Семнадцать мгновений весны (сборник) - Юлиан Семенов

Незнакомый голос . Это ответ солдата!

Даллес . Что нового произошло у вас за это время?

Вольф . Кессельринг вызван в ставку фюрера. Это самая неприятная новость.

Даллес . Вы предполагаете…

Вольф . Я не жду ничего хорошего от срочных вызовов в ставку фюрера.

Даллес . А по нашим данным, Кессельринг отозван в Берлин для того, чтобы получить новое назначение: командующий Западным фронтом.

Вольф . Я слышал об этом, но данные пока что не подтвердились.

Даллес . Подтвердятся. В самое ближайшее время.

Вольф . В таком случае, может быть, вы назовете мне преемника Кессельринга?

Даллес . Да. Я могу назвать его преемника. Это генерал-полковник Виттинхоф.

Вольф . Я знаю этого человека.

Даллес . Ваше мнение о нем?

Вольф . Исполнительный служака.

Даллес . По-моему, ныне такую характеристику можно дать подавляющему большинству генералов вермахта.

Вольф . Даже Беку и Роммелю?

Даллес . Это были истинные патриоты Германии.

Вольф . Во всяком случае, у меня прямых контактов с генералом Виттинхофом не было.

Даллес . А у Кессельринга?

Вольф . Как заместитель Геринга по люфтваффе, фельдмаршал имел прямой контакт почти со всеми военачальниками ранга Виттинхофа.

Даллес . А как бы вы отнеслись к нашему предложению отправиться к Кессельрингу и попросить его капитулировать на Западном фронте, предварительно получив согласие Виттинхофа на одновременную капитуляцию в Италии?

Вольф . Это рискованный шаг.

Даллес . Разве мы все не рискуем?

Незнакомый голос . Во всяком случае, ваш контакт с Кессельрингом на Западном фронте помог бы составить ясную и конкретную картину: пойдет он на капитуляцию или нет.

Вольф . Он согласился на это в Италии, почему он изменит свое решение там?

Даллес . Когда вы сможете посетить его на Западном фронте?

Вольф . Меня вызывали в Берлин, но я отложил поездку, поскольку мы условились о встрече…

Даллес . Следовательно, вы можете вылететь в Берлин сразу же по возвращении в Италию?

Вольф . Да. В принципе это возможно… Но…

Даллес . Я понимаю вас. Действительно, вы очень рискуете, вероятно, значительно больше всех нас. Однако иного выхода в создавшейся ситуации я не вижу.

Незнакомый голос . Выход есть.

Геверниц . Вы инициатор переговоров, но вы, вероятно, пользуетесь определенной поддержкой в Берлине. Это позволит вам найти повод для визита к Кессельрингу.

Даллес . Если прежде всего вас волнует судьба Германии, то в данном случае она, в определенной мере, находится в наших руках.

Вольф . Конечно, этот довод не может оставить меня равнодушным.

Даллес . Можно считать, что вы отправитесь на Западный фронт к Кессельрингу?

Вольф . Да.

Даллес . И вам кажется возможным склонить Кессельринга к капитуляции?

Вольф . Я убежден в этом.

Даллес . Следовательно, генерал Виттинхоф последует его примеру?

Вольф . После того, как я вернусь в Италию.

Геверниц . И в случае каких-либо колебаний Виттинхофа вы сможете повлиять на события здесь?

Вольф . Да. Естественно, в случае надобности вам будет необходимо встретиться с генералом Виттинхофом: здесь или в Италии.

Даллес . Если вам покажется это целесообразным, мы пойдем на такой контакт с Виттинхофом. Когда можно ждать вашего возвращения от Кессельринга?

Вольф . Я стучу по дереву.

Даллес . Я стучу по дереву.

Незнакомый голос . Мы стучим по дереву.

Вольф . Если все будет хорошо, я вернусь через неделю и привезу вам и Виттинхофу точную дату капитуляции войск рейха на западе. К этому часу капитулирует наша группа в Италии.

Геверниц . Скажите, сколько заключенных томятся в ваших концлагерях?

Вольф . В концлагерях рейха в Италии находится несколько десятков тысяч человек.

