Бремя лишних (За горизонт 2) - Д Димитрюк

— Который дом его, наверняка не скажу, но где–то тут, это точно.

— Буду искать.

— Бывай тогда, и так я с тобой кругаля дал. А завтра, между прочим, выходной, намекнул Рыжий.

— Да не вопрос, — извлекаю из рюкзака и передаю рыжему литровую колбу первача и шмат одурявшее пахнувшего копчёного сала.

— Вот это подгон, — сглотнув слюну, оживился Рыжий.

— Да на здоровье.

Рыжий не ответил, натружено лязгнув рессорами, грузовик попылил в сторону города. Видимо я ему изрядно надоел, но просто высадить меня он не решался.

— Ну, блин!!! И как я про тебя забыл?

Из кузова грузовика выпорхнула крупная птица с ярким изумрудным оперением. Сделав круг над перекрестком, нахохлившийся Птиц спикировал на мое плечо.

— Тяжелый зараза, вроде ты в горах таким не был. И чего тебе на природах не сиделось? Оставался бы в посёлке у реки. И когда ты успел в кузов забиться?

На радостях от попутки в город, я напрочь забыл товарища по приключениям. Птица она конечно птица и есть, но все равно не хорошо. Не по–товарищески.

Настроенный на поскандалить, недовольный птиц имел схожую оценку моего поведения, всем видом демонстрируя, что после всего пережитого, мы с ним были, чуть ли не кровные братья. А стали кровными врагами.

— Каюсь.

Больно оттолкнувшись от плеча, обиженный на все прогрессивное человечество, птиц взмыл осматривать окрестности.

От большака до первых домов поселка пара минут хода.

Из–за пологих широких крыш, и обрамляющих дома террас, те кажутся излишне приземистыми. Основательные, из камня с кирпичным обрамлением углов и проемов. И домики попроще, без затей обшитые доской внахлест по деревянному каркасу.

Банальные полисаднички из жердей и столбиков густо перевиты лозой, создавая альпийский колорит и неплохо скрывая дворы от любопытных глаз за живой изгородью.

Земли не пожалели, на широкую дорогу, оконавленную по краям для отвода лишней влаги, и разнеся дома на полсотни метров друг от друга.

Всячески одобряю подобный тип застройки. Земли хватает и нечего друг другу в окна заглядывать.

Кстати об окнах. Точнее о столбах вдоль дороги. Столбы, стоят аки солдатики на плацу. А проводов нет.

Через прикрытые ставни окон пробивается какой–то особенно уютный свет керосиновых ламп. От домов тянет запахом еды (не скажу, что всегда приятным). Этот запах смешивается с запахом свежего дерева, рыхлой земли, извести и краски. Заметно, что человек пришел сюда совсем недавно и все еще продолжает активно обустраиваться на новом месте.

Вечерняя полумгла свернула работы, и основная масса жителей кучкуется на верандах, отдавая должное ужину и нехитрым развлечениям. Мне попались шахматы, нарды и группка пожилых людей, чинно раскладывающих в преферанс под светом весящей под потолком пузатой керосиновой лампы.

Что характерно — хоть народ и употребляет, однако тихо и весьма умеренно. Но это скорее от контингента, проживающего в посёлке. Со слов Рыжего, тут обитают инженерА, врАчи и прочие мелкие начальники.

Еще удивило — по укатанной щебенке не спеша идет человек в пропыленном рейдовом обвесе, с тяжелым рюкзаком и СВД за спиной (магазин я отомкнул и убрал в карман во избежание недоразумений). И никому до него нет дела.

А вдруг я враг? Непорядок. Товарищи, где ваша бдительность?

Мысли о врагах разом отошли на третий план — я пришел.

Рядом с домом стоит мой шушпанцер и МАЗ Степаныча.

Калитки или ворот в изгороди нет, вместо нее широкий проем — заходи кто хочешь………….. я и зашел.

— Муха, привет.

— Дремлющая на подстилке псина задрала морду и осталась лежать на месте, радостно скуля и размахивая хвостом.

— Не понял. Я что уже не авторитет?

Причина странного поведения Мухи недовольно запищала у нее под брюхом.

— Ну что, моя хорошая, сколько щенков? Раз, два, три, четыре, пять. А где шестой? Или сдох или спрятался под мамку. Ага вот и шестой нашелся, злые братья и сестры запихали самого слабого щенка подальше от набухших сосков.

Пользуясь переменой обстановки еще слепой малыш мертвой хваткой вцепился в вожделенный сосок. Который тут же понадобился всем остальным щенкам.

— Ощущаешь радость материнства?

Муха тяжко вдохнула и подсунула обрезки ушей под мою ладонь.

— Умница ты моя.

Псина блаженно зажмурилась, — Хозяин вернулся, теперь–то мы им всем покажем.

За спиной захлопали крылья. Нахальный птиц спикировал на помост веранды.

Немая сцена.

Муха всем своим видом вопрошает, — Хозяин, это что за пИтух гамбургский?

А птиц, — Брат, ты бросил меня в поселке на реке, а теперь сменял на это лохматое убожество?

Не надо быть Вангой, дабы предсказать, что кому–то вскорости изрядно проредят оперенье. Возможно вместе с головой.

Опыт «холодной» войны с ручной обезьяной Зи–Зу вряд ли успел позабыться.

Радостный скулеж Мухи, хлопанье крыльев и мой бубунеж, не остались незамеченными. Дверь дома распахнулась, как от удара. И под крики, — Папка, вернулся! — я был сбит с ног и втоптан в газон выскочившими из дома детьми.

— Ты где пропадал?

— Мы тут без тебя……!

— Муха, родила..!

— Андрюха радио сломал…!

— Ритка ябеда…!

— А что это за птица?!

— Ой, она клюется…….я!

— Пришел, — в одно слово Ким вложила всю гамму чувств, что носила в себе в мое отсутствие. Чувств было много, а хороших среди них ни одного. В уголках ее глаз блеснула влага.

С детьми, повисшими на ногах, как ядро для каторжников, умудряюсь подняться и переместить свой измученный организм на встречу Алисе. Обнять, прижаться щекой к щеке, вдохнуть аромат ее волос.

— Кто–то должен был остаться у реки.

— Сволочь ты, Ден. Редкостная.

— Сволочь, — легко соглашаюсь я. — Сволочь, конечно, но так было надо.

— Я не про это, — шепнула мне в ухо Алиса.

— Хм, а про что?

— Про то, что я тебя мысленно уже похоронила двадцать раз, а ты — засранец, явился, раскаянья ноль, зато сразу за сиськи лапать.

— Такая я сволочь, и тебе придется как–то с этим жить.

Алиса не ответила, лишь плотнее прижавшись ко мне.

Потом было знакомство с хозяевами дома и, как в сказке, запоздалый ужин (причем отдельные сволочные личности успели изрядно накушаться), после которого меня отмыли, переодели и спать уложили. На пол, потому как лишних кроватей в доме не было, а был только купленный еще в Порто–Франко порядком примятый походный матрас, и до утра мне пришлось вести половую жизнь в самом прямом значении этих слов.

26 число 04 месяц 17 год.