Берия. Лучший менеджер XX века. - Сергей Кремлёв

Но у него один недостаток — чрезмерная самоуверенность, и причина ее, по-видимому, в незнании партитуры. Я ему говорю прямо: «Вы не понимаете физику, дайте нам, ученым, судить об этих вопросах», — на что он мне возражает, что я ничего в людях не понимаю. Вообще наши диалоги не особенно любезны. Я ему предлагал учить его физике, приезжать ко мне в институт…» Что тут можно сказать? Если бы Берия «учился», то, может быть, он и стал бы доктором наук, но как же быть тогда с урановой проблемой?

А высокомерие Петра Леонидовича все возрастает и уже способно позабавить… А «рекомендации» его переходят всякую грань, вызывая вежливую улыбку и одновременно желание прибегнуть к ненормативной лексике. Так, он пишет далее:

«Наши гениальные купцы-меценаты Третьяковы, Щукин и пр., ведь они прекрасно разбирались в картинах и видели больших художников раньше других; они не были художниками, но изучали искусство. Берия, если бы не был так ленив (н-да. — С.К.), то, поработав с его способностями и «знанием людей», несомненно, мог бы потом разбираться в творческих процессах у людей науки и техники, чтобы стать первоклассным дирижером оркестра А.Б. Например, ему следовало бы…»

А вот тут я цитирование прерву и подчеркну, что далее идут строки самого Петра Леонидовича:

«… следовало бы познакомиться по первоисточникам (а не в популярном изложении), как прокладывался трансатлантический кабель, как развивалась паровая турбина и пр.

Он увидал бы общую закономерность этих процессов и использовал бы этот опыт для того, чтобы понять, что важно и нужно в развитии работ по А.Б…» Предлагать подобную «техучебу» человеку, который тянул вместе со Сталиным основную лямку организационных усилий Великой войны, мог лишь предельно самовлюбленный и ослепленный самолюбованием (а значит, в конечном счете, и ограниченный) человек! Которым, увы, Капица и был.

А он ведь безмятежно предлагал и вот что:

«Следует, чтобы все руководящие товарищи, подобные Берия, дали почувствовать своим подчиненным (интересно, какие при этом методы убеждения подразумевал академик Капица? — С.К.), что ученые в этом деле ведущая, а не подсобная сила»…

Как при этом видел организацию работ академик, видно из его письма от 1 декабря 1945 года уже непосредственно Берии:

«Предлагаю следующее. Создавать… ряд технических комитетов по каждому из важных технических заданий… Создать орган, который можно бы назвать Совет председателей технических комитетов… Задача… — наблюдать, утверждать, координировать работы различных комитетов и подбирать кадры их работников (то есть кадры не работников новой отрасли, а кадры работников комитетов, то есть чиновников. — С.К.). При такой постановке вопроса Совет председателей… будет расти по мере появления новых заданий, когда соответственно указаниям Особого комитета будет увеличиваться число комитетов».

Итак, как писал о «прозаседавшихся» Маяковский: «О, хотя бы еще одно заседание относительно искоренения всех заседаний!»

При этом приоритеты «отдельных проблемных вопросов» атомной энергии Капица (1 декабря 1945 года!) выстраивал не более ответственно:

«а) использование А.Э. в мирных целях культурного развития;

б) разрушительная сила А.Б…» и т. д.

Мало того что так расставлять приоритеты в 1945 году мог не патриот, а космополит в точном значении этого слова… Капица даже не задумывался о потенциально мирной, сдерживающей, роли «разрушительной силы А.Б.»! А Берия, похоже, задумывался. Во всяком случае, он к 1953 году, уже будучи уверенным в том, что Россия вскоре получит термоядерную «супербомбу», думал не о безудержном развитии ядерных арсеналов, а о разумном сокращении (точнее, оптимизации) расходов общества на ядерные вооружения! Стоял на позициях, так сказать, оборонной достаточности. И ему это еще поставят в вину на том пленуме, где его будут заочно шельмовать!

Увы, на тему «Берия и ученые», приводя факты, не очень-то выигрышные для реноме ряда ученых, можно говорить много (одна история о том, как профессор Фок публично защищал свои научные взгляды ссылками на авторитет Берии чего стоит!).

Но я скажу лишь об академике Сергее Аркадьевиче Векшинском. Псковитянин, 1896 года рождения, он с 1914 по 1916 год учился в Петроградском политехническом институте, в 1916 году был командирован Главным артиллерийским управлением в США. А вернувшись (вернувшись!) в годы лихолетья в ту Россию, в которую Капицу с трудом удалось вытащить из Кембриджа уже в относительно благополучные годы, он поступает на химический факультет Донского политеха, а с 1922 года начинает работать на ленинградском заводе «Светлана».

