Непрощенные (СИ) - Штефан

Хотя все действительно считали, что он и Грейнджер женаты. И, возможно, автоматически он, как ее муж, стал ее “+1″ к семейству Уизли. Все было просто и также запутанно…

Мысли переметнулись к Гермионе. Что же творилось у нее в жизни? Сначала Малфоя даже забавляло это состояние, пока ее истерики не стали и его частью. Но от той Грейнджер, которую он знал в школе, о ее приключениях с Поттером, от той, о которой ходят почти легенды, не осталось и следа.

Она изменилась. Ее некогда каштановые волосы теперь лежали светлыми аккуратными гладкими локонами. Она не брезговала косметикой и дорогими духами. На комоде в ее спальне Драко увидел несколько знакомых флаконов с люксовыми ароматами.

Одежда совсем не походила на ту, что гриффиндорка носила в школе. Сейчас даже огромные кофты и порванные на коленях джинсы ей безумно шли, не говоря уже о кожаных куртках и солнцезащитных очках-авиаторах.

Девушка умело управляла машиной, преодолела страх полетов на метле и совершенно не боялась изучать что-то новое. Это было, пожалуй, единственное, что осталось от нее прежней.

Война, все-таки, высосала из нее ее привычное холодное спокойствие и взяла оплату за мирное небо ее когда-то здоровой психикой.

Парень давненько не видел сильных панических атак новоиспеченной супруги, но значило ли это, что они прекратились?

Дракл!

Драко встал и нервно зашагал по огромной гостиной. Высокие стены, помпезное убранство, дорогой интерьер — все это наводило дикую тоску.

Он был один. Один в этом огромном, холодном поместье, где он никому не нужен. Даже мать прислала лишь пару строк о том, что она заходила к нему на Рождество, но его не было дома, и больше ничего. Она как-то странно затихла, не беспокоит его своими визитами. Считает, что Грейнджер теперь взяла на себя обязательства за ним присматривать? Очень неразумно. Ведь теперь она должна была присматривать за ними обоими.

Парень хмыкнул. Конечно, в тот момент он развлекался с голой шлюхой, готовой за деньги исполнить любую прихоть богача, а дома его ждала мать… Но вот, что странно: он совершенно не помнил, как туда пришел. Даже не помнил, как собирался туда идти. Толком не помнил, что делал… Не было и чувства легкости после удовлетворения. Странно. А потом он проснулся спустя почти сутки с похмельем, от которого до сих пор не спасла двойная доза зелья.

Противно.

Мерзкая слюна набралась во рту, и парень громко сглотнул, поморщившись. Он сам себе был омерзителен. И его спалила Грейнджер, это точно. Она совершенно безошибочно определила природу синяков на шее. И, что хуже всего, он не увидел в ее взгляде ревности. Лишь… обиду?

Девушка не отличалась скрытностью и всегда показывала эмоции, какими бы они ни были, но… Неужели ее это ни капли не задело? Блять! Тогда почему его лихорадило при одной мысли о том, что она может понравиться Теодору?

Может, Драко просто злился, что тайна их брака выйдет наружу, и вся его сумасшедшая семейка отправится в Азкабан? Да плевать он хотел.

Парень пошел по длинным темным коридорам, все дальше и дальше удаляясь от теплой гостиной, и остановился перед дверью. Толкнув ее, зашел и только сейчас понял, что ноги принесли его в ту спальню, в которой жила Гермиона во время ремонта в своей квартире.

Малфой старался привыкнуть к темноте и невольно поежился. Нет, здесь слишком холодно. Ему слишком холодно в этой комнате, в этом поместье, в этой жизни.

Выскочив в коридор, он нервно провел пальцами по своим светлым волосам и бросился сломя голову в противоположном направлении.

Малфой вбежал в гостиную, растерянно оглядываясь. Его тело болело после драки. И самым отвратительным было то, что он знал, что заслужил побои, которые сначала Блейз, а потом и Тео нанесли ему. Но даже этого было недостаточно. Он заслуживал большего наказания…

Кулак врезался в каменную стену. Удар. Второй. Третий. Костяшки горели, кости предплечья, казалось, готовы вылететь из суставов в районе локтя, но парень продолжал выбивать из несчастной стены весь дух, заодно изгоняя бесов из своей головы. Голос хрипел от яростных рыков, но это было единственным способом сделать себе больно. Морально он давно убит. Он сгнил. Не осталось ничего человеческого.

И он точно заигрался. Она не его жена. Не любовница. Еще даже не друг.

Драко сполз на пол, задыхаясь, опустил голову и положил руки на колени, вытянув их вперед. То месиво, в которое они превратились, горело адским пламенем, но он не обращал на это внимания.

Парень поднял голову и глаза стали медленно блуждать по гостиной: дорогой диван, старинные картины, горящий огонь в камине, который нихрена не согревал, рождественская елка, которую зачем-то установили и нарядили эльфы, сверток в подарочной упаковке, мягкий ковер…

Стоп.

На дрожащих ногах Драко добрался до елки, возвышавшейся в центре гостиной, высотой около трех с половиной метров. Украшена она была в серебристыми игрушками, шариками, бантиками и фонариками. Вся эта блестящая какофония резала глаза, которые смотрели только на подарок.

Крафтовая бумага с изображениями домиков, велосипедов, уличных фонарей и магловских мельниц манила к себе. Слизеринец сел на пол, развязывая веревку пальцами, по которым стекала бордовая кровь.

Внутри лежало что-то черное, что Малфой сразу узнал. Он даже знал от кого это. Тошнотворный комок подкатил к горлу от ненависти к себе.

Она приготовила ему подарок. Подсуетилась, выбрала его и, наверное, попросила эльфов положить его под елку. А он нашел его почти через два дня после праздника. Блять.

Развернув сверток, Драко смотрел на мужскую кожаную куртку-авиатор с множественными ремешками и белым мехом. Он аккуратно, стараясь не испачкать, просунул руки в рукава и провел пальцами по замку.

Никогда он прежде не носил ничего подобного, но сердце обливалось кровью от того, насколько ему нравилось. Вдруг Драко встрепенулся и оглянулся на выход. Друг, ему нужен друг.

И он совершенно не хотел терять ту, которая впервые предложила свою дружбу несколько безумно долгих и сумасшедших недель назад.

Ту, которая умела понять его сарказм и не дуть губы, как делала когда-то Пэнси.

Ту, которая не проявляла жалости к нему, как обычно делал Блейз. Даже сегодня, выбив Малфою челюсть, он смотрел на него такими глазами, в которых словно умерла надежда. Он все проебал!

Малфой хотел видеть ту, которая была все это время рядом, в отличие от Тео, даже несмотря на то, что они совершенно не уживались вместе. Они, как черное и белое,