Стрельцов. Человек без локтей - Александр Нилин

Встряска заменила ему отдых. Он — против ожиданий — от огорчения не впал в транс. Следуя своей натуре, ничего никому доказывать Стрельцов не собирался. Но, смирившись с вероятной окончательностью якушинского решения, почувствовал неожиданное освобождение от лишней ответственности — и заиграл в ту силу, в какую сейчас он только мог и хотел играть. Сезон с испорченным Эдуарду в самом начале настроением превратился в лучший его сезон — временная симметрия сохранялась: он ведь и после блистательной игры в пятьдесят седьмом году начал следующий сезон лучше, чем предыдущий. Скомканное начало шестьдесят восьмого ничуть не помешало ему по нарастающей повести футбольный год к надолго впечатлившему финалу…

В лучшем для Эдуарда сезоне Михаил Гершкович превратился для него в лучшего из молодых партнеров. Правда, усвоенные уроки выразительнее сказались на будущий год, но сотрудничали они успешнее, удачнее, когда Миша, может быть, не во всем еще понимая старшего товарища, был всего талантливее в искреннем желании поскорее понять, чего от него хочет Стрельцов. Он забил двенадцать мячей за тридцать одну игру. Трибунам передавалось и его удовольствие от игры в пас, от им сделанных передач, в первую очередь Эдику. И он не боялся, что, изменившись, может понравиться публике меньше — он дорожил мнением о себе Эдуарда, остальное представлялось ему менее естественным. «Я понял, что такое футбол», — говорил потом Миша.

И ген той торпедовской игры, который по всей видимости должен был вовсе исчезнуть с ушедшими из команды, с потерянной фирменностью, все равно напоминал о себе в партнерстве Стрельцова с Гершковичем.

У меня создавалось впечатление, что Эдик так много теперь забивает, что подсознательно желает убедить молодого напарника, что умение играть в пас вовсе не лишает бомбардирской страсти.

Спартаковцы в итоге того сезона встали ступенькой выше, чем «Торпедо», — созревала та команда, что через год станет чемпионом, прервет серию киевских первенств. Но торпедовцы должны были расквитаться за позор предшествующего сезона, когда проиграли «Спартаку» 2:6 — и последним или предпоследним из пропущенных мячей Андреюк, брезгливо вытащив его из сетки, швырнет в съежившегося от стыда Шаповаленко. И вот теперь Маслаченко — вратарю на несколько порядков выше — не хотелось смотреть в глаза своим защитникам, а те, возможно, прятали глаза от него. Стрельцов с Гершковичем забили по два гола, отдавая пасы друг другу. Эдик особенно хвалил Мишу за мяч, который тот ему предоставил закатить в пустые ворота. А Владимир Михайлов забил еще пятый — 5:1.

Стрельцов говорил потом, что московское «Динамо» они обыграли «весело».

Играли на динамовском стадионе открыто, раскованно, с большой в себе уверенностью. А начиналось их веселье, когда дела в игре еще никак не веселили — проигрывали 0:1. Но Гершкович вдруг сказал Стрельцову: «Ты не беспокойся, Эдик. У них же в воротах Олег Иванов — мы с ним вместе за юношескую сборную играли. Сейчас ему забьем».

И забили — снова по два на брата.

С ЦСКА «Торпедо» боролось за третье место — и победило их в чемпионате дважды. Игра в первом круге, выигранная 2:0, в памяти несколько стерлась из-за того, что на матч во втором круге наложилось впечатление от проведенных сразу вслед за ней кубковых встреч — тоже двух: после ничьей была переигровка.

Я проявил раз в жизни предусмотрительность — записал, не поленился, рассказ Эдуарда Стрельцова по свежему следу игры с ЦСКА во втором круге: «…никто не ждал, что наш новый защитник Гриша Янец решится на такой дальний удар. И вот, пожалуйста вам, первый гол, когда самая тогда сильная в стране зашита армейская только еще разбиралась с нами, нападающими. Мы, заметив, как на них подействовал Гришин гол, поднажали. Не о сохранении счета заботились, а, наоборот, сколько могли усилили атаку.

Со мной, как всегда, не церемонились. Капличный играл против меня очень плотно. Но и я не тушевался — давал ему работу. В один из моментов он меня, не маскируясь от судьи, толкнул. И я решил сам и пробить штрафной.

Они выстроили стенку. Я прикинул: вратарь, наверное, побежит за стенку — посчитает, что Стрельцов захочет зарезать мяч. Но я резаным бить не стал — пробил прямо в угол, где Шмуц только что стоял. Тренер Бобров, решив, что вратарь ошибся и начнет сейчас казнить себя за промах, заменил Леонида Шмуца Юрой Пшеничниковым, вратарем, между прочим, сборной, который, как мне говорили, не любил против меня играть. И на замену, по-моему, без большой охоты вышел. Тем более у нас стоял Анзор Кавазашвили — его главный конкурент.

Вратарь-то Юра вообще хороший, но и хороший вратарь в плохом настроении очень уязвим.

Я уже чувствовал, что в такой игре дальше все будет зависеть от психологии. ЦСКА в защите отсиживаться никакого резона нет, им атаковать надо большими силами — шутки, что ли, второе поражение в сезоне от «Торпедо» и снова с сухим счетом? Классная защита в таких обстоятельствах должна своим форвардам помочь. Но легко сказать — помочь, когда в прямой-то своей работе ошибки уже допущены и вратарь нервничает.

А мы во вкус вошли — играем впереди, как нам по нашей марке и положено. Никаких лобовых ходов — все со смыслом. Армейцы, конечно, раздражаются, правила нарушают…

Пенальти в их ворота назначают. Я не большой любитель, вернее, не мастак бить одиннадцатиметровые. Но помнил, какие у нас с Пшеном взаимоотношения — и решил, что сегодня грех мне не пробить. И пробил.

Алик Шестернев потом говорил: «Так бить нельзя, не по правилам». Правда, сам же сказал: «Пеле так только бьет».

Как было: я замахиваюсь, а Юра, вижу, бегает из угла в угол. Я тогда на замахе делаю паузу, но ногу обратно не отвожу. Держу (фиксирую) над мячом — все, заметьте, по правилам. Жду, когда вратаришка не выдержит — покажет мне, в какой угол метнется. Ну и кинул, наконец, мяч в угол, противоположный тому, куда, как Пшеничников решил, я ударю…»

Представляю, с какими чувствами вышли цеэсковцы против нас играть на Кубок… Не дай, как говорится, бог нарваться на противника, только что потерпевшего такое поражение — и тем более от твоей команды. Про кубковый матч Эдик рассказывал с меньшей охотой, страсти по тому давно улеглись ко времени нашей беседы:

«Кто бы поручился, что нас хватит на еще один бой с ЦСКА? Я сам в подобных случаях обычно ставлю на тех, кто жаждет реванша.

Но вот удалось нам в такие суждения не углубляться. И помнить одно — на первое место наши шансы никакие, но вот Кубок нам вполне по силам выиграть. И уж тут нас никакое задетое самолюбие ЦСКА как преграда не пугало. Мы же не столько против ЦСКА бились — против клуба, которому и проиграть не позор, — сколько за Кубок, который без победы в каждом матче не выиграть.