Война с демонами. Книги 1-5 - Питер В. Бретт

Наставник снова вытянул Джардира плеткой. После проявленной в первый день дерзости ему доставалось вдвое больше ударов, чем другим.

– В чем смысл твоей жизни? – крикнул Керан.

– Убивать алагай!

Наставник схватил Джардира за горло и притянул к себе.

– А как ты умрешь? – тихо спросил он.

– На когтях алагай, – кашляя, выдавил Джардир. Наставник отпустил его, и мальчик, задыхаясь, вытянулся в струну, чтобы Керан не нашел повода ударить его еще раз.

– На когтях алагай! – крикнул Хеват. – Даль’шарумы не умирают от старости в своих постелях! Им нипочем болезни и голод! Даль’шарумы умирают в бою и в награду отправляются в рай. Осиянные славой Эверама, они купаются в млечных реках, пьют сладкое холодное молоко, и мириады девственниц окружают их пылкой любовью.

– Смерть алагай! – хором крикнули мальчишки, выбрасывая в воздух кулаки. – Слава Эвераму!

После построения им раздавали миски и приносили котел с похлебкой. Еды не хватало на всех, и каждый день кто-то оставался голодными. Первым еду получал Хасик, затем мальчишки постарше и покрупнее, но даже им выдавали всего по одному черпаку. Взять больше или пролить похлебку в стычке у котла означало навлечь гнев вездесущих наставников.

Пока старшие ели, младшие и слабые отчаянно дрались за места в очереди. После избиения в первую ночь и дня, проведенного в яме, Джардир не скоро смог драться, но Аббан прекрасно усвоил урок, наваливался всем весом и непременно находил им местечко в очереди, пусть даже ближе к концу.

Когда миски выскребали до дна, начиналась учеба.

Полосы препятствий развивали выносливость. Мальчики подолгу тренировались выполнять шарукины – серии движений, из которых состояли фигуры шарусака. Они учились маршировать и двигаться синхронно даже на бегу. На жидкой похлебке мальчики стали стройными и крепкими, как наконечники копий, с которыми они упражнялись.

Иногда наставники отправляли отряды мальчишек устроить засаду най’шарумам из соседних шараджи и жестоко избить их. Опасность подстерегала везде, даже над выгребной ямой. Иногда старшие ребята, такие как Хасик и его дружки, взбирались на побежденных мальчиков из других племен сзади и совали им, словно женщинам. Это считалось ужасным позором, и Джардир не раз пинал насильников между ног, чтобы избежать подобной участи. Маджах однажды сорвал с Аббана бидо, но Джардир врезал ему в нос, так что брызнула кровь.

– В любой момент маджахи могут попытаться захватить источник или явятся Нанджи, чтобы украсть наших женщин, – сказал Каваль Джардиру, когда мальчики подошли к нему после нападения. – Мы должны всегда быть готовы убить или быть убитыми.

– Ненавижу это место, – со слезами на глазах простонал Аббан, когда наставник ушел. – Скорей бы Ущерб! Можно будет вернуться домой к матери и сестрам, хоть ненадолго.

Джардир покачал головой:

– Он прав. Ослабишь бдительность хотя бы на мгновение, и тебе не жить. – Он сжал кулак. – Так было с моим отцом, но со мной так не будет.

Когда наставники уходили, мальчики продолжали тренироваться под присмотром старших ребят, которые были скоры на расправу не меньше, чем даль’шарумы.

– Сгибай колени при повороте, крыса, – зарычал Хасик на Джардира во время сложного шарукина. И пнул его под колени.

Джардир упал в пыль.

– Верблюжий ублюдок не может даже повернуться! – со смехом крикнул Хасик остальным. Он все еще присвистывал сквозь дырку на месте выбитого Кераном зуба.

Джардир зарычал и бросился на старшего. Он должен подчиняться дама и даль’шарумам, но Хасик всего лишь най’шарум, и Джардир не потерпит, чтобы его отца оскорбляло подобное ничтожество.

Но Хасик был на пять лет старше, и скоро ему предстояло расстаться с бидо. Он был намного крупнее Джардира и годами практиковался в смертоносном искусстве рукопашного боя. Он схватил запястье Джардира, выкрутил, дернул руку, развернулся и врезал локтем по руке.

Джардир услышал хруст и увидел кость, пропоровшую кожу. Он даже успел испугаться, прежде чем его захлестнула боль.

И он заорал.

Хасик зажал Джардиру рот и притянул его к себе.

– Еще раз подойдешь ко мне, верблюжий ублюдок, и тебе не жить, – пообещал он.

Аббан подлез под здоровую руку Джардира и отволок его в шатер дама’тинг на дальнем конце учебной площадки. Шатер открылся перед ними, как будто их ждали. Высокая женщина в белом с головы до пят держала полог, видны были только ее руки и глаза. Она указала на стол в шатре, и Аббан поспешно уложил на него Джардира – рядом с девочкой, одетой в белое, как и дама’тинг. Но прелестное личико девочки было открыто.

Дама’тинг не говорят с най’шарумами.

Уложив Джардира, Аббан низко поклонился. Дама’тинг кивнула на полог, и Аббан поспешно выбежал, едва не упав. Говорят, дама’тинг видят будущее и знают, как мужчина умрет, едва взглянув на него.

Женщина скользнула к Джардиру – размытое белое пятно перед затуманенным от боли взором. Он не понял, молода она или стара, красива или уродлива, сурова или добра. Она казалась выше столь ничтожных понятий, ее преданность Эвераму затмевала заботы смертных.

Девочка взяла палочку, много раз обернутую белой тканью, положила в рот Джардиру и ласково нажала ему на подбородок. Джардир понял и закусил.

– Даль’шарумы приветствуют боль, – прошептала девочка, когда дама’тинг подошла к столу, чтобы собрать инструменты.

Руку словно ошпарило, когда дама’тинг промыла рану. Затем она дернула руку, чтобы вправить кость. Джардир в слепящей вспышке боли стиснул зубами палочку и попытался последовать совету девочки, открыться ощущениям, хотя толком не понимал для чего. Мгновение боль казалась невыносимой, а затем он словно пересек порог, и она отступила, стала отдаленной, будто терзала кого-то постороннего. Джардир разжал зубы, и ненужная палочка выпала.

Джардир расслабился в объятиях боли и повернулся посмотреть на дама’тинг. Она работала размеренно и ловко, зашивала мышцы и кожу, бормоча молитвы Эвераму. Затем растерла травы в пасту, шлепнула на рану и обмотала чистой тканью, пропитанной густой белой массой.

Дама’тинг с легкостью подняла его со стола и переложила на жесткую койку – кто бы мог подумать, что она настолько сильна! Она поднесла фляжку к губам Джардира. Мальчик отпил. По телу разлились тепло и тяжесть.

Дама’тинг отвернулась, но девочка на мгновение задержалась.

– Сросшиеся кости становятся крепче, – прошептала она, и Джардир со спокойным сердцем провалился в сон.

Когда он проснулся, девочка сидела рядом с койкой. Она прижала влажную тряпочку к его лбу. Джардир жадно разглядывал ее лицо. Когда-то он думал, что его мать – красавица, но девочка была прекраснее во сто крат.

– Юный воин очнулся, – улыбнулась она.

– Ты говоришь, – произнес Джардир пересохшими губами. Его рука