Белинда - Энн Райс

— Мистер Уокер, я дам вам чистую одежду, — сказала мисс Энни. Она выдвинула ящики комода, и в комнате запахло камфарой.

— Джереми, позвони Райнголду, — попросил меня присевший на краешек кровати Алекс. — Отмени все.

— Вам положить сахар в кофе? — поинтересовался Джи-Джи.

— Уокер, речь идет о тяжком уголовном преступлении, тюрьме, возможно, похищении человека, и даже о диффамации.

— Алекс, я плачу своему адвокату хорошие деньги за то, что он произносит эти красивые слова. А вот за бесплатно я их выслушивать не желаю.

— Вот именно так Марти и говорит, — заметил Джи-Джи. — Диффамация. А вы в курсе, что Блэр позвонил Олли и все ему рассказал?

— Я сам позвонил Олли и все ему рассказал, — хмыкнул я. — У меня авторские права на экранизацию «Багрового Марди-Гра». У «Юнайтед театрикалз» их нет и никогда не было.

— Не стоит обсуждать дела на нетрезвую голову, — засмеялся Джи-Джи. — Особенно с Олли.

— Они купили права на трансляцию, старина, — ухмыльнулся я. — Только трансляция. Что касается «Марди-Гра», Олли вполне может на меня рассчитывать.

— Брось, предоставь это дело агентам, — отмахнулся Алекс. — Ну-ка попробуй гомбо. Ну-как, нравится? Выпей горяченького кофейку. А теперь давай вставать. Кстати, а где твой адвокат?

— Уже встаю. И вообще ты ничего не понимаешь. Я ведь уже говорил: до субботы у меня по плану интермеццо. Словом, антракт для того, чтобы надраться. А что касается моего адвоката, то спасибо за беспокойство, но он в Сан-Франциско, где и проживает. И не вздумай приглашать его сюда!

— Олли сказал, что в «Сарди»[24] только и разговоров, что о Белинде, Марти, Бонни и вообще обо всей этой истории, — подал голос Джи-Джи.

— Господь всемогущий! — вытерев носовым платком вспотевший лоб, воскликнул Алекс.

— Я не говорил ничего компрометирующего о Бонни и Марти, — произнес я. — Даже Сьюзен Джеремайя ничего не сказал. Но черт бы их всех побрал, она, бедняжка, там совсем одна, а эти люди, с их детективами, и с их объективами, и с их треклятым давлением на нас, виноваты передо мной. Ну и хрен с ними, пусть им будет хуже!

— Джи-Джи, выключи воду в ванной. Джереми, все, больше никаких звонков!

— Я уже набрала ванну, — вступила в разговор мисс Энни. — Мистер Уокер, ешьте гомбо, ради бога. Я повесила чистую одежду для вас на дверь ванной.

— Алекс, после нашего последнего разговора я закончил два холста. А сейчас я дал зарок, что буду пить до субботы, а в субботу восстану из мертвых и все закончу.

— Джереми, не хочу тебя расстраивать, но должен сообщить тебе, что сегодня суббота, — мрачно произнес Алекс. — Суббота началась после двенадцати часов прошлой ночи.

— Господи помилуй! Не может быть!

— Все верно, мистер Уокер, — сказала мисс Энни.

— Да, так оно и есть, — кивнул Джи-Джи. — Сегодня суббота. Два часа дня.

— Прочь с дороги! Мне надо работать! — рявкнул я. — Мне надо привести себя в порядок! Мисс Энни, приготовьте, пожалуйста, нашим гостям их комнаты. Который час? Вы сказали, два часа?

Я вскочил с постели и тут же рухнул обратно. Комната поплыла перед глазами. Алекс поймал меня за плечо. А мисс Энни подхватила под руку. Я чувствовал, что еще немножко — и меня вырвет.

— Джи-Джи, похоже, нам придется задержаться, — пожал плечами Алекс. — Мэм, мне не хотелось бы вас затруднять. Я позвоню в отель «Пончатрейн», что неподалеку, и забронирую апартаменты. Джи-Джи, присоединитесь ко мне?

— О, с удовольствием, Алекс, — с готовностью отозвался Джи-Джи. — Джереми, не возражаете, если я задержусь на несколько дней? Пока вы не будете готовы. Договорились?

— Ради бога, — кивнул я. Мне удалось подняться, и я с трудом стоял, держась за ручку двери. Голова раскалывалась от адской боли. — Подождите, пока я не закончу с делами, и мы вместе отправимся на побережье. Можете составить мне компанию, пока я буду писать. Я зафрахтовал самолет, чтобы доставить картины обратно. Боже, надеюсь, самолет не разобьется! Это было бы просто ужасно.

— Не разобьется, если полетишь другим рейсом, — ухмыльнулся Алекс.

Мисс Энни уже расстегивала на мне рубашку. Из ванной приятно пахло мятой. Меня не только тошнило, мне казалось, я умираю.

Алекс многозначительно посмотрел на Джи-Джи и спросил:

— Джи-Джи, номер с одной спальней или с двумя?

— Как скажешь, Алекс, — расплылся в улыбке Джи-Джи. — Я плачу за еду, а ты — за номер. Джереми, обедать мы будем в ресторане «У Антуана», завтракать — «У Бреннана», а на ланч пойдем в «Двор двух сестер». Есть еще «Арно», «Манейл» и «К-Пол» и…

— Джентльмены, можете на меня рассчитывать, — улыбнулся я. (Вода в ванной была горячей, по-настоящему горячей.) — Когда вы вернетесь, чтобы выпить кофе с коньяком, я буду у себя в мастерской.

Мисс Энни уже собралась было расстегнуть мне штаны, но я вовремя ее остановил и стал осторожно подталкивать в сторону двери.

— Ну, по крайней мере, эта часть твоего тела работает хорошо, — подмигнул мне Алекс и, повернувшись к Джи-Джи, с улыбкой сказал: — Я беру все расходы на себя, сынок. Спасибо тебе. И позволь заметить, ты очень милый и воспитанный мальчик. Настоящий янки.

III

Полет с шампанским

1

Статья появилась в «Сан-Франциско кроникл» за неделю до открытия выставки.

«Джереми Уокер — известный автор книг для детей и создатель популярного утреннего субботнего „Шоу с Шарлоттой“, — возможно, в самое ближайшее время шокирует сорокамиллионную аудиторию преданных ему читателей открытием персональной выставки, на которой будут демонстрироваться картины с изображением обнаженной юной девушки во всех ракурсах. Здесь вызывает удивление даже не кардинальный поворот мистера Уокера от иллюстраций в детских книгах к эротическому портрету, а те слухи, которые курсируют относительно его белокурой, голубоглазой натурщицы. Поговаривают, что она не кто иная, как дочь звезды сериала „Полет с шампанским“ Бонни — шестнадцатилетняя Белинда Бланшар, которая более года назад сбежала из родного дома стоимостью несколько миллионов долларов в Беверли-Хиллз».

Тему продолжила отдельная специальная статья:

«В каталоге, составленном самим Уокером, говорится, что Белинда вошла в его жизнь самым загадочным образом. Уокер только тогда понял, что она и есть сбежавшая дочь Бонни, когда картины были практически закончены. В результате между ними произошла размолвка, во время которой он больно обидел Белинду, о чем сильно сожалеет, и она навсегда ушла из его жизни. Выставка картин — дань восхищения Белинде, а также декларация „полного освобождения Уокера как художника“.