Бездна - Роберт Силверберг

Но Вальбен уже не мог остановиться. Жестким, не терпящим возражений тоном он произнес:

— Я не хочу, чтобы вы беседовали с ней до момента нашего отплытия.

Гейб дружелюбно улыбнулся.

— Я не хотел никого огорчать.

— Знаю, чего вы хотели! И я не позволю вам!..

— А разве она не должна сама решать подобные вопросы, док?

Лоулер бросил испытывающий взгляд на Тейн.

— Все хорошо, Вэл, — тихо сказала она. — Я пока еще в состоянии позаботиться о себе.

— Да, да, конечно.

— Док, отдайте мне этот багор, — попросил Кинверсон. — Вы же можете пораниться.

— Отойди!

— Но ведь это мое орудие труда. Вам не следовало бы так размахивать им.

— Берегитесь! — крикнул Лоулер. — И… убирайтесь! Убирайтесь с корабля! Идите отсюда! Возвращайтесь к Лику! Идите же, Гейб! Здесь вам не место… Ни вам и ни вашим друзьям. Это судно принадлежит людям.

— Вэл! Ну, Вэл… — пыталась успокоить его Сандира.

Вальбен крепко сжал багор, удерживая его привычной хваткой хирурга, и сделал решительный шаг по направлению к Кинверсону. Громадная неуклюжая фигура Гейба нависла над Лоулером.

— Идите! — повторил Вальбен. — Возвращайтесь к Лику! Ну! Прыгайте, Гейб! Вот сюда, за борт…

— Док, док, док…

Лоулер нанес резкий короткий и сильный удар своим оружием вверх и вперед, целясь в грудную клетку Кинверсона, но тот с невероятной быстротой и ловкостью перехватил инициативу в свои руки. Гейб схватил багор за рукоять и повернул его в обратную сторону. Острая боль пронзила руку Вальбена, а через секунду оружием уже овладел Кинверсон.

Инстинктивно Лоулер прикрыл грудь ладонями, чтобы защитить себя от ответной атаки, которая вот-вот должна последовать…

Гейб рассматривал своего соперника, словно выбирая место для удара. «Ну, давай, заканчивай, черт тебя побери! — мысленно подгонял его Вальбен. — Ну! Быстрее!» Лоулер почти уже чувствовал этот удар, эту страшную боль от разрыва тканей, этот холод острия, взламывающего ребра и проникающего до самого сердца.

Но… атаки не последовало. Гейб спокойно наклонился и положил багор на место.

— Док, не стоит баловаться со снастями, — мягко произнес он. — А теперь извините меня, я должен оставить вас.

Кинверсон повернулся, прошел мимо остолбеневшего Лоулера и спустился по трапу на палубу.

— Я, наверное, очень глупо выглядел? — поинтересовался Вальбен у Сандиры.

Она слабо улыбнулась.

— Ты ведь всегда воспринимал его как угрозу для себя, не так ли?

— Но ведь он пытался уговорить тебя пойти туда! Разве это не угроза?

— Вэл, если бы Гейб взял меня на руки и спрыгнул бы со мной за борт, тогда бы это выглядело угрожающе, а так…

— Ладно, ладно.

— Но я прекрасно понимаю, почему тебя расстроило произошедшее до такой степени… Зачем ты бросился на Кинверсона с багром?

— Да, это выглядит по-идиотски. Чистое мальчишество.

— Верно, — согласилась Тейн, — именно идиотизм.

Лоулер совершенно не ожидал, что она с такой готовностью поддержит его порыв самоуничижения. Он удивленно взглянул на Сандиру и увидел в ее глазах нечто, поразившее и расстроившее еще больше, — между ними неожиданно снова сама собой воздвиглась глухая стена.

— Что случилось?

— О, Вэл… Вэл…

— Скажи мне! Скажи!

— Дело совсем не в словах Кинверсона… Меня очень нелегко на что-то уговорить — я всегда все решаю сама.

— Что? О чем ты говоришь? Ради Бога, ответь, что ты имеешь в виду.

— Лик Вод…

— Что?!

— Вэл, пойдем со мной.

Лучше бы Гейб пронзил его своим багром.

— Господи! — Он отступил от Тейн на несколько шагов. — Господи, Сандира! Что ты такое говоришь?!

— Нам все-таки стоит побывать там.

Вальбен смотрел на нее, ощущая окаменение во всем теле.

— Бессмысленно пытаться сопротивляться этому, — тихо сказала она. — Мы должны покориться Ему, как это сделали все остальные. Они многое поняли, а мы… Мы остались слепы.

— Сандира?

— Я поняла это в то самое мгновение, когда ты старался защитить меня от Гейба. Господи, как глупы наши попытки сохранять и лелеять собственную индивидуальность, мелкие страхи, ревность, зависть и при этом разыгрывать целый лицемерный спектакль… Насколько же лучше отбросить все это и слиться с единой великой гармонией, существующей здесь, слиться со всеми обитателями Гидроса.

— Нет. Нет!

— У нас остался единственный шанс сбросить с себя всю ту грязь, что мешает нам жить.

— Я не могу поверить, что это говоришь ты, Сандира.

— И все-таки это я. Я!

— Он загипнотизировал тебя, околдовал… Это сделало Оно!

— Нет, — улыбаясь, возразила Тейн и протянула ему руки. — Когда-то ты сказал мне, что никогда не ощущал Гидрос своим родным домом, даже несмотря на свое рождение на этой планете… Помнишь, Вэл?

— Ну, и?..

— Помнишь, ты говорил, ныряльщики и другие морские существа чувствуют себя здесь дома, но только не ты?.. Помнишь?! Я вижу, помнишь… Ну, так вот… Тебе наконец представляется шанс сделать Гидрос своим родным домом, стать самому частью планеты. Земли больше нет! Мы — гидранцы, а гидранцы должны принадлежать Лику Вод. Ты слишком долго пытался оставаться в стороне… Впрочем, так же, как и я. Но теперь мне все кажется иным, посему я сдаюсь. Ты пойдешь со мной?

— Нет! Это безумие, Сандира! Вот что я сейчас сделаю: затащу тебя в трюм, свяжу и не отпущу до тех пор, пока ты не придешь в себя.

— Не прикасайся ко мне, — произнесла Тейн тихим и спокойным голосом. — Я сказала тебе, Вэл, не смей прикасаться. — Она бросила многозначительный взгляд на груду багров.

— Хорошо. Итак, я слушаю тебя…

— Прекрасно! Я ухожу. А ты?

— Разве ты не знаешь ответа на свой вопрос?

— Ты же обещал, что мы либо уйдем вместе, либо останемся насовсем на корабле…

— Значит, не уходи, если я не делаю этого. Не забывай про наш уговор.

— Но мне хочется пойти, Вэл, и я все равно отправлюсь на Лик.

Холодный гнев нарастал в нем, захлестывая душу. Он не ожидал от нее столь неожиданного предательства, тем более в последний момент.

— Что ж… Тогда иди, если ты в самом деле решилась, — с горечью прошептал Вальбен.

— Идем со мной.

— Нет. Нет! Нет!!

— Но ты же обещал…

— В таком случае я беру свои слова назад, — произнес Лоулер. — Я никогда не собирался пойти на Лик Вод. Если я обещал, значит, просто лгал тебе… Я никуда не пойду!

— Прости меня, Вэл.

— И ты меня тоже.

Ему вновь захотелось схватить ее, затащить в трюм, запереть в своей каюте и не выпускать до выхода корабля в море. Но он прекрасно понимал, что не сможет сделать этого. Теперь ничего нельзя предпринять. Ничего.