Порт-Артур — Токио - Александр Чернов

— Спасибо, дядя Фрид!

— Пожалуйста, не обляпайся, — рассмеялся Фридлендер/Лейков, неторопливо раскуривая толстенькую, ароматную гавану, — кстати, за сигары — огроменное спасибо. Хороши, хотя с непривычки и дурманили слегка…

Натаскивать тебя, как работать с этим всем, будем завтра. И никого другого не нужно. Когда сам все освоишь — учи кого хочешь. Но меня во всякие полицейские штучки не впутывай, пожалуйста. Я за это дело взялся не из-за того, что согласен с тобой в том, что при Николае у России шансов больше, чем при ком-нибудь из его дядюшек. Да, оба они — фрукты те еще. И попади на трон — наворочали бы тут дел. Только нам эти их фортеля не пришлось бы увидеть в любом случае…

Я это сделал исключительно потому, что не хочу по твоей милости закончить свое бренное земное существование где-нибудь в подвале с раздробленными костяшками и утюгом на пузе, и тебе такого не желаю.

— Договорились. И извини за напряг, пожалуйста… А по поводу войны… Конечно, надо постараться до нее не допустить. Но ведь ты и сам понимаешь, что ее заказчики и организаторы не в Питере сидят. И втянут нас в нее при любом раскладе.

— Нас? Ты что, не навоевался еще, Вадюш? По-моему, вы всей троицей совсем не о том думаете, если откровенно. Ну, ладно, этот наш Нельсон новоявленный с его дружком-мясником. Первый, понятно, просто одержим своими корабельными стрелялками, а второй такая вещица в себе, что на трезвую голову лучше и не думать о том, что ему после конца нынешней разборки с япошками в голову может втемяшиться. Кстати, если он большой войнушки реально не хочет, может тупо Вильгельма грохнуть, да сербского царька вместе с сыночком. Уберите из пробирки катализатор — всего-то делов. Как раз и будет ему работенка по профилю…

Но скажи мне, ты-то куда полез? Кто тебя заставляет в политику эту гребанную соваться? Пойми: ты ЗДЕСЬ никто и звать тебя никак. Фаворитами как становятся, так из них и вылетают. На помойку. В лучшем случае… ЗДЕСЬ ты не князь, не граф, не барон. А без этой мантиссы перед фамилией, политика — не твое. Тебя используют до поры до времени. Пока не поймут, что до конца отжали полезную инфу. А рулить все равно будет… Сам знаешь кто. Это тебе не Франция или Штаты, где только то, из чего у тебя бонуса сделаны, или то, чего ты на самом деле стоишь, все определяет.

Я ведь не зря тебе третий месяц талдычу, что нужно пользоваться моментом, и пока протекция есть, отстраивать свои бизнесы. В дело наши мозги и знания нужно вкладывать. В дело! Патенты получать. И не только российские, конечно. Соломку стелить. Чтобы не держать все яйца в одной корзине в надежде на пожизненное гособеспечение.

А то, не ровен час, встанет Ники разок не с той ноги, или даже не он сам, а женушка его, чего от этой психопатки ждать в любой момент можно, и полетишь ты из дворца как лопнувший воздушный шарик. И мы все вслед за тобой. Но это в том случае только, если пожелают благородство проявить. Но могут и по-сталински: «нет человека, нет проблемы». Не забыв пораспросить перед этим с пристрастием на предмет, а не запамятовали ли мы чего интересненького, или утаить решили…

— Родину не выбирают, дядя Фрид. И «она нам нравится, хоть и не красавица». А с царицей, кстати, не так уж и плохо все. Пока вполне адекватно себя держит, без срывов. Поскольку уверена, что Алексея мы вытащим…

— Ну, да. Опять — двадцать пять… Родиной зовет себя государство, когда желает с тебя что-то поиметь. А государство — это машина принуждения. И по жизни оно только к сволочи доверчиво, ну, а к нам, грешным, все больше «тра-ля-ля». Так что-ли у Шевчука было?

Вадик… Это все — уже игры для взрослых, понимаешь?

Ладно, давай до завтра, пожалуй. О вреде идеализма и юношеского максимализма для здоровья и благосостояния потом поболтаем, если от дядюшек царевых отобьемся малой кровью. А я пока пошел «туда, где ждет меня страшная рожа труда». Список так называемых добрых дел имени Петровича отрабатывать за меня кто будет? Пушкин? То дальнюю связь ему подавай, то внутрикорабельную сеть на электретах…

— Не понял… Чья рожа?

