Девилз-Крик - Тодд Кейслинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты когда-нибудь любил меня? Любил кого-нибудь из нас?
Вопрос застал Джейкоба врасплох. Джек часто гадал, что он сказал бы отцу, если б ему представился шанс вновь прожить их последние мгновения вместе. И вопрос о любви стоял в самом верху списка. Теперь подобный интерес казался ему бессмысленным. Все воспоминания об отце ограничивались их пребыванием в церкви – он не мог припомнить, чтобы за ее стенами случались игры или моменты радости. Остались лишь обломки воспоминаний о том, что происходило в темноте, о пальцах, трогающих там, где нельзя, об острой боли, о крови, о кислом запахе пота.
Джейкоб моргнул, встретился взглядом с сыном и улыбнулся.
– Нет.
За десятилетия гнева сердце Джека стало невосприимчивым к боли детства, и все же он испытал грусть из-за отцовского признания. Они действительно были для него всего лишь жертвенными агнцами. Ярость вспыхнула в Джеке подобно разряду молнии, и он сделал то, о чем мечтал все эти годы. Схватил с алтаря клинок и вонзил старику в живот. Свет в глазах Джейкоба померк, и Джек повернул рукоятку и дернул клинок вверх, рассекая зазубренным краем отцу грудину.
– Нравится? – взревел Джек. Он приблизился, уткнувшись носом отцу в щеку и оскалив зубы, как бешеный пес. – Такого страдания тебе достаточно? Больной ты ублюдок.
Воздух вырвался из мертвых легких Джейкоба в виде единственного выдоха, когда шестидюймовое лезвие пронзило его торс. Джек ощутил триумф – клин надежды, глубоко вбитый в глыбу отчаяния, тяжелым грузом давившую ему на сердце – но этому не суждено было длиться долго. В глазах Джейкоба снова вспыхнул свет, дыхание вернулось, вместе с хриплым хохотом победителя.
– Я оставлю тебя на десерт, – прошипел Джейкоб, – но я хочу, чтобы твоя жертва послужила примером для твоей сестрицы и маленького еретического ублюдка Бобби.
Джейкоб взял Джека за запястье и одним движением отвел его руку от рукояти клинка. Джек повалился назад и рухнул на алтарь, заставив идола с грохотом упасть со своего места. Каменное изваяние скатилось по ступеням в темноту. В следующее мгновение Джейкоб навалился на Джека, поднеся клинок к его горлу.
– Безымянный бог будет пировать твоими костями. Ты навсегда исчезнешь в пустоте его чрева и даже после смерти будешь чувствовать каждое мгновение. Могила не допустит послаблений, как и твой отец. А когда я закончу, Джеки, то распространю весть господа по всему миру. Мой рай будет построен на земле, удобренной вашей кровью.
Кончик лезвия почти коснулся шеи, и Джек попытался оттолкнуть от себя навалившегося всем весом отца. Он сжал челюсти, в отчаянном порыве страха выпустил воздух сквозь зубы. Сердце бешено колотилось в приступе паники. Лезвие еще сильнее приблизилось к горлу, и отчасти ему даже хотелось, чтобы это уже случилось. Теплая волна покорности нахлынула на него, когда он принял свою судьбу.
Беги, Стеф. Хватай Райли и беги. Я не могу его удержать. Не могу…
Стоячая вода рядом с ними взорвалась гейзером, вспугнув Джейкоба, и Джек успел оттолкнуть от себя клинок. Из бездны появилась темная фигура, сжимающая в одной руке горящего идола, единственный голубой глаз пронзал тьму и освещал ей путь. Джейкоб вскрикнул, когда фигура схватила свободной рукой его за шею и оттащила от алтаря, увлекая в густую жижу, плещущуюся у его ступеней. Джек скатился с плиты, хватая ртом воздух, пока две фигуры боролись друг с другом в темноте.
– Джек!
Голос Стефани эхом разнесся по гроту. Он поднял глаза, увидел сестру и племянника, стоящих на берегу у входа. Бегите, – хотел крикнуть он, но слова застряли в горле.
Джек снова повернулся к фигурам, борющимся в воде. Имоджин не давала Джейкобу всплыть, сжимая ему горло одной рукой. В другой она держала горящего идола. Размахнувшись, она ударила им старого ублюдка по голове. Из бурлящей воды тянулись вверх черные щупальца, вызванные на поверхность рассерженным богом. К их числу присоединились сотни крошечных рук, раздувшиеся пальцы детей, приведенных сюда столетия назад, тянулись к поверхности, как черви под дождем.
Джек поднял глаза и почувствовал, как внутри у него все сжимается. Небо буквально кишело глазами, наблюдающими за борьбой, развернувшейся между этими двумя фигурами. Каждая звезда увеличилась в размерах, освещая грот, как софиты сцену. Имоджин снова обрушила идола на череп Джейкоба. Затем остановилась на мгновение и перехватила взгляд Джека.
– Уходи, Джеки. Оставь нас.
Он хотел остаться и помочь ей, выйти из этого места победителем, вместе с женщиной, которая его вырастила, но реальность ситуации была очевидна: Имоджин была мертва и не собиралась покидать это место. Джек узрел эту реальность в ее здоровом глазе, и вместо слов просто кивнул ей и послал воздушный поцелуй, после чего бросился прочь.
5
Вокруг все стонало, черные волны кипели от досады, и Джек сопротивлялся желанию оглянуться. Стефани и Райли уже ушли вперед, отступали через извивающийся туннель. Когда Джек добрался до берега, уши ему заполнил утробный рев. Звук горы, вырывающейся из-под земли, чтобы броситься в погоню, заставил кровь бурлить, накачивая организм адреналином. Он перескочил через порог туннеля. Сердце бешено колотилось, легкие горели огнем.
Превозмогая боль в мышцах, Джек бежал со всех ног по туннелю из плоти и камня, в зал подземного храма. Стефани и Райли уже карабкались вверх по лестнице. Когда Джек оглянулся, то увидел темную массу, собирающуюся в дальнем конце туннеля. Силуэт был бесформенным – сгусток черной скверны, собирающийся и накладывающийся сам на себя, с голубыми светящимися глазами и белыми блестящими зубами.
Мы будем кормиться.
Страх сдерживал его решимость, но адреналин гнал вперед. Джек приложил рупором ладони ко рту и крикнул сестре.
– Сталкивай баллоны в яму!
Бесформенная тварь приближалась, протискиваясь сквозь туннель. Из грота в залу хлынул поток черной воды, смешиваясь с золой и землей, смывая кости былых пиршеств. Джек медленно попятился прочь, мимо маленького каменного алтаря в центре помещения, к грубым ступеням земляной колонны.
– Бомбы пошли!
Голос Райли эхом разнесся по зале, и спустя мгновение несколько пропановых баллонов
