Проклятие Шалиона - Лоис Буджолд

«Я не могу так больше».

Что-то должно уступить — его тело, его рассудок, его дыхание. Его вера. Что-нибудь.

Он встал, вымыл пол и вымылся в умывальнике сам, затем переоделся в чистую длинную рубаху, расправил пропитавшиеся потом сбитые простыни, зажёг в комнате все свечи и заполз в постель. И лежал, широко раскрыв глаза, пожирая ими свет.

Вскоре послышалось приглушённые голоса слуг и тихие шаги на галерее за дверью. Дворец просыпался. Кэсерил, должно быть, задремал, так как свечи догорели, а он не помнил, когда именно они погасли. Серый свет проникал в щель под дверью и между ставнями.

Сейчас должны были начаться утренние молитвы. Утренние молитвы — это замечательно, хотя сама мысль, что нужно подняться, чтобы присоединиться к молящимся, вызывала головокружение. Кэсерил встал. Медленно. Ну что ж, похмелье будет сегодня не у него одного в Тарионе. Даже если он не был пьян. Придворные по случаю свадьбы сняли траур, и Кэсерил выбрал среди предоставленной ему одежды скромный, но, как ему показалось, жизнерадостный наряд.

Затем он спустился во двор ждать восхода солнца и появления молодожёнов. Солнца, кажется, не ожидалось — дождь хотя и перестал, но небо было затянуто тёмными холодными тучами. Кэсерил вытер каменный бортик бассейна носовым платком и уселся. Он обменялся улыбкой и пожеланием доброго утра с пожилой служанкой, прошедшей мимо со стопкой белья в руках. В дальней части двора в поисках обронённых вчера кусочков еды прогуливался ворон. Кэсерил обменялся с ним взглядами, но птица, похоже, не испытывала к нему никаких особенных чувств и продолжала поиски завтрака. Подумав, он решил, что должен чувствовать облегчение от подобного безразличия.

Наконец выходившая в галерею дверь спальни принца и принцессы распахнулась. Сонные стражи на своих постах вытянулись в струнку. Зазвучали женские голоса и один мужской — тихие и радостные. Появились Исель и Бергон, одетые к утренней молитве, её рука нежно сжимала его руку. Они повернули к лестнице и, выйдя из тени галереи, начали спускаться вниз.

Нет… тень следовала за ними.

Кэсерил протёр глаза, закрыл и снова открыл их. И дыхание у него остановилось. Зловещее облако, раньше обнимавшее Исель, теперь обнимало и Бергона.

Исель улыбалась мужу, Бергон отвечал ей такой же улыбкой. Вчера вечером они выглядели усталыми, возбуждёнными и немного смущёнными. Сегодня же утром они выглядели влюблёнными. С клубящейся вокруг, словно дым от горящего корабля, тьмой.

Когда они подошли поближе, Исель весело пропела:

— Доброе утро, лорд Кэс!

Бергон ухмыльнулся и спросил:

— Вы присоединитесь к нам, сэр? Мы должны поблагодарить вас за это прекрасное утро, не правда ли?

Губы Кэсерила попытались изобразить улыбку.

— Я… я… чуть позже. Я кое-что оставил у себя в комнате.

Он вскочил и бросился вверх по лестнице. Повернулся и увидел с галереи, как они идут через двор. И как тень следует за ними.

Он захлопнул за собой дверь и прислонился к ней спиной, хватая ртом воздух, почти плача.

«Боги. Боги. Что я наделал?»

«Я не освободил Исель. Я навлёк проклятие на Бергона».

Глава 26

Совершенно убитый, Кэсерил просидел в своей комнате всё утро. После полудня к нему в дверь постучал паж с пугающим известием, что принц и принцесса желают видеть его в своих покоях. Кэсерил хотел было сослаться на болезнь, которую ему, впрочем, даже не надо было изображать. Но тогда Исель тотчас прислала бы к нему врачей, а встреча с Роджерасом была ещё слишком свежа в его памяти. Кэсерил содрогнулся. С огромной неохотой он расправил одежду, привёл себя в порядок и, выйдя, зашагал по галерее к комнатам молодой четы.

Высокие окна гостиной были открыты прохладному весеннему свету. Исель и Бергон в праздничных нарядах, только что вернувшиеся с полуденного банкета во дворце ди Уэста, ожидали его с нетерпением. Они сидели на углу стола перед стопкой бумаги, перьями, чернильницей и прочими необходимыми для письма предметами. С другой стороны был приглашающе придвинут третий стул. Их головы, янтарная и каштановая, были наклонены друг к другу в тихом разговоре. Тень всё клубилась над ними, вязкая, как горячая смола. Услышав шаги Кэсерила, оба посмотрели на него и заулыбались. Он облизнул пересохшие губы и поклонился с застывшим лицом. Исель указала на бумаги.

— Наша следующая неотложная задача — составить письмо моему брату Орико, сообщить ему о предпринятых нами шагах и уверить в нашей лояльности и подчинении. Я думаю, чтобы помочь Орико принять случившееся, нам следует включить выдержки из всех пунктов договора, показывающих, какие преимущества получил Шалион от нашего брака. Как вам кажется?

Кэсерил откашлялся и проглотил комок в горле.

Брови Бергона непонимающе поднялись.

— Кэс, ты выглядишь бледным, как… э-э… с тобой всё в порядке? Пожалуйста, сядь!

Кэсерил покачал головой. Ему снова хотелось броситься в объятия спасительной лжи — или, на данный момент, полуправды, поскольку он действительно чувствовал себя плохо.

— Всё не в порядке, — прошептал он и упал перед принцем на одно колено. — Я совершил ужасную ошибку. Мне так жаль. Очень жаль.

Озабоченное лицо Исель плыло у него перед глазами, словно в тумане.

— Лорд Кэс?..

— Ваш брак… — он проглотил комок и с трудом заставил шевелиться онемевшие губы, — не снял проклятия с Исель, как я надеялся. Наоборот, оно теперь лежит на вас обоих.

— Что? — выдохнул Бергон.

В голосе Кэсерила зазвучали слёзы.

— И теперь я не знаю, что делать…

— Откуда вы это знаете? — спросила Исель.

— Я вижу его. Я вижу его на вас обоих. Ещё темнее и гуще. Плотнее.

Губы Бергона приоткрылись в испуге.

— Я… мы сделали что-то не так? Каким образом?..

— Нет-нет! И Сара, и Иста вышли замуж и получили проклятие Дома Шалиона. Я думал, что проклятие передаётся только по мужской линии наследников Фонсы вместе с именем.

— Но я тоже наследница Фонсы, — медленно проговорила Исель. — А плоть и кровь — это больше, чем просто имя. Когда двое женятся, это не означает, что остаётся один, а другой исчезает. Мы соединены, а не подчинены. Ох, неужели ничего нельзя сделать? Должен быть выход!

— Иста сказала… — начал Кэсерил и остановился. Он совсем не был уверен, что хочет рассказать этим двум решительным людям, что именно ему сказала Иста. Исель может задуматься снова…

«Невежество — это не глупость, но очень на неё похоже», — кричала тогда Исель. Было слишком поздно ограждать её от этого знания теперь. Волею богов она будет следующей рейной Шалиона. С правом управлять придёт и обязанность защищать — привилегия получать защиту останется среди прочих детских игрушек. Даже защиту от горьких знаний. Особенно от горьких знаний.