15 декабря 1945 года Векшинский, уже признанный ученый, обращается с письмом к Маленкову. Насколько письма Капицы в практическом отношении бездарны, настолько же практически ценны идеи письма Векшинского, которое Маленков направил Берии с резолюцией: «Лично т. Берия Л. П. Прошу ознакомиться с этим письмом. Знаю Векшинского как серьезного работника. 27/XII».

Вот это письмо:

«Глубокоуважаемый Георгий Максимилианович!

Я поставлен в известность т. Махневым о том, что моя лаборатория привлечена к участию в работах по созданию электромагнитных масс-сепараторов. Раз нужно, так нужно, и я готов приложить все силы, чтобы облегчить выполнение этой задачи. Я понимаю ее значение.

Два заседания Технического совета у т. Ванникова, на которые я был приглашен, убедили меня, однако, в том, что в постановке задачи имеется такая логическая и организационная путаница, что рассчитывать на успех нельзя. Дело в том, что для создания практически работающих масс-сепараторов нужно решить 95 % инженерно-технических задач и 5 % — принципиально физических.

Сейчас вокруг этого дела собраны физики и только организация физических исследований занимает внимание. <…> Предполагается, что потом (когда?) все сделают заводы. Это в корне неверно, и золотые яйца, снесенные кукушкой в пустые гнезда, протухнут скорее, чем из них вылупится хоть один птенец.

Физикам все это представляется пустяком, давно известным и достигнутым. Мне кажется, что физики (хотя я и сам физик, но «порченый», «фабричный») — это люди, которые слишком много знают, чтобы уметь что-нибудь хорошо делать. К сожалению, инженеры у нас слишком много делают, чтобы хорошо знать новое в физике. <…> Значит, должна быть создана такая организация, где были бы слиты в один коллектив и мастера, и физики, и инженеры.

Как временную меру приходится принять организацию исследовательских работ в разных местах, но нужно немедля приступать к созданию и оборудованию такого научно-технического центра, где через 8—10 месяцев можно было бы вести работу по-настоящему. Предложение академика Курчатова о срочной постройке института с сильным техническим уклоном, по-моему, является не только обоснованным, но и категорически необходимым.

31 декабря 1945 года Берия адресует письмо Векшинского Ванникову и Первухину и пишет: «Прошу с участием т. Векшинского разработать и представить на утверждение Специального Комитета предложения по лаборатории т. Векшинского».

Так было положено идейное начало Центральной вакуумной лаборатории Наркомэлектропрома, в 1947 году преобразованной в Научно-исследовательский вакуумный институт. Но одновременно эти же идеи окончательно подтолкнули к решению об образовании КБ-11 в «Арзамасе-16», выросшего в СССР в крупнейший многопрофильный научно-инженерный «комбинат», бездарно и бесславно погибающий в нынешней «Россиянин».

Капица по складу себялюбивой натуры был ближе к чиновной партократии, поэтому он и не сошелся характером с Берией. А вот Векшинский был человеком дела и чести. И поэтому его идей были тут же Берией восприняты и приняты им к немедленной реализации.

В ЛИТЕРАТУРЕ приходится встречать утверждения, что Берию порой называли «отцом советской атомной бомбы». В любом смысле это не так. Но вот отцом советской атомной индустрии его не только можно, но и должно назвать по праву, если мы хотим стоять на почве исторической правды. В «эпоху Берии» была создана, по сути, вся материальная «атомная» инфраструктура, которая после Берии лишь развивалась.

Но он этой своей роли никогда и никак не выпячивал и до рекламы (о саморекламе вообще не разговор!) охоч не был. После его ареста управляющий делами Совмина СССР Помазнев в записке в ЦК от 2 июля 1953 года писал:

«Высотные здания Берия считал своим детищем (и имел к тому все основания. — С.К.) Однажды я слышал, как он говорил, другие уже десять раз фотографировались бы на фоне этих зданий, а тут строим, и ничего». Итак, даже нелояльный Помазнев невольно отметил личную скромность Берии. Но это же подтверждает и такой, скажем, документ, как «Материалы к сборнику по истории овладения атомной энергией в СССР», который готовился с сентября 1952 года в секретариате Специального комитета! Все его главы просматривал лично Берия, и, похоже, он хотел издать открытый советский аналог американского правительственного отчета о разработке атомной бомбы в США. Сборник так и не увидел свет, поскольку с арестом Берии идея была похоронена, и страна в реальном масштабе времени так и не узнала ни того, какое великое дело она совершила, ни имен героев атомной эпопеи. Последствия этой глупейшей суперзакрытости мы расхлебываем по сей день. Ведь страна так и не поняла: какая это ценность — ее оружейники-атомщики и что значил для России их подвиг… А не поняла не в последнюю очередь потому, что в реальном масштабе времени об этом подвиге не знала.