Эрбат. Пленники дорог - Веда Корнилова

— Погоди… Если правда то, что ты мне сказала, насчет обряда… Я не понимаю, зачем все это было нужно?

— А вся заминка состояла в том, что у бабки твоей характер был властный, привыкла быть единоличной хозяйкой в доме. Ведь что такое больной парализованный человек? За ним нужен постоянный уход, причем не только днем, но и ночью… Вернее, в то время еще было не ясно, один ли такой больной будет в вашем доме. С Даей тоже определенности не было: может, встанет она на ноги, а может и такое случиться, что сразу двое лежащих людей в вашем доме окажется… Под таких больных надо всю свою жизнь переделывать, а вот на это твоя бабка оказалась не готова. Вернее, не пожелала брать на себя ни такую ношу, и жизнь свою менять не хотела. А без помощников тут было никак не обойтись! То есть надо приглашать жить к себе родню умершего зятя (своих родственников у вас нет). Представь: приедут к вам чужие люди, и придется бабке твоей свой характер смирять, с малознакомыми людьми уживаться, приноравливаться к чужакам, ради дочери терпеть их в своем доме…

Подобное твоей бабусе попрек горла было, и соглашаться на такое она никак не хотела. Не в ее, мол, возрасте свои привычки менять, поступаться своими удобствами и интересами. Принять в свою семью чужих людей, пусть даже для ухода за больными — это было сверх ее сил! Подобное решения, как я поняла, она даже рассматривать не желала. Нет — и все!

Еще бы можно было твоей тетке взяться помогать вам, да у нее свое хозяйство немалое после смерти мужа осталось, за ним постоянный пригляд требовался. Да и зачем ей лишняя маета на шею в виде немощной сестры, двух малолетних девчонок, да матери старой? Благодарности все одно не дождешься, а беспокойства да хлопот навалом. Тем более что это только твоя мать мягким характером отличалась — не в бабку пошла, да и отец твой уступчивый был, ни в чем теще не перечил, во всем соглашался. Так что не привыкла бабка твоя, чтоб возражал ей кто, или спорил с ней хоть в чем-то. По этой причине и разговоров не могло быть о том, чтоб посторонние поселились в вашем доме — не вытерпела бы она, если кто ей возражать начнет, слово поперек скажет. А тетка и бабка один нрав имели, не ужиться им было бы вместе, и они обе это прекрасно понимали.

Больше всего хотелось бабусе твоей, чтоб одной, без постоянного присмотра и заботы, не осталась в будущем ее больная дочь. Дело хорошее, но как это осуществить? Тогда и решила она: должна ты ухаживать за своей больной матерью до ее смерти, чтоб не осталась она брошенной и одинокой ни сейчас, ни на старости лет. А чтоб этого достичь, следует выбить у тебя из головы все другие интересы, чтоб ничего иного, кроме как ухаживать за больной матерью, тебе бы не хотелось. Вначале стала она тебя к хозяйству приучать весьма суровым образом, да ведь ты тогда совсем ребенком была — девять лет всего от роду. Какой из тебя безотказный работник? Хотелось, как любой в таком возрасте, и поиграть, и к подружкам за ворота сбегать, да и свои вкусы и пристрастия у тебя уже были, как у каждого из нас. В свободную минутку хотелось и со двора уйти хоть ненадолго. Вполне естественно: каждому из нас отдых требуется, хотя бы небольшой. Бабку твою это злило сверх всякой меры — не слушаешься ее, не хочешь дома сидеть. Не получалось из тебя послушной служанки, характер, хоть и мягкий, у тебя уже имелся.

Думаю, бабка со временем обломала бы тебя, сделала послушной, исполнительной. По ее указке стала бы плясать, дай ей только срок. Да вот только терпения не хватало у твоей бабки, полное послушание от тебя ей надо было иметь немедля. Ведь именно на тебя она возлагала все надежды на будущее, на то, что ты станешь опорой всей вашей семьи. И главное: что бы она ни говорила, а больше всего ее страх брал, и больше всего она опасалась, что ты, как в лета войдешь, замуж выйдешь, мать забросишь. Разговоры, обещания — это все пустым станет, если у девушки друг сердечный появится. Тут, бывает, не поможет ничто: ни заговоры, ни волшба. Сердце по своим законам живет… Допустить этого было никак нельзя.