— Это Бродский, Вадюш. Бродский… Ты не читал, наверное…

Добравшись к вечеру до письменного стола, Вадим долго не мог заставить себя засесть за очередной отчет для Петровича. Из головы упрямо не выходил разговор с Фридлендером. Безусловно — Василий был прав. Дядя Фрид убежденно не разделяет ни их взглядов на дальнейшую жизнь в этом мире, ни патриотического порыва поменять все к лучшему для России. Причем России имперской. О которой он никогда не слышал от ассистента отца ничего хорошего. Зато фраза, оброненная как-то за ужином, когда праздновали папин день рождения, запомнилась: «И что ты нашел хорошего в этом своем „броненосном периоде“? Мезозойский он для России. Рудимент средневековья с беспробудно тупым, зажравшимся и хамоватым дворянством на хозяйстве. И войну эту продули потому, что и пароходы твои любимые были дерьмо, и власть, да и народишко — скотинка серая. Эх ты, романтик…»

Конечно, он не был по жизни ни махровым либерастом, инстинктивно презирающим свою страну, ни примитивным бытовым эгоистом. К.Т.Н. Фридлендер был рафинированным эгоцентриком. Что, вообще-то, вполне типично и объяснимо для представителей его народа. Евреи, волею судеб лишенные Родины и вынужденные выживать рассеявшись по миру, в процессе этого самого выживания могли полагаться лишь на спорадическую помощь своих соплеменников, но в первую очередь — на самих себя. В этом первопричина их трудолюбия, упорства и «учености». Интеллектуальная сила стала их ключом к самосохранению. Один лишь маленький штрих: в 1905-ом году среди российских евреев грамотных было около 95-и процентов. А среди представителей титульной нации — чуть больше 20-и…

К сожалению, в моральном аспекте евреям пришлось заплатить за эту успешность нарождением чувства своего внутреннего превосходства, ибо «слаб человек». Со временем чувство это у некоторых, отдельных представителей племени соломонова, выросло в нечто уродливо-гипертрофированное, вылившееся в страстное желание достичь сперва локального, а затем и мирового господства, посредством прирученного и заботливо вскормленного ими «золотого тельца».

Единственное, чего они не смогли рассмотреть, так это того, что их рабочая «домашняя скотинка» медленно, но верно, превращается в плотоядного Минотавра, готового пожрать или сделать своими рабами всех, включая собственных хозяев…

Стоило ли Фрида за его «природный» эгоцентризм осуждать? Да еще после «провала» во времена черты оседлости и еврейских погромов? А смысл? Достаточно просто принять к сведению. И решение Василия о надзоре за Лейковым признать единственно правильным. Конечно, это его обижает, но — ничего не поделаешь. Пусть лучше сразу поймет, что сбежать от нас — лучше и не пытаться. Ибо сам себе он пока не принадлежит. Как и мы, кстати.

Бесспорно, если бы не связанная с появлением Фридлендера надежда на спасение отца, Вадим мог бы сразу поставить себя с ним пожестче, но… Именно поэтому обострять отношения, в политических дискуссиях настаивая на своей правоте, и не хотелось. Проще было отмалчиваться или прикидываться пофигистом. Но проблема была в том, что поразглагольствовать на эти темы, как и просто «за жизнь», дядя Фрид любил, а отойти от него дуриком было невозможно.

Но на сегодня — главным был результат. Через неделю максимум прослушка в тайном логове заговорщиков должна заработать. А с «ушами» в яхт-клубе, слава Богу, Дурново сам все решил. Там электроника не понадобилась. И если Николай не изменит вдруг своего нынешнего решительного настроя и застукает-таки дядьев во время какой-нибудь их тайной вечери, то так или иначе, но главная на текущий момент проблема разрешится. Или по крайней мере на время утратит свою остроту в виде угрозы физического устранения Вадика.

Конечно, не верилось в то, что самодержец сможет на раз-два упечь в крепость своих близких родственников, но в данном случае слишком серьезной была опасность как для самого Николая, так и для его семьи, чтобы он позволил им так просто отползти «включив дурака».

А проблему эту нужно было решать как можно скорее. И то сказать! Ведь больше месяца почти безвылазно, или в Зимнем, или в Царском Селе. Дурново потребовал для Вадика жесточайшего режима на «угрожаемый период». Дядя Фрид в этом плане находится в таких же точно условиях. Но если тому для работы вполне хватает лаборатории и телефона, то для Вадима ограничение свободы передвижения стало серьезной помехой: достаточно упомянуть, что сорвались сразу несколько запланированных им посещений заводов и верфей. Естественно, что из-за этого по некоторым задачкам «от Петровича» пошла пробуксовка. И полетели из Владика косяком фитили…

Но ведь не только выполнение прямых указивок с Дальнего Востока по сиюминутным вопросам было целью насыщенной «выездной» работы Вадима. В конце августа в столице было Зарегистрировано Общество НРМЗ «Новые Российские Машиноделательные заводы», акционерный капитал которого был расписан на подставных лиц. Фактически, это было детище Банщикова и Ко: с согласия Императора, Столыпина и Коковцова создавалась многопрофильная холдинговая компания, предназначенная для реализации того, что в нашем времени более привычно называют инновационными проектами или проектами Особой государственной важности.