Никола зимний - Сергей Данилович Кузнечихин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Люди уходили от причала в обе стороны. Кому верить больше, Тоня не знала, и свернула туда, где больше народу. Вскоре она увидела мужчину, который посоветовал сойти в Брусничном. Он сидел на обгорелой колодине и жевал бутерброд, запивая из крышки термоса. Рядом стояла женщина. Тоня посмеялась над собой за ночные подозрения. Аппетитно завтракающий мужчина и его спутница, наблюдающая за рекой, выглядели такими уверенными и естественными на этом суматошном берегу, что Тоне захотелось прибиться под их крылышко. Надеясь, что ей предложат присоединиться, она поздоровалась с мужчиной и попросила подсказать, где надежнее всего ожидать рыбаков. Он промолчал, а женщина ответила сухо: «Да где угодно, берег большой». И Тоня пошла дальше.
Люди смотрели на воду, на лодки, и ей казалось, что они видят то, что для нее невидимо. Она совсем растерялась. Волоча рюкзак по песку, мимо прошел насупленный обладатель первой «Победы» в городе. Он не узнал Тоню, и ей стало еще тоскливее. Хоть дурной человек, но все-таки немного знакомый. Она же помнит, что его зовут Владимир Иванович, и подчиненного его в брезентовой куртке, Селезнева из СМУ-3, тоже помнит.
Когда подошла первая лодка, к ней бежали со всех сторон. Но какой-то мужичок, раскинув руки с растопыренными пальцами, кричал: «Это моя. Моя, кому говорят. Я первый забил!» Из-за сомкнутых спин не было видно ни лодки, ни рыбака, ни рыбы. Вторая лодка отвлекла толпу на себя, Тоня не побежала. Подошла к счастливчику. Тот держал на весу потяжелевший рюкзак и улыбался.
– Сколько взял?
– Четыре штуки.
– Показал бы хоть.
– А чего ее смотреть, рыба как рыба.
За ним уже занимали очередь. Оказалось, что он договорился с рыбаком и на другой улов.
«Мне бы пару штучек, – подумала Тоня, – и то хорошо бы».
К следующей лодке она снова не успела и решила действовать хитрее: выждать, когда рыбак выберет сеть, высчитать место, куда он причалит, и заранее подойти. Догадка приободрила ее. С беспечным видом поглядывала она по сторонам, а сама краем глаза держала на прицеле своего добытчика. Когда он повернул к берегу, Тоня подхватила сумку и, стараясь не привлекать внимания, ждала. Рядом закружили другие «охотники».
– Это моя, я забила!
С ней не спорили.
Тоня уже раскрыла сумку, но какой-то мужик уверенно вошел в воду, помог вытащить лодку на берег, и она увидела, что рыбак пересчитывает пятерки, а тихий нахал складывает кету в мешок.
На берегу появился костер. Кому повезло, подтаскивали к нему рюкзаки и располагались обедать. К Тоне подошли и спросили, не продаст ли она водку. Она отказала не потому, что надеялась на проклятые бутылки, а из принципа – подходили те, что успели набить рюкзаки и собрались весело провести остаток времени. К ней обращались: «Красавица, помоги». И хоть бы один предложил; «Не помочь ли, красавица?»
А время уходило. Через час-полтора возвращался «омик», но суетящихся на берегу, казалось, не убывало.
Наконец ей повезло. С горы от деревни спускался человек с рыбиной на плече. Тоня первая заметила его и побежала навстречу. Песок осыпался, и ей казалось, что она топчется на месте. Она не смотрела под ноги, а только вперед, где покачивалась морская фуражка и рябил полосатый тельник под расстегнутым пиджаком. Споткнувшись, она едва не упала. Потом увидела, что бежит одна, и все равно не остановилась, только подумала, что без конкурентов будет легче сговориться.
– Продаешь?
– Червонец.
Голос у него был хриплый. Мужик пошатывался на широко расставленных ногах, дышал перегаром и прятал глаза. Цена была явно завышена, и Тоня просто ради интереса решила поторговаться, заранее согласная с первоначальной, готовая отдать и червонец, если этот в тельняшке будет стоять на своем.
– Не дороговато?
– У меня же соленая, готовая к употреблению.
– Давай за семь.
– Уговорила, только быстрее, некогда мне.
Когда она доставала мешок, в сумке звякнули бутылки.
– Водка! Что же ты молчала?
– А что, надо?
Он сам достал бутылку из сумки, с сожалением посмотрел на оставшиеся, но требовать больше не хватило наглости.
Рыбак еще поднимался вверх, а Тоня не вытерпела, развернула мешок и вытащила рыбину. В ней было больше пяти килограммов. Она отщипнула кусочек темно-коричневого с белым налетом мяса и попробовала. Голимая соль и на вкус ничего особенного, единственное достоинство, что много. А когда вспомнила, какой жирной рыбой угощали ее перед отъездом женщины из отдела, появилось подозрение, что ей подсунули не то.
Настроение испортилось. Пропало желание гоняться за лодками. Сумка оттягивала руку, и Тоня никуда не успевала. Все обгоняли ее. Им было легче: кто бегал договаривался, кто относил купленную рыбу, кто караулил вещи, а она – одна.
Везде одна. Дома разве не так: если нужны деньги, не кто-нибудь, а она ищет и делает сверхурочную работу, заниматься с маленьким Олежкой, кроме нее, тоже некому, а мыть полы, стирать рубашки и бегать по магазинам – это уже само собой разумеется, везде одна. А как же иначе, охмурила интеллигентного мальчика, прописалась в самом красивом городе – вот и радуйся.
Совсем неожиданно раздались гудки. Люди потянулись к трапу. Тоня не знала еще, поедет она или нет, но тоже пошла. Возвращаться с единственной рыбиной бог знает какой породы было обидно, но надеяться на лучшее не оставалось сил.
«Омик» уже причалил, когда под трап, перекинутый с берега на дебаркадер, влетела моторка. Парень в оранжевом жилете приглушил мотор и крикнул:
– Десять штук, и все с икрой. Восемь рублей за хвост.
– Пять! Почему не пять? Все берут по пять.
– Следующих продам по пять. А эту по восемь.
– «Омик» – то уходит. Может, водкой возьмешь?
– Потому и рыба дорогая, – хохотал парень. – Зато уже вечером будете дома. А водку сами пейте. Если у кого шампанское найдется, тогда уступлю.
«Да бог с ними, с этими рублями», – решила Тоня и крикнула:
– Я пять штук беру.
Но стоило появиться первому покупателю, и к трапу кинулось сразу несколько человек. А самым первым оказался Селезнев из