Даллес . Что с ними должно произойти в ближайшем будущем?

Вольф . Поступил приказ уничтожить их.

Геверниц . Этот приказ может быть приведен в исполнение за время вашего отсутствия?

Вольф . Да.

Даллес . Можно предпринять какие-то шаги, чтобы не допустить исполнения этого приказа?

Вольф . Полковник Дольман останется вместо меня. Я верю ему как себе. Даю вам слово джентльмена, что этот приказ исполнен не будет.

Геверниц . Господа, пойдемте на террасу, я вижу, готов стол. Там будет приятнее продолжать беседу, здесь слишком душно…»

16.3.1945 (23 часа 28 минут)

Ночью Кэт с детьми уезжала в Париж. Вокзал был пустынный, тихий. Лил дождь. Сонно попыхивал паровоз. На мокром асфальте расплывчато змеились отражения фонарей. Кэт все время плакала, потому что только сейчас, когда спало страшное напряжение этих дней, в глазах ее, не исчезая ни на минуту, стоял Эрвин. Он виделся ей все время одним и тем же: в углу за радиолами, которые он так любил чинить в те дни, когда у него не было сеансов радиосвязи с Москвой.

Штирлиц сидел в маленьком вокзальном кафе возле большого стеклянного окна: отсюда ему был виден весь состав.

— Мсье? — спросила толстая улыбчивая официантка.

— Сметаны, пожалуйста, и чашку кофе.

— С молоком?

— Нет, я бы выпил черный кофе.

Официантка принесла ему кофе и взбитую сметану.

— Знаете, — сказал Штирлиц, виновато улыбнувшись, — я не ем взбитую сметану. Это у меня с детства. Я просил обыкновенную сметану, просто полстакана сметаны.

Официантка сказала:

— О, простите, мсье…

Она открыла прейскурант и быстро полистала его.

— У нас сметана восьми сортов, есть и взбитая, и с вареньем, и с сыром, а вот простой сметаны у нас нет. Пожалуйста, простите меня. Я пойду к повару и попрошу его придумать что-нибудь для вас. У нас не едят простую сметану, но я постараюсь что-нибудь сделать…

«У них не едят простую сметану, — подумал Штирлиц. — А у нас мечтают о простой корке хлеба. А здесь нейтралитет: восемь сортов сметаны, предпочитают взбитую. Как, наверное, хорошо, когда нейтралитет. И для человека, и для государства… Только когда пройдут годы, вдруг до тебя дойдет, что, пока ты хранил нейтралитет и ел взбитую сметану, главное-то прошло мимо. Нет, это страшно: всегда хранить нейтралитет. Какой, к черту, нейтралитет? Если бы мы не сломили Гитлера под Сталинградом, он бы оккупировал эту Швейцарию — и тю-тю нейтралитет вместе со взбитой сметаной».

— Мсье, вот простая сметана. Она будет стоить несколько дороже, потому что такой нет в прейскуранте.

Штирлиц вдруг засмеялся.

— Хорошо, — сказал он. — Это не важно. Спасибо вам.

Поезд медленно тронулся. Он смотрел во все окна, но лица Кэт так и не увидел: наверное, она забилась в купе, как мышка, со своими малышами.

Он проводил глазами ушедший состав и поднялся из-за стола. Сметану он так и не съел, а кофе выпил.

Молотов вызвал посла Великобритании сэра Арчибальда Кэрра в Кремль к восьми часам вечера. Молотов не стал приглашать посла США Гарримана, зная, что Кэрр — опытный кадровый разведчик и вести с ним разговор можно будет без той доли излишней эмоциональности, которую обычно вносил Гарриман. Трижды сдавив большим и указательным пальцами картонный мундштук «Казбека», Молотов закурил: он слыл заядлым курильщиком, хотя никогда не затягивался. Он был подчеркнуто сух с Кэрром, и острые темные глаза его поблескивали из-под стекол пенсне хмуро и настороженно. Беседа была короткой: Кэрр, просмотрев ноту, переданную ему переводчиком наркома Павловым, сказал, что он незамедлительно доведет ее текст до сведения правительства его величества.