Задача была такая: сделать так, чтоб в будущем ты ни в коем случае не вышла замуж, а до конца жизни заботилась бы о матери и сестре. Бабка твоя хотела быть полностью уверена в том, что когда ее не станет, ты и тогда из ее повиновения не выйдешь, при матери навсегда останешься. Ну, а для этого надо постараться, вырастить такую безропотную помощницу, чтоб кроме своего дома, своей семьи, ни о чем другом она бы и помыслить не могла. А это, знаешь ли, задача не из простых.

Идею насчет ритуала эценбата бабке твоей тетка подсказала. Но, думаю, подталкивать к такому решению твою бабусю ей долго не пришлось. Как видно, бабка твоя уже и сама решила, что отныне именно ты должна заботиться о матери и о сестре… Не спорю: бабуся тебя раньше любила! Но, как оказалось, дочь свою больную она любила куда сильней. Возможно, в ее представлении эценбат выглядел как обряд, применяемый для беспрекословного подчинения старшим в доме, и его было необходимо совершить ради блага твоей матери. Результатом должна стать твоя беззаветная забота в будущем о родной матери до конца ее дней. Думаю, бабка твоя колебалась не один день, догадываясь, что эцебат — грех великий, да любовь к дочери оказалась куда сильней доводов рассудка. К тому же у нее на руках, кроме тебя, оставалась еще одна внучка, тоже, увы, больная, и которую также надо было очень долго лечить. Что касается твоей тетки… Бабка твоя, хоть и любила дочерей беззаветно, да при том прекрасно понимала, чего от каждой из них ожидать можно. Она себя не обманывала, знала, что от своей второй дочери помощи твоей матери и сестренке в случае чего будет не дождаться. У тетки своя дочь имелась, которая для нее, естественно, на первом месте стояла. Вот тогда и решилась твоя бабка, дура старая, пожертвовать одной из внучек ради блага остальных.

— А откуда ты обо всем этом знаешь?

— Услыхала, когда они орали друг на друга над твоим почти бездыханным телом. Я тогда из их криков много чего узнала. Специально для того им и сказано было, что ты умереть можешь. Ох, что из них полезло! Бабка так разошлась, что высказала своей дочери все, что накопилось у нее в душе за последние дни. Выяснилось, что это идея тетки была — тебя баттом сделать. Она же и бабку уговорила согласиться на этот ритуал, не поленилась в Стольград съездить, сумела нужного человека найти… Ну, и что им теперь делать, если ты, не допусти того Великие Небеса, сейчас помрешь? Как жить дальше? А если, вдобавок ко всему, кто из поселковой стражи придет выяснять, отчего девчонка умерла? У них что, глаз нет? Поглядят, сразу поймут, в чем дело! За такие штуки по головке гладить не будут, сразу упекут, куда положено! И во всем, дескать, тетка твоя виновата! Притащила неизвестно какого шарлатана, и девку ему без сомнений доверила! Да с первого взгляда было видно, что от этого страшного мужика с косым глазом ничего хорошего ждать не приходится! А все оттого, что она, тетка твоя, мол, только себе думает, до остальных ей нет никакого дела! Не хочется ей ни о сестре больной заботиться, ни о матери старой, ни о племянницах малых, только о своем хозяйстве думает, как бы там убыли не случилось, да о еще том, как бы себе карман потуже набить, а ради родных даже пальцем пошевелить не хочет! Вот и получили теперь себе на шею беду неминучую. Ведь умри сейчас бабка, ее больная дочь и внучки — кому и деньги немалые, и хозяйство достанется? Ей же, тетке твоей, а ее дочери неблагодарной! Уж не оттого ли, мол, тетка твоя и привела неумелого мастера, чтоб всех верней в гроб вогнать, а ей денежки себе заграбастать?