бы нечестно по отношению к нему не сказать об этом прямо.

После ее возвращения из Вайнетта Стефан дважды приезжал в Нью-Йорк, и оба раза она с ним виделась. Он, конечно, узнал о похищении Тедди, так что Франческа вынуждена была рассказать ему кое-что из того, что произошло в Вайнетте, хотя все связанные с Далли детали она опустила.

Франческа начала рассматривать фотографию Тедди на своем столе. Мальчика сфотографировали после купания в бассейне во Флинстоунзе, и на его тощих ногах еще блестели капельки воды. Если Далли не хотел больше общаться с ней, то, во всяком случае, должен был попытаться вступить в контакт с Тедди. Она почувствовала грусть и разочарование. Далли оказался гораздо лучше, чем она о нем думала. Возвращаясь этим вечером домой, Франческа была вынуждена признаться себе, что совершила страшную ошибку, а затем забыла о ней.

Прежде чем переодеться для встречи со Стефаном, она посидела с Тедди, пока тот обедал, и думала о том, какой беззаботной была всего два месяца назад. Сейчас ей казалось, что на ее плечи легли все проблемы мира. Ей не следовало оставаться с Далли в ту глупую ночь; она собиралась причинить страдания Стефану; компания запросто могла ее уволить. Франческа была слишком по — давлена, чтобы поддержать Холли Грейс, и она ужасно беспокоилась о Тедди. Мальчик стал таким замкнутым, таким несчастным!

Он не рассказывал о том, что произошло в Вайнетте, и сопротивлялся всем ее попыткам разузнать о его проблемах в школе.

— Ну как там твои дела с мисс Пирсон? Сегодня ничего не случилось? — осторожно спросила Франческа, наблюдая, как Тедди украдкой запихивает горошек под печеный картофель.

— Мне кажется, все в порядке.

— Точно все в порядке?

Тедди поднялся из-за стола.

— Мне нужно закончить домашнее задание. Что-то не хочется есть.

Когда Тедди вышел из кухни, Франческа нахмурилась. Ей не нравилось, что у сына такая строгая и суровая учительница. В отличие от предыдущих учителей Тедди мисс Пирсон больше волновали отметки, чем знания, а это, по мнению Франчески, — губительный подход при работе с одаренными детьми. Когда Франческа надевала отделанное перьями платье от Армани, собираясь на встречу со Стефаном, она решила выкроить время еще и на встречу с администратором школы.

Прием в «Ла-Котэ-Баск» прошел оживленно, чему способствовали великолепная еда и достаточное количество знаменитостей среди присутствующих, но Франческа слишком устала, чтобы получить от всего этого удовольствие. Когда вскоре после полуночи они со Стефаном вышли из ресторана, их окружила толпа фоторепортеров. Она спрятала лицо в высокий воротник своего мехового пальто и отвернулась от фотовспышек.

— Все из-за соболей, — пробормотала Франческа.

— Окружающие придерживаются несколько иного мнения, дорогая, — ответил Стефан, проводя ее к своему лимузину.

— Весь этот цирк из-за соболей, — пожаловалась Франческа после того, как лимузин выплыл в ночную толчею Восточной Пятьдесят пятой улицы. — Вряд ли тебя когда-нибудь так донимала пресса. Я сама виновата. Надень я старый плащ…

Она продолжала болтать о соболях, оттягивая тот момент, когда все-таки соберется с духом и произнесет горькие для него слова. Наконец она замолчала, погрузившись в воспоминания, преследовавшие ее весь вечер, — о своем детстве, о Клоуи, о Далли. Стефан продолжал смотреть на нее, по-видимому, задумавшись о чем-то своем. Когда лимузин проехал мимо салона Картье, Франческа решила, что больше откладывать нельзя, и коснулась руки своего спутника: