Драконы войны - Кристофер Раули

Моно пришлось удовлетвориться этими словами, потому что Релкин больше ничего не сказал. Некоторое время он беспокойно шагал туда-сюда, затем вернулся на свое место на баррикаде возле Чектора.

Релкин и Мануэль вернулись к прерванному разговору.

– Так что, Мануэль, что же сказал твой отец, когда ты рассказал, что хочешь пойти добровольцем и стать дракониром?

Мануэль скорчил гримасу:

– О боже! Папочка был в отчаянии. Он даже грозил лишить меня наследства, хотя я у него единственный сын. Весь дом дрожал от его гнева. Я прятался в школе. Хотел убежать из дома. Моя мать убедила меня не делать этого.

Подобно многим сиротам Релкин томился желанием узнать как можно больше о семейной жизни. Базил и Сто девятый эскадрон всегда были единственной семьей, которую он знал хорошо.

– Как, должно быть, приятно иметь мать и отца, который злится, – сказал он с обезоруживающей прямотой.

Мануэль вгляделся в лицо Релкина:

– А ты что, совершенно ничего не знаешь о своих родителях?

– Ничего. Меня ночью в корзинке оставили около двери храма. Все, что я знаю, сводится к следующему: моя первая учительница, старая Меддее, говорила мне, что я был седьмым сыном фермера и что моя мать умерла во время родов. Поэтому меня и подкинули. Я никогда не знал своего отца. Сначала я даже не думал об этом, а когда стал достаточно взрослым, учительница умерла, и никто, кого я расспрашивал, ничего не мог сказать.

– Извини меня.

Оба почувствовали, что Мануэль действительно огорчился.

– Теперь ты видишь, Мануэль, наша жизнь действительно отличается от твоей, – сказал Релкин.

– Отличается от всех наших, – сказал Джак. – Я вырос в сиротском доме в Марнери на улице Доков. Мы всегда завидовали тем, у кого есть родители. Нас дразнили ублюдками. И нам приходилось все время драться с ними.

– Вот по этой причине мы далеко не сразу приняли тебя в свой круг. Для нас это единственная карьера, но ты же мог быть кем угодно.

– Мне всегда хотелось стать дракониром и служить Империи. Я держал это в секрете от родителей многие годы, потому что понимал, что они этого никак не одобрят.

– И что же случилось, когда ты уехал в академию?

– Отец прервал со мной все отношения. Он выдержал целых три месяца, и я уже начал думать, что никогда больше его не увижу. Потом он навестил меня, мы поплакали на груди друг у друга, поскандалили… В конце концов он согласился с тем, что я могу заниматься, чем хочу.

– Ты еще переписываешься со своей семьей? – спросил Релкин.

– С последним посыльным я послал им записку на случай, если мы отсюда не выберемся.

– Ты выберешься, Мануэль. Теперь, когда Пурпурно-Зеленый тебя полюбил, ты сможешь сделать это.

Мануэль засмеялся вместе со всеми. Пурпурно-Зеленым было нелегко управлять, но в работе он стоил двух драконов.

– Тише, не разбудите его. Он должен еще переварить во сне два больших котла кукурузной каши.

– Кстати, о письмах. Релкин, интересно узнать, получил ли ты ответ на то письмо, которое писал, когда мы добрались по реке до Кохона?

– Да, – ответил он. Ему не хотелось рассказывать им о странном ночном визите Лессис в облике маленького крапивника.

– Ты спрашивал свою знакомую о судьбе, что она сказала?

Релкин понимал, что ему не стоит вести здесь разговор о Синни и о складках на полотне судьбы.

– Она ответила, что были причины для прихода нас в Арнейс. Мы узнаем здесь, что означает наша судьба.

– А что там было насчет роз? – настаивал Мануэль.

– Ну, в нашем будущем должен присутствовать сад с розами, вот и все.

Релкин вышел, чтобы принести воды для дракона. Проходя по разрушенному саду, он едва не столкнулся с Эйлсой, дочерью Ранара. Она направлялась с сообщением в один из взводов Фирда.

Релкин пошел рядом, совсем позабыв о воде:

– Как дела сегодня, Эйлса, дочь Ранара? Она чуть-чуть замедлила шаг:

– Со мной все в порядке, драконир, я служу моему отцу связным. Он целый день не дает мне отдыхать.

– Ты намерена сражаться?

– Конечно. Если прикажет мой отец. Скорее всего, я так и буду разносить донесения. Он не позволит мне драться вместе с Фирдом.

– Он прав. Тебя лучше было бы отослать в Вальдрач.

– Не говори глупостей. Те, кто должен был уйти в Вальдрач, уже ушли. Я нужна здесь.

– Я полностью серьезен, Эйлса. Я люблю тебя и боюсь за твою безопасность. Она нахмурилась:

– Релкин, я не из тех женщин, которые хотят сидеть у очага всю жизнь и рожать детей. Я умею сражаться, и если клан Ваттель в этот день должен погибнуть, значит, и я с честью погибну вместе с ними.

Релкин увидел командира эскадрона Таррента, показавшегося из-за угла дома напротив.

– Когда все кончится, я найду тебя, Эйлса. Ты можешь рассчитывать на это.

Их руки встретились на мгновение, и она ушла, бросив на прощание долгий взгляд. Юноша повернулся и поспешил за водой для дракона.

К этому времени вождь клана Ранар покинул одно подразделение и спешил в другое. Ему было тяжело оставаться на одном месте. И кроме того, он хотел проверить позиции клана за стеной виноградника Эксело. Обходя боевые порядки, он заводил разговоры со своими людьми, поддерживая их дух.

Он прошел мимо драконов Сто девятого эскадрона. Почти все они спали, прислонившись спинами к земельной насыпи у стен. «Они храпят, как вулканы», – подумал он. Дракониры, должно быть, ведут тяжелую и весьма своеобразную жизнь. А как эти звери едят! Он в жизни не видел ничего подобного.

Он повернул за угол и чуть не наткнулся на драконира.

– А, драконир Релкин…

– Сэр! – Релкин чувствовал на себе его пристальный взгляд. Знал ли вождь о том, сколько времени он провел с Эйлсой? Релкин задержал дыхание.

– Моя дочь, как вы знаете, весьма гордая личность.

– Да, сэр.

– А вы, я полагаю, честный молодой человек. Я надеюсь, что не обманусь в этом убеждении.

– Нет, сэр.

– Хорошо. Мы понимаем друг друга. Вы также знаете, что моя дочь выйдет замуж за кого-нибудь в клане Ваттель. Она должна это сделать ради нашей семьи.

– Мне известно это, сэр.

– Хорошо, – Ранар вытянул губы и потрогал бороду. – Конечно, нам надо сначала разбить врага, а потом уже жениться, не правда ли?

– Абсолютная правда, сэр.

– Вы говорите с уверенностью, драконир.

– Мы можем сдержать их, сэр. Драконы в хорошем боевом настроении. – Мощный храп прорезал воздух. Оба улыбнулись. – Они устали, конечно. Нам пришлось через многое пройти за последние дни.

– И мы сражались в великой битве. – Это так, сэр.

– Что ж, драконир Релкин, если нам не удастся еще раз встретиться, я хотел бы пожать вашу руку, Пожатие вождя клана было крепким, как бы символизирующим прочность клана Ваттель.