ВАМП. Практикум по целительству - Лана Ежова

Аестас неподвижен. Ни один мускул на спине не реагирует на боль от яда и ожогов. И мои руки перестают дрожать. Когда пациент уверен в целителе, новичку это придает сил.

— Легче вылечить ожог, чем разрушенный нерв… И если что-то останется в ране, оно гарантированно уберется заклинанием-антидотом широкого спектра действия.

Через четверть часа работа закончена. Остается ждать. Запретив парню подниматься, разрешаю только перевернуться на бок и кладу его голову себе на колени.

— С верхушки дерева ты ведь переместился ко мне с помощью амулета телепортации? — даю волю любопытству.

— Нет, в долине большинство артефактов не действует. Разве ты не заметила, что твоя магисса постоянно спит?

— Думала, она впала в спячку после «гостеприимства» орохоро… — И решаюсь предположить: — Раз это не амулет, выходит, ты универсал? И демоны искали и убивали в благословенных родах именно универсалов?

Я спрашиваю спокойно, устав поражаться. Да и куда уж больше удивляться?

— Ты такая любопытная… Но мне это нравится. Я не универсал, но могу им стать. Перемещения пока спонтанны и на небольшие дистанции. И да, древними артефактами может управлять только тот, у кого способности к разным видам магии.

Перемещения спонтанны? И все же ему удается закрыть меня собой…

— Раз я посвящена в тайну универсалов, поклясться о ее неразглашении? — предлагаю с готовностью.

Это уже рефлекс — давать зароки хранить чужие секреты.

Парень тихо смеется, и оттого, что повернут он ко мне лицом, по моему животу разбегаются мурашки щекотки. Вообще держать его голову на коленях так необычно и волнительно, что забываю, где мы, почему так сижу, а он лежит. Глупости, знаю…

— Не надо клятв, я уверен, ты умеешь хранить секреты.

Проходит час, и я разрешаю графу двигаться. Не дышу, пока он медленно переворачивается и наконец встает на ноги. Да! Он не парализован!

Я плачу от облегчения и счастья. Как же много я плачу в Туманной долине… Наверное, из-за близости женских дней.

— Соня, успокойся, все хорошо. — Граф обнимает меня и гладит по спине и плечам. — Все обошлось…

Когда я перестаю всхлипывать, он вдруг опускается на колено:

— Мэрайя Соннэя Бладриз, я, Аестас Эйлерт Фрайд из рода Монтэм, люблю вас всем сердцем и душой и прошу стать моей женой.

Испуганные мысли устраивают хаос в моей голове.

А если это не любовь, а благодарность за спасение? Что, если одумается потом? А что скажут знакомые в академии, которые записали мне в женихи Гардена? А если меня не примет герцог? Так же сильно я люблю Аестаса, как он меня, что смогу выдержать осуждение его рода? Ох, а я люблю Аестаса?..

Прислушиваюсь к тому, что говорит сердце. Да, я люблю!

Тогда к шэйшу все сомнения!

— Аестас Эйлерт Фрайд, я согласна.

Чернильно-черные глаза моего боевика вспыхивают радостью:

— Я могу поцеловать невесту?..

Не говорю «да». Я просто делаю шаг вперед.

Под рукою ошалело бьется сердце Аестаса в унисон с моим. Самый нежный и самый нетерпеливый, самый бережный и самый страстный поцелуй кружит голову и подкашивает ноги. Ради этих минут стоит потеряться в Туманной долине.

Глава 25

БРАЧНАЯ НОЧЬ

Губами касаясь волос над моим ухом, Аестас спрашивает заботливо:

— Соня, замерзла?

От волнительно-щекотных ощущений щурюсь, как довольная кошка:

— С чего бы мне замерзнуть? Ты отдал мне свою куртку, вдобавок обнимаешь. Это ты скорее всего замерз.

— Нет, кровь гайрусов горяча.

— Это хорошо, должны же быть от нее плюсы, а не только минусы.

Граф со всей серьезностью признается:

— С твоим появлением в моей жизни как раз одни плюсы и остались.

Вскоре после возвращения из Туманной долины мне была доверена страшная тайна полукровок. По-настоящему страшная, без преувеличений. Когда я ее узнала, долго не могла уснуть, все представляла неприятности, которые могли произойти с Аестасом.

Странный выверт природы: дети гайруса и человека зачастую не могут обращаться в зверей, сохраняя при этом быструю регенерацию, силу и скорость первого, но зато получают одну неприятную слабость: капелька меда улирских пчел действует на них, как приворотное зелье. Слава святым покровителя, что хоть временно! А так как ароматный мед часто используют в десертах, полукровкам приходится туго. Единственное спасение, кроме диеты, — это подлинная любовь. Полукровка, у которого есть истинная пара, больше не реагирует на коварную сладость.

Неудивительно, что герцог встретил меня ласково и принял выбор внука безропотно. Уж лучше я одна, не самая плохая партия, дочь изобретателя, чем возможные толпы авантюристок, которые открывают охоту на наследников с подобной «аллергией», стоит им о них узнать.

Проведя по холодным пальцам парня, решительно заявляю:

— Может, кровь у тебя и горячая, но пора спускаться, иначе кое-кому придется обращаться к целителю с насморком.

Аестас хмыкает, шевеля дыханием мои волосы на виске:

— Повезло мне, что близко знаком с одной милой, отзывчивой целительницей… Если тебе тепло, Сонь, давай еще немного постоим.

— Ладно, если настаиваешь. До ужина почти три часа, можно не спешить.

Па самом деле уходить с дозорной башни не хочется ни мне, ни ему. За те полдня, что гуляем, это единственное укромное место, которое мы нашли. Тут можно свободно обниматься, не привлекая любопытные взгляды прохожих.

В Вышеграде привыкли, что студенты-маги ведут себя слишком вольно со своими подругами, порой серьезно нарушая правила приличия. Но ни граф, ни я не относимся к такой категории ребят. Особенно блюдет мораль Аестас, переживая, чтобы на меня никто недобро не косился.

Стоя в кольце надежных рук жениха, я смотрю вдаль, за городскую стену. Поля убраны и желтеют колючей стерней. Осень уже вступает в свои права в приграничье. Время увядания природы и грусти человека…

Лето заканчивается, а с ним и каникулы. В академии занятия начнутся через двенадцать дней. Оставшееся время мы с Аестасом стараемся по возможности не расставаться. Вот только у каждого есть свои дела: несколько часов в день он помогает деду, постепенно обучаясь управлению герцогством, а также тренирует магические способности с Лайнетом. Я же пропадаю в родовой библиотеке Монтэмов, в которой готова и ночевать, если бы разрешили. Но после того как нечаянно уснула там в кресле, с книгой на коленях, эрдесса Паолина, дальняя родственница герцога, теперь каждый вечер заходит ко мне в спальню с проверкой. Старая дева, она слишком рьяно исполняет свои обязанности временной дуэньи. В тот раз она посчитала, что я ждала в библиотеке жениха, назначив ему там свидание, и всполошилась. Теперь она настороже, в замке не оставляет нас одних. На редкость упрямая и вредная женщина, но если бы не ее присутствие в резиденции герцога, родители не позволили бы мне остаться в Вышеграде.